Глава 17 Пределы «царства необходимости» и капитализма: исследование предпосылок и ростков посткапиталистических отношений возможно и необходимо

При оценке характера качественных изменений, характеризующих переход от капитализма к следующей ступени исторического развития, следует обратить внимание на немаловажное обстоятельство. Капитализм представляет собой способ производства, являющийся исторически последним в развитии всей экономической общественной формации. Поэтому с уходом капитализма с исторической арены уходит в прошлое и вся экономическая общественная формация.

В некотором отношении это не только водораздел между двумя крупными историческими формациями человеческого общества (экономической и постэкономической — коммунистической), но и скачок, знаменующий окончание всей предшествующей эпохи развития человечества, как его предыстории («завершается предыстория человеческого общества»1), и переход к подлинной истории («с этого момента люди начнут вполне сознательно сами творить свою историю»* 1 2).

В чем же состоит этот переход от предыстории к возможности сознательно творить свою историю?

Обращаясь к первоисточникам: Ф. Энгельс о скачке из «царства необходимости» в «царство свободы»:
Стоит привести здесь длинную цитату из работы Фридриха Энгельса «Развитие социализма от утопии к науке»:
«Раз общество возьмет во владение средства производства, то будет устранено товарное производство, а вместе с тем господство продукта над производителями. Анархия внутри общественного производства заменяется планомерной, сознательной организацией. Прекращается борьба за отдельное существование. Тем самым человек теперь — в известном смысле окончательно — выделяется из царства животных и из звериных условий существования переходит в условия действительно человеческие. Условия жизни, окружавшие людей и до сих пор над ними господствовавшие, теперь подпадают под власть и контроль людей, которые впервые становятся действительными и сознательными повелителями природы, потому что они становятся господами своего собственного объединения в общество. Законы их собственных общественных отношений, противостоявшие людям до сих пор как чуждые, господствующие над ними законы природы, будут применяться людьми с полным знанием дела и тем самым будут подчинены их господству. То объединение людей в общество, которое противостояло им до сих пор как навязанное свыше природой и историей, становится теперь их собственным свободным делом. Объективные, чуждые силы, господствовавшие до сих пор над историей, поступают под контроль самих людей»3.
В конце концов, Ф. Энгельс резюмирует: «Это есть скачок человечества из царства необходимости в царство свободы»4.

Итак, мы видим переход от предыстории — к истории, из звериных условий существования — в условия человеческие, из «царства необходимости» — в «царство свободы». Об условиях и предпосылках этого перехода будет сказано ниже, сейчас же нас интересует его содержание. Содержание же этого качественного скачка заключается в приобретении людьми господства над своими общественными отношениями, в освобождении от противостояния им как чуждым господствующим силам, в приобретении способности устанавливать общественные отношения между собой как собственное свободное дело. Тем самым, раз общественные отношения перестают быть чуждой человеку, противостоящей ему внешней силой, преодолевается и отчуждение человека от человека и человека от общества.
Но почему классический марксизм считает, что выход за рамки капиталистического общества даст именно эти, весьма заманчивые результаты?
Ответ прост: Противоречия прошлого сами несут в себе возможности своего разрешения.
Исследование противоречий капиталистического способа производства показывает нам, что эти противоречия ведут к такому развитию капиталистического производства, которое порождает еще в пределах капитализма целый ряд явлений, которые не имеют в полном смысле слова капиталистическую природу, и даже находятся в конфликте с основными производственными отношениями капитализма. Тем не менее эти отношения существуют как составная часть капиталистической хозяйственной системы, ибо без них капиталистическое производство уже не может существовать и развиваться.
Таким образом, капитализм открывает дорогу новым тенденциям в развитии производительных сил, являющимся неизбежным следствием эволюции самой капиталистической системы. Вместе с этими новыми производительными силами рождаются и новые, переходные производственные отношения, в которых уже присутствует новое качество, выходящее за рамки качественной определенности капитализма. Именно на изучении этих тенденций и явлений, а не просто на мечтах об идеальном справедливом обществе, построен прогноз марксизма о революционном переходе к новому способу производства.
Хотя капитализм достаточно долго способен встраивать в себя и подчинять себе эти новые, чуждые его природе элементы производительных сил и производственных отношений, его возможности не беспредельны. Когда дальнейшее эволюционное накопление некапиталистических элементов в рамках капитализма начинает угрожать ведущей роли фундаментальных основ капиталистического способа производства, капиталистические производственные отношения начинают играть роль тормоза развития. За этой чертой интересы капиталистического класса, порождаемые системой производственных отношений капиталистического способа производства, заставляют капиталистов препятствовать росту новых, прогрессивных, но отрицающих капитализм тенденций, как в производительных силах, так и в производственных отношениях.
Поэтому оказывается необходимым преодоление рамок капитализма в целом, как системы, чтобы дать простор развитию этих новых тенденций, позволить им приобрести целостный характер, сложиться в новый способ производства. При этом способе производства труд, вместо того быть средством порабощения наемных работников и источником процветания нетрудящихся классов, становится средством освобождения человека — постольку, поскольку он составляет основу для свободного и всестороннего развития человеческих способностей. Но как труд может подобным образом преобразовать свой характер?
К. Маркс подчеркивал, что «царство свободы начинается в действительности лишь там, где прекращается работа, диктуемая нуждой и внешней целесообразностью, следовательно, по природе вещей оно лежит по ту сторону сферы собственно материального производства»1.

Человек становится более свободным и в материальном производстве, в «царстве необходимости» — ибо необходимость воспроизведения условий материальной жизни остается. «Свобода в этой области может заключаться лишь в том, что коллективный человек, ассоциированные производители рационально регулируют этот свой обмен веществ с природой, ставят его под свой общий контроль, вместо того чтобы он господствовал над ними как слепая сила; совершают его с наименьшей затратой сил и при условиях, наиболее достойных их человеческой природы и адекватных ей. Но тем не менее это все же остается царством необходимости. По ту сторону его начинается развитие человеческих сил, которое является самоцелью, истинное царство свободы, которое, однако, может расцвести лишь на этом царстве необходимости, как на своем базисе»1.
Это утверждение Маркса из «Капитала» согласуется с его же концепцией, что наибольшего расцвета производительные силы человеческого труда получают в развитии научного знания и в технологическом применении науки, а также и в иных подобных же процессах творческой деятельности. Соответственно, время для развития свободной творческой деятельности, для развития и раскрытия способностей человека приобретает первостепенное значение. Поэтому именно свободное время, в противоположность рабочему — где производство диктуется «нуждой и внешней целесообразностью», должно стать мерилом богатства.
Как было показано выше, этот прогноз находит подтверждение в современных тенденциях развития капиталистического способа производства — но в его рамках эта тенденция не может стать всеобщим достоянием даже в потенции. Более того, современный капитал характеризуется тенденцией к установлению абсолютного контроля над условиями свободного развития человека: над его свободным временем, над творческой деятельностью и ее результатами, над объектами природы, и вообще над миром культурных ценностей. 1
1 Маркс К. Капитал,?. III..., с. 387.

Капитал стремиться подчинить все эти сферы жизни человека своим собственным интересам — интересам производства прибавочной стоимости. Тем самым капитал ставит пределы возможностям развития человека в капиталистическом обществе, и эта его тенденция выступает свидетельством приближающегося кризиса капитализма.
Не означает ли такое положение вещей, при котором общественные отношения людей «станут собственным сознательным делом», будут «подчинены их господству», что соотношение общественного бытия и общественного сознания переворачивается? Сознание общественного человека становится господствующим над его общественными отношениями, а значит, и его производственные отношения — это уже не объективные, независимые от человека общественные отношения, как их определял сам К. Маркс? И как тогда меняется концепция способа производства, как взаимообусловленного единства производительных сил и производственных отношений?

Превращение развития человека «по ту сторону материального производства» в самоцель, а свободного времени — в мерило богатства, означает, по меньшей мере, приобретение сферой свободной человеческой деятельности главенствующего положения по сравнению со сферой материального производства. Но какой ответ дали бы классики марксизма на те парадоксы, которые вытекают из их собственных тезисов о скачке из «царства необходимости» в «царство свободы» (и которые были сформулированы в предыдущем абзаце)? Оставим этот вопрос пока открытым.
Чрезвычайно распространенным является обвинение К. Маркса в том, что его историческая концепция является замкнутой, конечной, и что коммунизм по Марксу выступает «концом истории». Эти обвинения цепляются за слова о переходе от предыстории человечества к его подлинной истории, которая, якобы, и есть, по Марксу, завершенный идеал человеческого общества, а все, что было раньше — лишь предыстория к нему.

17.2. Границы капиталистического способа производства и материальные предпосылки социализма

формации в целом. Эти теоретические критерии, выведенные на весьма еще незрелой стадии капитализма, нашли к концу XX века блестящее подтверждение в реальных тенденциях развития современного нам капиталистического общества. Появились новые производительные силы, дающие надежду на практическое решение поставленных К. Марксом в середине XIX века задач.
Что же должны обеспечить новые производительные силы? Они должны создать такие условия, при которых человек покидает сферу непосредственного участия в производстве материальных благ, когда «прекратится такой труд, при котором человек сам делает то, что он может заставить вещи делать для себя, для человека», когда труд выступает «в виде деятельности, управляющей всеми силами природы» и превращается в «экспериментальную науку, материально творческую и предметно воплощающуюся науку», когда развитие человека происходит «как беспрестанное устранение предела для этого развития», и является «абсолютным выявлением творческих дарований человека»1.

Кроме того, новая техническая основа производства должна обеспечивать прекращение борьбы за индивидуальное существование2. В современных условиях это означает не только достаток средств существования, но одновременно и приемлемое состояние окружающей среды. Разумеется, такой переход невозможен до тех пор, пока целью производства остается накопление вещного богатства, и, более того, искусственное раздувание стремления к потреблению в погоне за расширением рынка сбыта. Соответственно, предполагается такое изменение характера человеческой деятельности, которое приводит к превращению не вещного богатства, а самой деятельности в первую жизненную потребность (и вместе с этим свободное время как пространство для развития человеческих способностей превращается в мерило богатства3).
Можно отметить, что тенденция к замещению стремления к накоплению вещного богатства целями, вытекающими из превращения труда в творческую самодеятельность (самореализация индивида в труде, раскрытие его творческих способностей, обеспечение неотчужденных общественных связей с другими людьми, и другие невещные цели4), пока является реальностью лишь для довольно узкого сегмента работников в наиболее развитых странах, да и то в формах, весьма искаженных господствующей капиталистической системой отношений.

Нерешенной остается проблема: как возможно вывести на такой уровень развития все человеческое общество? Если ориентироваться на стандарты потребления современной буржуазной цивилизации — то никак, ибо для этого физически не хватит ресурсов Земли. Поэтому предпосылки перехода не могут одновременно сложиться во всех, или даже в большинстве, стран мира, а только в небольшой, наиболее развитой их части, и даже там в рамках капитализма никогда не станут полными. Переход к социализму упирается в проблему переноса этих предпосылок в менее развитые страны, причем таким образом, чтобы миновать ловушку колоссального роста избыточного потребления, свойственного позднему капитализму.

Очевидно, что в любом случае требуется значительный рост производительности общественного труда. Но одновременно становится ясно, что для движения к социализму приемлем не любой рост производительности труда, а лишь тот, который опирается на ресурсоэкономный путь развития производства и потребления. Иными словами, возрастающее производство общественного богатства должно достигаться при том же, или даже сокращающемся уровне потребления естественных ресурсов.

Другое требование, сформулированное классиками — освобождение человека от функции частичного рабочего (по крайней мере, в большую часть времени) и вообще освобождение его от подчинения общественному разделению труда1. Это предполагает, по меньшей мере, резкое сокращение времени рутинного репродуктивного труда, как за счет роста производительной, так и за счет роста потребительной силы человека (рационализация потребления — не столько за счет сужения потребностей, сколько за счет перехода к менее расточительным способам их удовлетворения, в том числе путем сокращения престижного и иррационального потребления).
До сих пор остается гораздо менее ясным, в какой мере освобождение человека от калечащего его подчинения разделению труда будет происходить путем либо универсализации его функций, либо широко распространенной перемены труда1 2. В какой мере, и, главное, на какой основе станет возможно обойтись без развития узкой специализации человека? Ведь даже в т. н. творческих профессиях необходимость такой специализации для достижения высоких результатов пока остается реальностью. Вероятно, она и не может быть устранена полностью — будет лишь создана ограниченная только собственными способностями человека возможность перехода к любым видам деятельности. Единственное, что обязательно должно быть выведено за рамки узкой специализации, так это занятия, не предполагающие значительной доли творческих функций (тяжелый неквалифицированный труд).
Создание материальных условий для развития творческих способностей человека в современных условиях «экономики знаний» подтверждает прогноз Маркса о развитии всеобщего труда1, основанного на универсальности (и в пространстве, и во времени) кооперации деятельности и обмена знаниями в ходе творческих процессов. Таким образом, развитие процесса обобществления производства приобретает новый облик. Оно не сводится к концентрации и специализации производства, а в огромной степени усиливает сложившуюся еще в индустриальную эпоху тенденцию к «обобществлению человека», то есть к его универсальной социальной подвижности, способности к образованию различного рода ассоциаций и союзов, основанную теперь на всеобщем труде — всеобщей кооперации знаний и творческой деятельности. Эта сторона обобществления производства находит в современных средствах информатики и телекоммуникаций адекватную техническую основу.
Однако современные тенденции в развитии производительных сил сохраняют в обозримой перспективе значительный сегмент производства, основанный на старых полуиндустриальных или даже доиндустриальных технологиях. Это значительная часть сферы услуг, где такие профессии, как официант, горничная в отеле, парикмахер, посудомойка, уборщица, продавец ит.д. еще не вышли в основном из сферы доиндустриального труда. Произойдет ли в этих отраслях замена ручного труда машинным? Или преобразование содержания труда произойдет на основе каких-то новых, немашинных технологий? Или же эти отрасли останутся отраслями, основанными на межсубъектном взаимодействии, где сохранится прямое обслуживание одним человеком другого?
Ясного ответа на эти вопросы у нас пока нет.
При всех этих оговорках становится все более очевидным, что указанные выше тенденции не могут быть в полной мере реализованы на основе индустриального (машинного) производства. Это вовсе не значит, что выход за пределы машинного производства является непременным условием перехода к социализму. Однако формирование еще при капитализме, по крайней мере, значимого сектора «постмашинного» производства является необходимой предпосылкой, позволяющей развернуться указанным выше тенденциям.
Другая сторона вопроса о материальнотехнических предпосылках социализма — это их негативное определение. Известно высказывание Маркса о том, что ни один общественный строй не погибнет раньше, чем исчерпает все возможности для прогрессивного развития производительных сил. Признаки такого исчерпания возможностей современного капитализма, несомненно, налицо, и левая литература пестрит указаниями на войны, экологический кризис, перепотребление, культурную деградацию ит.д. ит. п., как спутников современного капитализма. Но одновременно этот же капитализм смог осилить такие, несомненно, прогрессивные в своей основе сдвиги, как информационную революцию, создание предпосылок постиндустриального общества и экономическую глобализацию.
Однако даже эти прогрессивные стороны развития капитализма в сфере производительных сил неизбежно приводят (именно в силу их прогрессивности!) к все большему накоплению в структуре его производственных отношений таких элементов, которые не вытекают из качественной определенности капитализма, да и товарного производства вообще1. В частности, оправдывается прогноз К. Маркса об эрозии стоимостной основы капиталистических отношений.
Вслед за вопросом о технической основе нового общества мы можем поставить проблему нового типа работника, формирующегося в недрах капитализма.
Новый характер деятельности, новое содержание труда порождают и новый тип работника. Это в первую очередь свободный работник — свободный в том смысле, что его деятельность становится основой свободного формирования и воспроизводства его общественных отношений1 2 (принцип свободной ассоциации тружеников). Предпосылку для такого свободного труда первоначально составляет творческое содержание человеческой деятельности.
Дело не в том, что труд творческий, в противоположность рутинному репродуктивному труду, свободен сам по себе, на основе принципа «не продается вдохновенье...» — то есть вроде бы не может совершаться в рамках какой бы то ни было формы социального принуждения. Современный капитализм показывает, что еще как может! Дело в том, что именно в творческой деятельности впервые, еще при капитализме, появляется тенденция к свободному формированию общественных отношений. Эта тенденция весьма ограничена, она проявляется лишь непосредственно в рамках самого творческого процесса, где капитал уже не может диктовать работнику, как решать поставленную творческую задачу. Соответственно, творческий работник сам определяет сеть и характер тех общественных связей, той кооперации знаний, которые он устанавливает в труде. Но за пределами этого процесса капитал жестко задает внешние параметры деятельности, и в первую очередь подчинение этой творческой деятельности задаче производства прибавочной стоимости, погоне за прибылью (что накладывает определенный отпечаток и на содержание творческого процесса).
Ясно, что в обозримой перспективе даже такая ограниченная свобода будет развиваться в весьма узких рамках. Ведь труд с преимущественно творческими функциями никогда не станет при капитализме достоянием большинства работников даже в наиболее развитых странах. Замечу, что и с преодолением капитализма, в течение длительной исторической эпохи творческое содержание деятельности не будет являться достоянием всех. По меткому замечанию В. М. Межуева, социализм освобождает человека вовсе не тем, что делает всех творческими гениями.
Каким же образом свободная творческая деятельность может составить тогда предпосылку выхода за рамки капитализма, если основанный на ней новый тип работника формируется лишь в относительно узком социальном слое? Эта проблема преодолевается, если мы примем во внимание, что со снятием оболочки капиталистических производственных отношений становится возможным распространение принципа свободной творческой самодеятельности — по крайней мере, в одном аспекте — на всех. Появляется свобода социального творчества — т. е. именно та самая свобода людей самим творить свои общественные отношения. И уже на основе этой свободы могут завоевываться материальные предпосылки для постепенного распространения возможностей творческой деятельности для каждого человека.
Так перед нами встает новый вопрос: как соотносятся тенденции в развитии новых средств производства и формировании нового типа работника с определением экономических предпосылок социализма?
Ортодоксальный «марксизм-ленинизм» вообще отрицал формирование экономических предпосылок социализма в рамках капиталистического способа производства, утверждая, что налицо могут быть только материально-технические предпосылки*. Сторонники этой точки зрения выдвигали вполне логичный аргумент, что важнейшие экономические отношения социализма могут сформироваться только в народнохозяйственном масштабе, а потому и не могут возникнуть до социалистической революции. Однако в любом случае серьезные сдвиги в производительных силах общества и обусловленные ими изменения в жании труда не могут не повлечь за собой такие изменения в производственных отношениях, которые ведут к формированию переходных экономических форм (разумеется, не являющихся полным отрицанием капиталистических отношений), как раз и выступающих как экономические предпосылки социализма.
Что же это за отношения, представляющие собой частичное отрицание капитализма в его рамках?
Это те отношения, которые формируются под влиянием развития общественного характера производства, тенденции к росту обобществления производства — т. е. углубления общественного разделения труда, связывающего различные частные работы между собой так, что их независимый характер становится иллюзорным. Одновременно растет сфера нерыночной координации деятельности внутри капиталистических предприятий, масштабы которых с ростом специализации и концентрации производства растут, приобретая, в конце концов, транснациональный масштаб.
Эти процессы ведут к подрыву товарного характера (а вместе с этим — и стоимостной основы) капиталистического производства. Частное, изолированное, самостоятельное производство все больше заменяется координируемым, регулируемым и даже прямо управляемым в общественном масштабе. Такого рода тенденции не уничтожают капиталистический базис производства, но ведут к возникновению в его структуре таких производственных отношений, которые выражают рост уровня обобществления, развитие тесных связей, охватывающих все звенья общественного разделения труда.
К. Маркс в «Капитале» рассматривал в качестве таких отношений, во-первых, кредитную систему и банки, охватывающие все общественное