Глава 3 Виртуальные деньги

Привет, Вы узнаете о том , что такое виртуальные деньги, Разберем основные их виды и особенности использования. Еще будет много подробных примеров и описаний. Для того чтобы лучше понимать что такое виртуальные деньги, виртуальный капитал , настоятельно рекомендую прочитать все из категории Политическая экономия (политэкономия).

3.1 Феноменология современных денег

: «финансиализация» и не только Развивая тотальный корпоративносетевой рынок как адекватную всеобщую форму своей гегемонии, современный корпоративный капитал порождает и адекватные средства для этого. Деньги как всеобщий эквивалент — мера стоимости (ценности) и средство обращения (жизнедеятельности) всякого товарного производства — в нынешнюю эпоху приобретают новые свойства, которые являются продуктом их предшествующей эволюции. Последняя, напомним, проходит следующие историко-логические ступени.

1. Исходный пункт: деньги как особый товар (золото, серебро), исторически выполняющий функцию всеобщего эквивалента в товарных отношениях как при капитализме, так и еще до пего. В рамках теоретического анализа капитализма этот уровень анализа соответствует абстракции простого товарного производства.

2. Деньги как продукт капитала: обращение денег определяется законами движения товарного и денежного капитала.

3. Деньги как кредитные деньги в условиях сохранения золотого стандарта (деньги выражают цену товаров, причем преимущественно товаров в материальном производстве), дополняемые фиктивным капиталом, в частности банковскими и государственными ценными бумагами. Курс («цена») последних выражается деньгами как относительно независимым товаром - всеобщим эквивалентом (хотя и представленным в виде активов банковской системы). Происхождение бумажных денег носит кредитный характер, путем развития через частные векселя, служащие инструментом товарного кредита, к векселям банков, а затем - государственных казначейств и государственных банков. Таким образом, появляются казначейские билеты и банкноты — непрерывно обращающиеся векселя, кото* рые сначала можно погасить золотыми монетами, а затем уже нет. Форма бумажных денег, имеющих кредитную природу, проходит следующую цепочку развития:

а) Бумажные деньги, замещающие золото в функции средства обращения: банкноты, свободно размениваемые на золотые монеты, совершающие параллельное обращение.

б) Бумажные деньги, замещающие золото в функциях средства обращения и средства платежа: банкноты, свободно размениваемые на золотые монеты, не совершающие параллельного обращения на товарных рынках (золотомонетный стандарт).

в) Бумажные деньги, замещающие золото в функциях средства обращения, средства платежа и частично — средства накопления (сокровища): золотодевизный и золотослитковый стандарт.

4. Эволюция денег в условиях империализма как первой стадии эволюции позднего капитализма: возрастание влияния монополий на цену (но не деньги как таковые), развитие финансового капитала до роли основной формы капитала, подрыв, но не ликвидация золотого стандарта.

5. Эволюция денег в условиях социально-государственного регулирования: подрыв объективных основ денег как товара — всеобщего эквивалента вследствие мощного государственного регулирования, развитие различных нормативов, форм ассоциирования трудящихся и граждан как альтернатив власти денег, отказ от золотого стандарта и окончательный переход к системе, где сознательно регулируемый государством агрегат — свободно конвертируемые валюты, прежде всего, доллар, — становится субститутом денег как объективного всеобщего эквивалента. Переход к «долларовому» стандарту (Бреттон-Вудская система) создает еще более сильные иллюзии того, что вся «тайна» денег есть их... количество. Количественная теория денег торжествует. Едва ли не главное внимание экономистов с этого момента уделяется проблемам количества денег в обращении и производным от этого вопросам инфляции, эмиссии, бюджетного дефицита, норм резервирования, долгов, валютных курсов и т. п. «Финансовый фетишизм» в экономической теории становится отражением господства финансовых процессов в экономической практике.

Предпосылки финансиализации созданы, но она удерживается в терпимых границах сохраняющимся сильным государственным регулированием, обеспечивающим воспроизводство капитала в реальном секторе - и тем самым основу для бумажных денег, как представителя движения реального капитала. Итак, бумажные деньги, имеющие кредитную природу, перестают быть реальным товаром-эквивалентом (золотом, серебром), выделившимся из всего остального товарного мира. Затем они перестают быть и реальным представителем такого товара-эквивалента (золотого товара). Но остаются ли они идеальным представителем товара-эквивалента? Да, потому что законы денежного обращения, основанные на движении товара — всеобщего эквивалента, продолжают действовать и относительно бумажных денег, реально с таким товаром не связанных (но связанных с движением всех остальных реальных товаров и потому подчиняющихся законам такого движения). Таким образом, идеальная связь, выраженная в законе обращения денег, остается. Однако развитие фиктивного капитала и современного финансового рынка, формирование виртуального капитала, начинают размывать и эту связь.

6. Современное положение, на котором остановимся подробнее. Возникновение виртуального капитала и обслуживающих его виртуальных денег — новейший этап эволюции форм существования капитала. В исходном пункте формирования виртуального капитала лежит обособление денежного капитала как одной из функциональных форм промышленного капитала (в терминологии К. Маркса это капитал, функционирующий в сфере производства, совершая движение по формуле Д—Т—Д’, так что в дальнейшем мы будем говорить о производительном капитале). Обособляясь, денежный капитал начинает функционировать как ссудный капитал. Его институциональной оболочкой является кредитная система (банки, инвестиционные компании, пенсионные и страховые фонды и т. п.) На основе развития кредитных операций становится возможным развитие фиктивного капитала — совершающих обособленное обращение титулов собственности на инвестированный капитал. Здесь не только капитал-собственность отделяется от капитала-функции, но и право собственности отделяется от объекта собственности. Институциональным оформлением фиктивного капитала выступает фондовый рынок, на котором обращаются разнообразные титулы собственности — векселя, акции, облигации, варранты, доковые и складские расписки, фьючерсные контракты, закладные и т. д., и образованные от них производные ценные бумаги. Указанные две группы институтов — кредитная система и фондовый рынок (с добавлением к ним страхового и валютного рынков) — образуют финансовый рынок. Первоначально и ссудный, и фиктивный капитал, равно как и организующие их функционирование кредитная система и фондовый рынок, выполняли функции по обслуживанию движения производительного капитала в целом, мобилизуя и перераспределяя временно свободные денежные средства. Тем самым возможности расширения капитала продвигались за пределы возможностей накопления индивидуального капиталиста. Однако эти возможности все еще лимитировались совокупным потенциалом мобилизации временно свободных денежных средств в масштабах всего общественного капитала.

Ситуация меняется, когда оценка фиктивного капитала, обращающегося на финансовом рынке, значительно отрывается от оценки того действительного капитала, который представлен в ценных бумагах — первоначально просто в силу относительной самостоятельности фондового рынка. Такая относительная самостоятельность в условиях господства тотального рынка «паутин» используется крупным корпоративным капиталом для манипулятивного воздействия на цены, складывающиеся на фондовом рынке. Это создает, во-первых, широкие возможности для чисто спекулятивных операций, основанных на высокой степени неопределенности оценки стоимости ценных бумаг, находящейся под манипуяятивным воздействием крупного капитала, извлекающего на этой основе финансовую прибыль. Во-вторых, это создает реальную видимость возможности привлечения с фондового рынка денежных капиталов, значительно превосходящих размер действительного капитала.

Данная возможность распространяется не только на фондовый рынок, но и на рынок ссудного капитала, поскольку становятся распространенными кредитные операции под залог ценных бумаг (а оценка последних отрывается от оценки действительного капитала). Такое обеспечение кредитной эмиссии, уже не основанное на стоимости действительного капитала, создает, тем самым, не только возможность расширения капитала за пределы реальной мобилизации временно свободных денежных капиталов (а также роста спроса за пределы реальных доходов). Вместе с этим происходит существенный рост риска, связанного с обнаружением несоответствия стоимости действительного и фиктивного капитала. Именно на этой основе и происходит превращение фиктивного капитала в виртуальный капитал , т. е. в капитал, стоимостная оценка которого неопределенна, место нахождения которого из-за частоты и многоступенчатости сделок также неопределенно, и собственник которого по той же причине расплывчат и неуловим. Неопределенность стоимостной оценки доходит до того, что в некоторые моменты времени вообще нельзя сказать, стоит ли данный капитал хоть что-нибудь, то есть вообще является ли капиталом.

Виртуальный капитал — такой фиктивный капитал (см. определение фиктивного капитала в основном тексте — глава 10, параграф 10.4.), который отрывается от стоимости действительного капитала под влиянием манипулятивного воздействия крупных корпораций на цены, складывающиеся на фондовом рынке. Виртуальный капитал приобретает симулятивную ценность, состоящую в создании видимости его способности к безграничному возрастанию.

Виртуальный капитал в определенный исторический период (70-90-егг. XX века) послужил эффективным инструментом снятия противоречий капитализма, связанных с перенакоплением производительного капитала. Переток относительно излишнего капитала на финансовый рынок, во-первых, означал использование отдушины для избавления производственного сектора от перенакопленного капитала, и, во-вторых, способствовал созданию дополнительного спроса, который первоначально не обнаруживал свой фиктивный (или, точнее, виртуальный) характер. Такая ситуация способствовала смягчению колебаний капиталистического промышленного цикла. Однако даже при помощи сильнейшего манипулятивного воздействия крупного капитала на цены фондового рынка невозможно устранить фундаментальную связь фиктивного капитала, пусть и приобретшего свойства виртуального, с действительным капиталом. Об этом говорит сайт https://intellect.icu . Перенакопленный в сфере производства капитал может найти себе временное эффективное применение на финансовом рынке и даже содействовать расширению спроса в производственном секторе. Однако эта ситуация не устраняет факта перенакопления действительного капитала, а лишь отсрочивает экономическую реализацию этого факта. Экономический рост, опирающийся на фиктивное (виртуальное) расширение спроса, в конечном счете, упирается в реальную нехватку действительного денежного капитала или дохода. Когда обнаруживается, что реальный денежный спрос не соответствует представленному виртуальными финансовыми инструментами, рынок вынужден принудительно ограничить расширение действительного капитала (как это случилось, например, с американской — и не только — строительной промышленностью, что и привело к краху ипотечного рынка в 2007- 2008 годах, а затем и к общему экономическому спаду). Поэтому превращение фиктивного капитала в виртуальный может смягчать циклические экономические кризисы, но одновременно создает опасность их значительного обострения. Требует самого пристального внимания результат этого резкого возрастания значения финансового рынка для всех секторов экономики и усиления обратного влияния финансов на сферу производства, которое вот уже более десятилетия обычно обозначается термином «финансиализация»*. Последняя характеризуется многими специфическими чертами, среди которых наиболее значимыми стали следующие. Во-первых, качественный и количественный сдвиг в пользу финансового сектора (растущие опережающими темпами объемы трансакций, более высокая норма прибыли, отток в эту сферу человеческих и иных ресурсов, образование новых институтов и т. п.). Во-вторых, едва ли не определяющее влияние этого сектора на всю систему аллокации ресурсов и координации (направления потоков инвестиций, принятие решений, структура цен и т. п. во всей экономике определяются ныне во многом конъюнктурой финансового сектора...)* Кроме того, приоритетное развитие финансового капитала вызвало волну де-регулирования; финансовые спекуляции стали «регулятором»-субститутом государственного воздействия на экономику1.

Финансиализация выступает тем самым как конкретная форма проявления манипулятивного воздействия крупного капитала в условиях тотального сетевого рынка «паутин». В-третьих, существенно изменились отношения собственности (система прав собственности на постоянно «странствующий» фиктивный капитал — тема особого исследования) и распределения дохода. Наконец, вся система общественного воспроизводства приобрела многие специфические черты, среди которых резко возросшая зависимость этого процесса от случайных факторов, рисковость, нестабильность экономической системы, шот-термизм (short-termism) и т. п. черты, давшие содержательные основания для того, чтобы назвать эту систему «казино-капитализм». Результатом этого процесса стало формирование особого типа человеческого поведения, ориентированного на финансовые трансакции как главный способ жизнедеятельности и модель поведения. По мере развития финансиализации, «homo finansus» (категория введена в научный оборот И. Левиной2) становится едва ли не господствующим типом личности (причем это характерно не только для предпринимателей, но и для потребителей). Даже этот краткий и неполный перечень основных черт процесса финансиализации позволяет зафиксировать некоторые качественные изменения в природе капитала. Прежде чем сформулировать их, заметим, что данная выше характеристика феномена финансиализации в значительной мере корреспондирует с широко известным перечнем выделяемых широким кругом исследователей за рубежом и в России едва ли не общепринятых характеристик современной финансовой системы, которые в данном случае будут субординированы исходя из логики развертывания процесса трансформации денег (и их функций) как феномена национально-регулируемой и социальноориентированной экономики позднего капитализма в деньги как виртуальный продукт фиктивного финансового капитала неолиберальной стадии глобальной гегемонии капитала. Информационные технологии создали предпосылки для перехода от бумажных денег к доминированию электронных денег. Эти предпосылки создают адекватные основания для сращивания денег «в узком смысле слова» (агрегат Ml) и фиктивного капитала в мировом масштабе, рождая виртуальный фиктивный капитал (ниже авторы особо прокомментируют значительное обратное влияние этой новой формы на содержание — капитал). Соответственно, функцию меры стоимости выполняют преимущественно не деньги «в узком смысле слова», а новый экономический феномен — синтез денег как Ml и различного рода форм фиктивного капитала\ «живущих» в финансовых информационных системах, — « виртуальные деньги ».

Виртуальные деньги — обособившаяся денежная форма движения виртуальною капитала. Выступают главным образом в виде электронных денег, и обретают неопределенность стоимостного содержания, вызванную неопределенностью оценки виртуального капитала. Как и оценка виртуального капитала, стоимостная оценка виртуальных денег находится под манипулятивным воэдействием крупного корпоративного капитала

Основным стихийным регулятором движения таких денег становится финансовый рынок (а в данном случае, точнее, фиктивный капитал), где и «живут» виртуальные деньги, Последний под влиянием глобализации во все большей степени является мировым и во все меньшей степени зависит от регулирования движения денег «в узком смысле слова», которое осуществляется преимущественно на национальном уровне. Процессы эмиссии (особенно — кредитной) и остальные национальные финансовые регуляторы находятся в сильной зависимости от конъюнктуры финансового рынка (а он, еще раз подчеркнем, стал глобальным). Следовательно, движение денег, их функции как средства обращения и средства платежа, все больше определяется фиктивным капиталом как конкретно-всеобщим феноменом. Более того, эмпирически легко фиксируется и рождение нового аспекта движения денег в этой функции: до 80 процентов трансакций, обслуживаемых деньгами, связано с движением не товаров и услуг, а различных форм фиктивного капитала, кредитных ресурсов, денег и денежных суррогатов. Роль мировых денег выполняет сложно организованная система некоторых национальных валют (основанная на долларе) и их агрегатов (евро). Характеристика «сложно» здесь значима — степень сложности системы такова, что она становится принципиально «закрытой» для отслеживания ее жизнедеятельности. Сознательному воздействию она поддается только как «черный ящик» (в кибернетическом смысле этого понятия), причем лишь вероятностно (и во многих случаях недостоверно, чему примером мировой кризис 2008-2010 гг.) прогнозируемым «выходом» в ответ на определенный «вход». При этом «качество» (в частности, устойчивость, курс и т. п.) таких денег зависит в определяющей степени от мирового финансового рынка. Роль сокровища (сбережений) выполняют преимущественно денежные вклады в крупнейшие банки и др. финансовые институты, где эти вклады «сращиваются» с фиктивным капиталом и оказываются под определяющим воздействием последнего (в том смысле, что их движение зависит и от вложений в ценные бумаги, осуществляемых банками, и от котировки ценных бумаг, эмитируемых самим банком, в конечном счете, от конъюнктуры мирового финансового рынка). Опираясь на эти факты, можно сделать вывод: в целом в современных условиях функционирование денег в узком смысле слова качественно и количественно определяется глобальным (общемировым) виртуальным фиктивным финансовым капиталом.

3.2. Виртуальный фиктивный финансовый капитал: differentiae specificae

Это новое качество финансового капитала, которое последний обретает в результате диалектического соединения как своих прежних качеств (фиктивного и снимающего его финансового капитала), описанных еще К. Марксом, Р. Гильфердингом, В. Лениным и др., так и новых качеств, порожденных развертыванием (1) информационных технологий (качество «технической» виртуальности) и (2) корпоративно-сетевого рынка (корпоративно-сетевая структура финансового рынка). Этот капитал, в отличие от «обычного» фиктивного капитала XIX века, уже «в себе» (3) сращен с производственным монополистическим капиталом (в США даже корпорации реального сектора накануне мирового финансово-экономического кризиса до половины прибыли получали от финансовых спекуляций); но в отличие от «обычного» финансового капитала, пройдя спираль «отрицания отрицания», он (4) вновь оторвался от жизнедеятельности реального капитала (производственного, торгового и даже ссудного) и образовал особое пространство своей виртуальной жизни (отчасти оно может быть соотнесено с мировым финансовым рынком). К тому же, пройдя стадию социальногосударственного контроля середины XX века, он, с одной стороны, (5) «снимает» ее в результате сращивания транснациональных финансовых (и иных...) корпораций, национальных государств и международных финансовых институтов, с другой (6) — в определенной мере преодолевает эту власть национально-государственного регулирования, вырываясь на простор глобальных финансовых спекуляций. В этих условиях основные функции денег (при рассмотрении их на сущностном, глубинном уровне — уровне действительных детерминантов, а не превратных форм) выполняются, как мы заметили выше, также этим капиталом, который при этом является многократно опосредованной и оторванной от материального производства превратной формой капитала как основы капиталистического способа производства. Тем самым деньги становятся виртуальными и по своей технологической природе, и по социальной форме. В первом случае — это продукт развития информационных технологий, создающих (1) вид особой — виртуальной — реальности, заменяющей золото (и бумагу) и (2) возможность неограниченного перемещения и преобразования форм в информационных сетях и финансовых системах.

Изначально востребованные качеством денег как всеобщего эквивалента свойства (делимость, сохранность и т. п.), ранее находившие адекватное воплощения в материальных свойствах золотого металла, ныне обретают еще Криптовалюты: более адекватное воплощение в электронных носителях. Последние позволяют выражать сколь угодно большие денежные суммы в сколь угодно малом носителе, перемещать их почти в любую точку с практически мгновенной скоростью, хранить сколь угодно долгое время без каких-либо значительных издержек и т. п. Все это позволяет сделать элементарный и общеизвестный, но важный вывод: электронная форма денег не создает всемирный виртуальный фиктивный капитал (и современный мировой финансовый рынок как одну из форм его наличного бытия), но без этой формы такой капитал был бы невозможен технически: трансакции в два-три триллиона долларов в день (объемы операций на мировых финансовых рынках последнего десятилетия) совершать без компьютеров и Интернета невозможно. Во втором случае деньги виртуальны уже в ином — социально-экономическом - смысле: они не имеют материального носителя, независимого от конъюнктуры общественных процессов. Золотой товар был и остается мерой стоимости, пока существуют отношения товарного производства и обмена. Виртуальные деньги как продукт тотального корпоративно-сетевого рынка (последний находит в виртуальных деньгах адекватную меру ценности товаров — тоже все более виртуальных — и средство своего функционирования) и виртуального финансового капитала, «живущего» в информационных сетях, полностью зависимы от состояния тотального рынка и виртуального капитала. Они «живут» только в той мере, в какой сохраняется фиктивный финансовый капитал. Обрушение спекулятивной составляющей последнего (а накануне кризиса она составляла — по разным оценкам — от 80 до 90 %) будет одновременным крахом виртуальных денег.

Криптовалюты:

Предельной виртуальности современные деньги достигают в криптовалютах, за которыми даже отдаленно не маячит основа в виде массы товаров, обращающихся на рынке. Связь криптовалют с товарной массой или другими валютами, на которые они могут обмениваться, носит случайный, никем не гарантированный, не имеющий экономической основы характер. Более того, криптовалюты не являются и прямым продуктом виртуального капитала. Если за «обычными» виртуальными деньгами все же стоит движение совокупного общественного капитала, пусть и виртуального, а также экономический и политический авторитет государства, то за криптовалютой стоит в лучшем случае частная инициатива небольшого частного сегмента виртуального капитала. Впрочем, если криптовалюты начнут использоваться государствами, то это даст им в руки дополнительный инструмент манипулирования финансовым рынком, ничем не хуже других виртуальных финансовых инструментов — и даже имеющий дополнительные технологические возможности контроля финансовых трансакций.

Виртуальность денег в данном случае означает не только их электронную форму, но и их вероятностное, неустойчивое, случайное бытие, не укорененное в стоимости, созданной абстрактным общественным трудом. Деньги из «абсолютного» всеобщего эквивалента (продукта всеобщего абстрактного труда), сращенного с устойчивой натуральной формой (золота или серебра), превращаются в аморфную совокупность продуктов жизнедеятельности виртуального капитала, причем совокупность качественно разнородную и лишь вероятностно (виртуально) выполняющую роль и меры стоимости, и средства обмена, и уж тем более средства накопления. Свойство бумажных денег быть всего лишь посредником обращения, не имеющим собственной стоимости, в виртуальных деньгах достигает своего апогея, ибо не имеет даже тех — создаваемых национально-государственным регулированием — гарантий, которые имеют бумажные деньги. Виртуальные деньги как продукт мирового фиктивного капитала таких гарантий не получают. Каждый из особых видов этих виртуальных денег (а они мировые по своей природе) с той или иной вероятностью выполнит завтра или послезавтра ту или иную из своих функций. Это касается и национальных валют (они же существуют почти исключительно в виде электронных записей на одном из счетов одного из банков), и облигаций, и любых других слагаемых агрегатов М2, М3 и М4. Прежде чем продолжить наше исследование, подчеркнем: и в XXI веке наряду с виртуальными деньгами сохраняется и некоторая толика реальных денег — золота и других драгоценных металлов, а также национальные деньги и СКВ, представленные не столько наличными купюрами, сколько безналичными деньгами. Последние также могут иметь электронную форму, но в данном случае социально они не виртуальны в той мере, в какой они базируются на реальном экономическом богатстве (стоимости) той или другой страны или группы стран (в случае евро), и в какой защищены от влияния конъюнктуры мировых финансовых рынков. Вернемся к виртуальным деньгам. Соединение электронного носителя и виртуальной социальной формы превращает виртуальные деньги в особую (финансовую) суперсеть, «паутину паутин» (у которой, естественно, есть и свои «пауки»). Так виртуальные деньги как «суперсеть» (сеть — «всеобщий эквивалент») обретает особую роль — всеобщего [полу]стихийного регулятора «сетевого рынка», ибо он играет роль универсального «оценщика» (NB! он же выполняет функцию меры стоимости) компаний-сетей и, опосредованно, всех товаров, плюс универсального средства (механизма, посредника, властителя) трансакций. При этом переход таких денег из виртуального бытия в реальное, мера выполнения ими своих функций (в частности, мера ликвидности), оказываются связаны с троякой проблемой. Во-первых, с огромным риском (это неизбежное следствие их виртуальной социально-экономической формы, являющейся продуктом виртуального капитала), что (NB!) превращает этот риск в товар особого рода. Виртуальность (вероятностность, нереальность) денег (фиктивного капитала), тем самым, мультиплицирует в невиданных ранее масштабах систему разнообразных видов экономической деятельности по поводу рисков. Вероятностность большинства трансакций на финансовых рынках превращает их в особую сферу, где производство товара (создание стоимости общественным трудом) подменяется игрой с возможными выигрышами и потерями и страхованием выигрышей и от потерь. Так рождается спекулятивная в строгом смысле слова (не связанная с производством реальных благ) сфера движения капитала («бизнеса»), имеющая целиком виртуальную природу. Виртуальными являются ее объекты, «средства производства» (вероятностные модели случайных процессов) и результаты. Заметим: вплоть до мирового финансового кризиса это была наиболее быстро растущая сфера бизнеса. Как таковые, виртуальные деньги, а значит, и «сетевой рынок», мерой и средством развития которого они являются, вовторых, оказываются в потенции неустойчивы, ибо зависят от стихийного развития конъюнктуры мирового виртуального капитала. Названная выше двойная виртуальность денег (по их носителю и социальной форме), порождаемые этим спекулятивность и неустойчивость финансовой сферы — все это требует высоких трансакционных издержек (на содержание страховых институтов, охрану прав собственности и т. п. вплоть до защиты информации от хакеров). В-третьих, такие деньги находятся в реальной зависимости от функционирования отдельных институтов глобального капитала. Последнее требует особого комментария. Едва ли не впервые за предшествующие столетия эволюции капитала некоторый ограниченный круг крупнейших корпоративных структур (финансовые корпорации, центральные банки ряда государств, МВФ, МБ и некоторые другие1 сращенные друг с другом системы) приобретает экономическую (и отчасти политическую) власть, которая ранее была сконцентрирована лишь в объективном безличном феномене мировых денег.

1 Подчеркнем: сегодня институты, регулирующие денежную систему (национальные государства, МВФ и т. п.), зачастую в своих действиях преследуют уэкокорпоративные интересы, а не интересы тех сил, которые они формально представляют (например, всех граждан данной страны).

Между тем эти структуры (1) все более попадают (вследствие неоприватизации) в руки «новых частных собственников» (повторим: это может касаться даже формально сохраняющих государственный и над-государственный статус институтов); они приватизируют реальные права собственности, власть, а не [только] объекты). В то же время они (2) все менее подконтрольны каким-либо социальным силам вследствие как глобализации, снижающей роль национального государственного контроля, так и общей деградации социального государства, реальной демократии, снижения роли ассоциаций трудящихся, граждан, характерных для периода неолиберализма. Наконец, эти институты (3) оперируют во все более адекватной среде, создаваемой тотальным сетевым рынком. Такие структуры, представляющие глобальный виртуальный капитал, повторим, становятся (как «снятые» деньги) всеобщей мерой и основным средством жизнедеятельности глобальной экономики и общества. Таким образом, новое качество виртуальных денег, в отличие от денег эпохи классического и даже раннемонополистического капитализма, состоит в том, что, с одной стороны, их новый — электронный - «носитель» существенно упрощает и облегчает систему трансакций, делая их потенциально учитываемыми, контролируемыми и регулируемыми в сколь угодно значительных масштабах. Существенно, что эта возможность тем выше, чем более интенсивно развивается зависимость мировой денежной системы от крупнейших финансовых институтов, масштабы и роль которых превращают их в субъектов, которые потенциально способны осуществлять такое регулирование. Но, с другой стороны, социальная виртуальность денег (следствие их бытия как продукта глобального виртуального капитала, особой сулерсети, «паутины паутин»)

складывающаяся в результате стихийного взаимодействия частных фиктивных финансовых капиталов и представляющих их частных финансовых институтов, делают эту суперсеть «черным ящиком». Все это придает виртуальным деньгам свойства неустойчивости, превращает реализацию ими своих функций в вероятностный, неподконтрольный, рисковый процесс. Как таковые, виртуальные деньги-капитал, с одной стороны, создают возможность превращения сферы финансовых трансакций в особую, оторванную от производства и ускоренно разбухающую (вследствие возможностей как получения спекулятивных доходов, так и роста трансакционных издержек) сферу экономики, а с другой — являются адекватными механизмом и формой экспансии этой сферы. В качестве комментария позволим себе некий образ: деньги — этот единственный универсальный и всеобщий «джинн» рыночного мира, способный, по словам Шекспира, все черное сделать белым1 — ныне оказался в новой «бутылке». Первоначально ею было золото, и всем золотом не владел никто. Затем роль «бутылки» выполняли казначейские билеты и другие бумаги, эмитируемые национальным государством, лишь временно выпускавшим заменители золота и представлявшим интересы широкого круга обособленных капиталов в их противоречии с остальным обществом (и при этом мировыми деньгами оставалось лишь золото). Ныне же роль «бутылки» (NB! В мировом масштабе) переходит к электронным феноменам, продуцируемым ограниченным кругом преимущественно частных транснациональных корпоративных структур.

Еще более близким может быть даже иной образ: на наших глазах все быстрее происходит диффузия этой «бутылки», растворяющейся в компьютерных системах мировых финансовых институтов, а контроль за этой тающей на глазах «бутылкой» (деньгами, «снятыми» в виртуальном капитале) находится в руках относительно узкого круга все более приватизируемых структур, но и от них он ускользает, поскольку «джинн» все растет и растет. При этом самое главное состоит в том, что эти структуры находятся в состоянии активной борьбы друг с другом и сами же пытаются устанавливать правила этой борьбы. Итак, корпоративный капитал обретает универсальный механизм проведения в жизнь своей гегемонии — виртуальные деньги. Однако сам джинн — развитые до своего наиболее могущественного (во всяком случае, из известных ныне) вида мировые виртуальные деньги — вообще по природе своей неподконтролен чьему-либо субъективному сознательному воздействию. В результате финансовые корпорации, с одной стороны, оказываются функцией малоподвластного им процесса стихийного движения (в компьютерных сетях и, гораздо реже, на реальных рынках) мирового капитала; с другой, — они являются персонификацией и частными собственниками этого капитала. Так этот капитал становится гиперреализованной угрозой дерегулирования.

Тезаурус к главе 3 Приложения

ВИРТУАЛЬНЫЙ КАПИТАЛ - такой фиктивный капитал (см. определение фиктивного капитала в основном тексте — глава 10, параграф 10.4.), который отрывается от стоимости действительного капитала под влиянием манипулятивного воздействия крупных корпораций на цены, складывающиеся на фондовом рынке. Виртуальный капитал приобретает симулятивную ценность, состоящую в создании видимости его способности к безграничному возрастанию.

ВИРТУАЛЬНЫЕ ДЕНЬГИ — обособившаяся денежная форма движения виртуального капитала. Выступают главным образом в виде электронных денег, и обретают неопределенность стоимостного содержания, вызванную неопределенностью оценки виртуального капитала. Как и оценка виртуального капитала, стоимостная оценка виртуальных денег находится под манипулятивным воздействием крупного корпоративного капитала

Вопросы для самопроверки

П.3.1. Каковы ступени отрыва денег от их первоначальной товарной (золотой) основы?

П.3.2. Как деньги превращаются в продукт капитала?

П.3.3. Почему современные деньги выступают как продукт виртуального капитала?

П.3.4. Чем определяется виртуальный характер современных денег?

П.3.5. Какова роль современных информационных и телекоммуникационных технологий в развитии виртуальных денег?

Исследование, описанное в статье про виртуальные деньги, подчеркивает ее значимость в современном мире. Надеюсь, что теперь ты понял что такое виртуальные деньги, виртуальный капитал и для чего все это нужно, а если не понял, или есть замечания, то не стесняйся, пиши или спрашивай в комментариях, с удовольствием отвечу. Для того чтобы глубже понять настоятельно рекомендую изучить всю информацию из категории Политическая экономия (политэкономия)

Ответы на вопросы для самопроверки пишите в комментариях, мы проверим, или же задавайте свой вопрос по данной теме.