Лекция
Привет, Вы узнаете о том , что такое лексические единицы языка, Разберем основные их виды и особенности использования. Еще будет много подробных примеров и описаний. Для того чтобы лучше понимать что такое лексические единицы языка, заимствования, словарный состав, слово , настоятельно рекомендую прочитать все из категории Лингводидактика.
Лексическая единица - слово , устойчивое словосочетание или другая единица языка, способная обозначать предметы, явления, их признаки и т. п.
Лексическая единица – смысловое единство, простое или сложное понятие, выраженное одним словом или словосочетанием слов, ни одно из которых не может быть отброшено без изменения смысла этого единства.
Лексика языка предметных рубрик или словарный фонд - множество лексических единиц, включенных в словарь.
В языке предметных рубрик лексические единицы выполняют те функции, которые свойственны лексике естественного язык.
Возникновение и функционирование лексических единиц детерминируется прежде всего потребностями общения и связано с процессами номинации, т.е. процессами называния того или иного объекта, явления, свойства и т.д.
Для построения высказываний, в которых говорящий передает своему собеседнику или собеседникам ту или иную мысль, сообщает какую-то информацию, необходим строительный материал. Номинация, в результате которой осуществляется создание этого строительного материала и тем самым создание системы материальных, чувственно воспринимаемых языковых знаков, призванных ответить на нужды языкового коллектива в обозначениях отдельных предметов и классов предметов, их свойств и отношений, а также фактов, событий и ситуаций, - чрезвычайно сложный процесс. Он характеризуется многообразием форм, способов, функций. В общих описаниях процессов номинации, предложенных советскими учеными, особое внимание привлекает разграничение процессов номинации, во-первых, по типу языковых форм и объектов номинации. В зависимости от используемых языковых форм - слов, словосочетаний или предложений – в пределах общей категории номинации выделяют: а) номинацию через слово и словосочетание (лексическая номинация), б) номинацию через предложение (пропозитивная номинация), в) номинацию через текст (дискурсивная номинация).
Лексическая номинация используется, как правило, для именования элементов внешнего и внутреннего опыта человека. Объектами лексической номинации, или номинатами, выступают определенные элементы действительности: предмет, качество, процесс, отношения (временные, пространственные, количественные и т.д.), любой реальный или мыслимый объект. Названные элементы номинации находят выражение в любом языке и формируют объективный фундамент для возникновения основных классов слов, их называющих, - существительных, глаголов, прилагательных, наречий, числительных, различного рода служебных слов.
В качестве объекта наименования при препозитивной номинации выступает микроситуация – событие, факт, объединяющие ряд элементов и представляющие собой сложные и многоплановые образования.
Объектом наименования через текст, или дискурсивной номинации, становится еще более сложная цепь ситуаций.
Очевидно, что по мере усложнения объекта номинации возрастает и сложность используемых средств номинации. Путем сочетания слов – исходных и простых единиц номинации, используемых в различных их формах (о законах комбинаторики слов в процессах словообразования, формирования словосочетаний и предложений речь будет идти в соответствующих разделах), говорящий строит наименования, более сложные по своей структуре, и получает в результате комплексные единицы: производные слова, словосочетания, предложения и в конечном итоге текст. В общем реестре языковых единиц слово выступает как основная, главная и ведущая единица номинации, по отношению к которой все другие единицу оказываются производными или вспомогательными.
Описанная связь между объектом номинации и средствами его обозначения не является жесткой. Словом можно назвать и событие, и факт, а предложением – любые предметы (напр., Это то, что лежало на столе). В то же время она отражает наиболее типичное соотношение данных величин и ту очевидную тенденцию к усложнению используемых средств номинации по мере усложнение объекта номинации.
Вторым важнейшим направлением при описании процессов номинации является их рассмотрение в функционально-генетическом аспекте, с точки зрения использования языковых элементов и единиц в их основной, первичной функции, т.е. непосредственно для того, для чего эти единицы были специально созданы, или же в иных номинативных целях. Использование языковых форм в их первоначальных целях для обозначения определенных объектов известно как первичная, или прямая, номинация, а сами формы – как первичные языковые знаки. Однако потребность в наименованиях огромна и практически бесконечна, как бесконечен познаваемый человеком мир во всем многообразии уже открытых и открываемых вновь в процессе деятельности людей свойств и связей. Создание для каждого отдельного объекта, явления или отдельного класса объектов, явлений, свойств, отношений и т.д. отдельного, только ему присущего обозначения повлекло бы за собой возникновение чрезвычайно громоздкой и соответственно неудобной в применении лексической системы. В силу этого, а также, возможно, вследствие ограничений, накладываемых объемом человеческой памяти и другими особенностями человеческой психики, один и тот же языковой элемент зачастую используется для обозначения, помимо уже обозначенных им, каких-то иных объектов, явлений, свойств и выполнения каких-то иных функций. Так осуществляется вторичная номинация и образуются вторичные наименования типа англ. hand, которое в первичной своей функции обозначает 1) рука (кисть), а в результате процессов вторичной номинации приобрело значения: 2) передняя лапа или нога, 3) власть, распоряжение, 4) ловкость, умение, 5) работник, рабочий, 6) крыло (семафора) и другие. Вторичными наименованиями являются и лексические единицы типа англ. keyhole 'замочная скважина', возникшего как результат сложения key 'ключ' и hole 'дыра, отверстие', hunter 'охотник', kindness 'доброта', образованные путем суффиксации, black pudding 'кровяная колбаса' и многие аналогичные им примеры как в английском, так и любом другом естественном языке.
Неоднократное использование языковых форм в целях номинации имеет огромное значение, поскольку: а) дает возможность с помощью уже имеющихся в языке средств обозначить то, для чего не было специального названия, и тем самым восполнить языковые лакуны, б) создает стилистический эффект (например, при употреблении наименований животных для обозначения людей, обладающих какими-то отрицательными качествами, ср. cat 'сварливая женщина' и goose 'дурак, дура, простофиля', bulldog 'упорный, цепкий человек' и др.), в) обеспечивает строевую, служебную функцию (ср. использование глаголов be, have, do и др. в качестве вспомогательных при образовании временных форм глаголов в современном английском языке).
Употребление языковых элементов как в своих собственных, первичных, так и во вторичных, несобственных функциях приводит к формированию основополагающего свойства языковых знаков – их асимметрии, или неоднозначному соответствию языковой формы (комплекса звуков или букв) и ее содержания, сформулированному С. Карцевским в виде принципа "асимметричного дуализма".
Способность языковой формы быть связанной с целым рядом означаемых и выражать соответственно несколько значений и, наоборот, связь одного означаемого с несколькими языковыми формами становятся возможными благодаря кардинальному свойству исходных, первичных языковых единиц, а именно: их произвольности, или немотивированности. Несмотря на прямое и неразрывное единство формы и содержания лексических единиц, принятых определенным языковым коллективом, сама форма, избираемая для обозначения того или иного объекта, явления и т.д. и выражения определенного содержания, не зависит от обозначаемой вещи, т.е. Условна, или произвольна, по отношению к означаемому, что доказывается в первую очередь существованием различных языков. У первичной языковой формы, как указывает Ф. де Соссюр, нет с данным означаемым в действительности никакой естественной связи. Вследствие произвольности языкового знака выбор звукового комплекса для нужного говорящему обозначения не обусловлен никакими свойствами обозначаемого. Это позволяет использовать для номинации различные технические приемы и способы: звукоподражание, использование звукового комплекса, означающего какой-либо из признаков, присущих обозначаемому явлению (наиболее распространенный способ), образование одного слова от другого слова и словосложение, образование фразеологических словосочетаний, заимствование и калькирование. Перечисленные способы номинации, как указывает акад. Б.А. Серебренников, являются общими для всех языков мира.
Используя, однако, довольно ограниченную систему способов выражения смысла и единую в принципе технику номинации, разные языковые коллективы создают тем не менее оригинальные системы наименований, в упорядочивающем виде представляющие многообразие окружающего мира и являющиеся тем самым его своеобразными языковыми картинами. В основе этой оригинальности лежат, во-первых, особенности условий – территориальные, климатические, экономические, социальные и т.д. – существования того или иного языкового коллектива, порождающие наличие в языках так называемой безэквивалентной лексики, обозначающей присущие только жизни конкретного языкового коллектива реалии. Примерами безэквивалентной лексики могут послужить обозначения денежных знаков (типа англ. penny 'пенни', pound 'фунт', shilling 'шиллинг', farthing 'фартинг', guinea 'гинея'), система наименований, связанных с административным делением страны, органами управления, учреждениями, политическими партиями и т.д. (например, англ. borough 'небольшой город, поселок городского типа; имеющий в соответствии с королевской хартией муниципальный совет', whip 'парламентский партийный организатор', sheriff 'шериф (в Англии: главный представитель правительства в графстве)' и т.д., названия игр (англ. cricket 'крикет', golf 'гольф', dibs 'дибз, "бараньи косточки",' darts 'дартс, "дротики"'' и многие другие.
Во-вторых, определенное влияние на создание специфической языковой картины мира оказывает различная продуктивность использования в языках тех или иных способов наречения. В английском языке широкое применение нашли заимствование и словосложение, не столь распространенные, например, во французском языке.
Главной же причиной своеобразия языковых картин мира является, однако, специфика номинативной деятельности человека универсальной в своих процессуальных аспектах и диалектически противоречивой при выборе свойств и признаков, которые могут быть положены в основу наименования. Об этом свидетельствуют многочисленные несовпадения даже в звукоподражательной лексике, в которой, казалось бы, единая техника номинации (имитация) и единый набор свойств (звуковые проявления), избираемые как основание для наименования, должны были бы обеспечить тождественный в разных языках результат. Такого тождества, однако, не происходит. Ср., например, англ. cock-a-doodle-do и рус. кука-реку, англ. mew-mew и рус. мяу-мяу, англ. quack-quack и рус. кря-кря, которые наряду с некоторым сходством звуковых форм обладают значительными различиями в этом плане. Еще более яркие расхождения наблюдаются там, где выбор свойств и признаков именуемого объекта, на которые опираются говорящие в процессе номинации, а также способа наименования и используемых номинативных средств свободен и достаточно произволен. Для процессов вторичной номинации характерна именно такая вариативность. Многообразие свойств, отношений и связей обозначаемых объектов, их изменчивость и развитие при сохранении тождества, индивидуальность каждого отдельного объекта в классе однородных сущностей, равно как и специфика восприятия одного и того же объекта в разных ситуациях и разными людьми, создают возможность опоры при наименовании объекта на его сущностные, важнейшие, чаще всего функционально значимые характеристики и связи, с одной стороны, или же использование случайных, периферийных параметров. На отражении во вторичных наименованиях реально существующих и значимых связей и функций объектов основано наибольшее число аналогий в разных языках. Ср., например, англ. winnowing-machine 'веялка' от winnow 'веять', sowing-machine 'сеялка' от sow 'сеять', threshing-machine 'молотилка' от thresh 'молотить' и их русские эквиваленты, в которых зафиксированы одни и те же признаки, а именно: функциональная предназначенность данных предметов. Многочисленны совпадения в выборе признака для наименования в названиях лиц по профессии, местожительству и других категориях слов. В то же время даже в этой сфере вторичной номинации, основанной на отражении в имени важнейших свойств объектов, в Разных языках возможны несовпадения и расхождения. Ср., например) англ. bedroom 'комната с кроватью/кроватями' и рус. спальня 'комната, в которой спят', англ. sitting-room 'комната для сидения' и рус. гостиная 'комната для гостей', англ. sailor 'тот, кто плавает' и рус. моряк 'тот, кто связан с морем' и другие. Наибольшие же расхождения (это, однако, не исключает и соответствий) наблюдаются при выборе в процессе создания наименования случайных, периферийных признаков и связей, т.е. в сфере метафорических переносов.
Ср. англ. eye во вторичных значениях 'ушко иголки, петелька, глазок, соглядатай, осведомитель' и др. и рус. глазок 'небольшое круглое отверстие в чем-н., почка, срезаемая с растений для прививки, пигментное пятно (в окраске насекомых, птиц, медуз и др.)', а также 'кружок, пятнышко в рисунке ткани' и многие другие.
Лингвистика, однако, не занимается выяснением причин выбора разных признаков в процессах номинации. Об этом говорит сайт https://intellect.icu . Это входит скорее в компетенцию физиологии и психологии. Для лингвистической науки, для лексикологических исследований гораздо более важен вопрос о соотношении формы и содержания лексических единиц, в связи с чем принципиальное значение приобретает проблема мотивированности лексических единиц, их внутренней формы, сквозь которую просвечивает способ выражения понятия, связь между звуковой оболочкой и содержанием. Мотивированность, или внутренняя форма языковых наименований, не обязательная с точки зрения функционирования языка как семиотической системы, но возникающая как обязательное следствие вторичного использования имени в процессах номинации, становится важнейшей чертой, разделяющей всю лексику языка на единицы мотивированные и не мотивированные, или первообразные. Тесная и неразрывная связь между звучанием и содержанием, являющаяся непременным условием существования любой лексической единицы, в мотивированных единицах носит детерминированный характер, в то время как в единицах немотивированных она абсолютна, условна и произвольна. Так, в современном английском языке слова black в значении 'черный', salt в значении 'соль', ten 'десять' и многие другие не отражают в своей звуковой форме ничего, что "подсказывало" бы говорящим их значение, и являются немотивированными первичными лексическими единицами. Слова типа clap 'хлопать в ладоши', cluck 'кудахтать, клохтать', chairbed 'кресло-кровать', poetess 'поэтесса', sable в значении 'соболий мех', warm 'горячий, сердечный, теплый (о цвете)' и многие другие, напротив, мотивированы, причем способы их мотивации разные. В звукоподражательных словах clap, cluck и им подобных звуковая оболочка как бы имитирует звуки, характерные для предмета или сопровождающие то или иное его действие. Сравнение звукоподражательных слов в разных языках (например, англ. cackle и рус. хихикать, англ. hiss и рус. шипеть, англ. bubble и рус. булькать, пузыриться (о воде), англ. whimper и рус. хныкать и многих других) убедительно демонстрирует, насколько приблизительна эта имитация. Фонетическая мотивация, однако, представляет собой лишь частный и не самый распространенный способ мотивации. Значительно чаще в языкам встречаются морфологическая и семантическая мотивации. При морфологической мотивации значение лексической единицы "подсказывается" самим ее составом, ее компонентами, что очевидно в вышеприведенных примерах chairbed и poetess. Таким образом, звучание и значение морфологически мотивированного слова обусловливаются звучанием и значениями соединяемых единиц. В основе же семантической мотивации лежат связи (реальные и нереальные, существенные и несущественные – см. выше), которые обнаруживаются между первичным обозначением имени и теми объектами, для наименования которых данное имя вторично используется в языке, и соответственно связи между первичными и вторичными значениями лексических единиц. Слово sable в значении 'соболий мех' предстает как мотивированное первичным значением 'соболь', а слово warm в указанных значениях мотивируется первичным значением 'теплый'.
В процессе функционирования мотивированность лексических единиц может изменяться, полностью или частично исчезать. Причины потери мотивации, или демотивации лексических единиц, различны: это фонетические изменения (напр., cupboard 'буфет, цйсаф'), потеря признака, по которому был назван предмет (напр., blackboard 'классная доска', которая в настоящее время не обязательно должна быть черного цвета), утрата или изменение значения мотивирующей единицы вплоть до полного выхода ее из употребления (напр., happy 'счастливый', образованное от устаревшего 'случай, счастливая случайность') и т.д. Главная же причина демотивации лексических единиц заключается в ненужности, необязательности мотивированности единиц для их функционирования. Мотивация облегчает рождение слова и запоминание и распознавание его смысла; благодаря мотивации в языке закрепляются связи и ассоциации, существующие у говорящих о называемых объектах и явлениях действительности. Иначе говоря, мотивация имен выступает в качестве опоры при возникновении, хранении и распознавании лексических единиц. Но поскольку мотивация имени не идентична его значению, отражая лишь один какой-нибудь отличительный признак называемого объекта, а не всю совокупность наиболее существенных его свойств, закрепляемых в значении, то она становится избыточной, когда имя приобретает статус привычного и закрепленного в данном языковом коллективе обозначения объекта. Не случайно, что наиболее употребительные и самые важные слова являются простыми, хотя этимологические - исследования показывают, что и они возникали как мотивированные единицы, в процессе своего функционирования подвергшиеся демотивации. Таким образом, в лексической системе наблюдается диалектическое противоборство двух важнейших принципов: произвольности, условности языковых знаков и их мотивированности, причем один из них может оказаться на той или иной стадии развития языка доминирующим. Это позволяет говорить о разной степени мотивированное™ языка, которая становится типологической характеристикой. Древнеанглийский язык, например, по утверждению С. Ульманна, был более мотивированным языком, чем современный английский, что объясняется прежде всего большим количеством заимствований – французских и греко-латинских – в современном английском языке.
Мотивированность особенно важна для преподавания иностранного языка. Количественное соотношение немотивированных и мотивированных слов и относительная частота разных видов мотивированности в разных языках зачастую не совпадают, в результате чего немотивированным словам одного языка в другом языке соответствуют мотивированные слова и наоборот. Считается, например, что степень мотивированности слов в немецком языке выше, чем в английском, вследствие большей свободы словообразования и большего числа ономатопоэтических образований. Последствием различий в мотивированности английского и немецкого языков является наличие многих случаев, когда словам английского языка форма которых не подсказывает их значения, соответствуют слова г внутренней формой в немецком языке (ср. англ. skate 'конек' – нем. Schlittschuh дословно: 'скользящий ботинок', англ. glove 'перчатка' – нем. Handschuh 'обувь для руки', англ. phonetics 'фонетика' –нем. Lautlehre 'учение о звуках', англ. hydrogen 'водород' – нем. Wasserstoff 'вещество из воды', и др.).
Усвоение слов с различной внутренней формой сопряжено с большими трудностями, чем усвоение слов с одинаковой формой мотивированности (ср. англ. teacher – рус. учитель, англ. singer – рус. певец, англ. swimming – рус. плавание и многие другие, аналогичные по своей внутренней форме и потому не представляющие особой проблемы при их запоминании).
Заключая описание языковых единиц в номинативном аспекте, следует подчеркнуть, что внешняя форма и протяженность единиц, используемых в качестве наименований, первичный или производный характер, глобальность, целостность, произвольность в противопоставлении расчлененности, мотивированности и наличие/отсутствие предикативной связи в целом составляют тот основной набор признаков, которые становятся основаниями для различных типологий номинативных единиц. Важно при этом отметить, что слива, словосочетания и предложения характеризуются неповторимыми сочетаниями указанных признаков, позволяющими отличить один класс единиц номинации от другого. Например, простому слову присущи синтетичность, целостность, нерасчлененность, отсутствие мотивированности и предикативности. Слово производное выступает также как синтетическая (однословная), но расчлененная мотивированная номинативная единица со скрытой предикативностью. Словосочетание же – аналитическая (несколькословная), расчлененная производная единица со скрытой предикативностью. В предложении в отличие от словосочетания находит наиболее полное и явное выражение предикативная связь, вследствие чего оно становится скорее единицей коммуникации, нежели номинации, хотя несомненно, что акты коммуникации теснейшим образом связаны с номинацией.
Особый пласт лексики как с точки зрения процессов номинации, так и в плане мотивированности составляют заимствования. Являясь одним из возможных ответов на потребности номинации, возникающие в результате языковых контактов и расширения под влиянием других языковых социумов опыта данного языкового коллектива, они представляют собой определенную экономию языковых усилий при порождении речи, так как для заполнения номинативных лакун, возникших в данном языке, используются готовые единицы чужого языка. В то же время потеря прежних ассоциативных связей, существовавших в языке, из которого они заимствованы, влечет за собой и потерю возможно присущей заимствованным словам в языке-источнике мотивированности, что соответственно вызывает существенные трудности при распознавании их смысла в процессе восприятия речи. Заимствование как процесс использования элементов одного языка в другом таким образом обусловлено лингвистически диалектически противоречивой природой языкового знака: его произвольностью как разрешающей заимствование силой и непроизвольностью как препятствующим заимствованно фактором. Этим, по-видимому, и объясняется то обстоятельство, что процесс заимствования в современном английском языке, как, впрочем, и в русском языке, по имеющимся данным, весьма непродуктивен и в количественном отношении значительно уступает таким описанным выше процессам номинации, как словообразование и семантическая деривация. Сказанное не означает, однако, что доля заимствований в современном английском языке непредставительна. Заимствованные приблизительно из 50 языков мира лексические единицы составляют почти 70% словарного состава английского языка и включают пласты лексики, заимствование в различные исторические эпохи и под влиянием различных – исторических, географических, социальных, экономических, культурных и т.д. – условий развития и существования английского языка. Будучи результатом длительного исторического взаимодействия языков, заимствование как процесс и заимствование как результат этого процесса представляют собой значительный интерес для истории языка, в рамках которой получают детальное освещение причины и языки-источники заимствований, пути, формы и типы заимствований, а также те преобразования, которые претерпевает заимствованное слово в языке, его заимствовавшем. Для синхронных лексикологических штудий заимствования интересны прежде всего тем, какое влияние они оказывают на системное устройство лексики данного языка, а также своим особым, в случае сохранения ряда генетических характеристик, статусом в заимствовавшем их языке.
Это влияние наиболее очевидно тогда, когда в процесс заимствования втягиваются не только отдельные единицы, но целые группы слов, между которыми в языке-источнике существовали определенные отношения. Явным случаем, когда наличие связей между словами в языке-источнике релевантно и для заимствующего языка, являются деривационные связи. Значительное число заимствований английского языка (напр., rural 'сельский' -L. ruralis от rus, ruris 'деревня, пашня, поле', cardiac 'сердечный' – Gk. kardiakos от kardia 'сердце', filial 'сыновний, дочерний'– L. filialis от filius 'сын, дочь' и многие другие) оказываются в языке-источнике генетически производными и характеризуются структурно-семантической зависимостью и выводимостью. При условии заимствования обоих членов таких словообразовательных пар деривационные отношения между ними сохраняются и в заимствующем их языке. Например: gloss 'глосса, заметка на полях; толкование' – glossary 'глоссарий, словарь', dynasty 'династия' – dynastic 'династический' и др. В результате группового характера заимствований и многочисленности взаимосвязанных тем или иным типом отношений заимствованных слов в английском языке имеет место не только пополнение подсистемы простых и производных слов (казалось бы, наиболее естественный результат при заимствовании). Возникает значительное число морфологически членимых единиц, чья комплексность хорошо ощущается носителями английского языка, и в итоге происходит формирование новых словообразовательных моделей. Таким образом существенно расширяются как сам состав морфем английского языка, так и его деривационные возможности.
Интересна жизнь заимствованных слов в заимствовавшем их языке. Многие из заимствований под влиянием системы, в которую они вошли, претерпевают значительные фонетические, грамматические и даже семантические изменения, приспосабливаясь, таким образом, к фонетическим, грамматическим и семантическим законам данной системы. Процесс ассимиляции может быть настолько глубоким, что иноязычное происхождение таких слов не ощущается носителями английского языка и обнаруживается лишь с помощью этимологического анализа. Это особенно верно, например, для скандинавских и ранних латинских заимствований типа get 'получать', skill 'умение', sky 'небо', skirt 'юбка', skin 'кожа', they 'они'; street 'улица', school 'школа', gall 'ссадина, натертое место', mat 'мат, ковер, циновка' и др. В отличие от полностью ассимилировавшихся и усвоенных заимствований частично ассимилировавшиеся и неассимилировавшиеся иноязычные единицы сохраняют следы своего иностранного происхождения в виде фонетических (напр., garage [ gæ’ra:Z ], chaise-longue [Seiz ′ lo:n ], chic [Si(:)k ], chronic ['krOnik]), грамматических (напр., ед. ч. datum, nucleus, antenna -mh. ч. data, nuclei, antennae) и семантических особенностей (напр., taiga, tundra, rouble, knout и другие заимствования из русского языка, обозначающие чуждые англичанам реалии и понятия). С целью адекватного их описания в толковых словарях английского языка лексикографами широко используется энциклопедическая информация, сообщающая о местах распространения, формах существования, способах применения и т.д. обозначаемых объектов и явлений. и Так, при толковании слов taiga, tundra наряду с указанием родовой ^характеристики и дифференциальных признаков, позволяющих увидеть специфику и отличие данных реалий по сравнению с наиболее близкими и известными носителям английского языка реалиями, даются указания климатической зоны, географического ареала: taiga - swampy coniferous forest of Siberia, beginning where the tundra ends; tundra - treeless plain characteristic of arctic and subarctic regions. Описание заимствованных в английский язык названий денежных единиц типа rouble также предполагает указание как на то, что это денежная единица, занимающая определенное место в общей системе денежных единиц, так и на страну, в которой она находится в обращении: rouble – see money table: 100 kopecks, USSR. Знание этой информации необходимо для действительного усвоения у семантики подобных заимствований.
Следует отметить в заключение значимость заимствований в отдельных пластах лексики, прежде всего в общенаучной и специальной терминологии разных отраслей науки и техники.
Возникшие в результате номинативной деятельности говорящих простые и комплексные наименования, закрепленные традицией и воспроизводимые в процессах речевого общения, образуют своеобразную для каждого языка тесно спаянную систему, или лексический инвентарь языка. В этой системе лексические единицы не существуют изолированно, но формируют многочисленные и разнообразные множества на основании различных типов связей и отношений, существующих как между отдельными единицами, так и между множествами, группами лексических единиц. Все многообразие связей лексических единиц можно свести к двум типам: парадигматическим и синтагматическим.
Парадигматические связи возникают между однородными лексическими единицами, обладающими тем или иным общим признаком. Это могут быть связи по смыслу, во многом обусловленные отношениями между обозначаемыми соответствующими лексическими единицами явлениями действительности (ср. объединения конкретной лексики "названия животных", "названия частей тела", "названия растений", "названия средств передвижения" и многие другие); это могут быть связи деривационные (ср. brother 'брат' – brotherly 'братский' - brotherhood 'братство'; motherly 'материнский',womanly 'женственный' и др., объединяемые общностью корня или суффикса) и т.д. Парадигматические связи, предполагающие некоторое общее свойство у взаимосвязанных единиц и одновременно обязательную их противопоставленность по какому-то иному признаку, обеспечивают выбор нужной единицы в процессе порождения речи.
Синтагматические связи – это отношения в линейных комбинациях лексических единиц, отношения элементов, выстраивающихся в определенной последовательности друг за другом в потоке речи. Это по своей природе сочетаемостные отношения лексических единиц, противопоставленных в речевой цепи. Некоторые синтагматические отношения приобретают в языке устойчивый характер: таковы отношения между компонентами слов, отношения в устойчивых словосочетаниях и фразеологических оборотах (напр,, take one's chance 'воспользоваться случаем', a bee in one's bonnet 'причуда, навязчивая идея', a dull dog 'скучный, нудный человек' и др.).
+Вся совокупность парадигматических и синтагматических отношений в их разнообразных и многочисленных проявлениях (см. подробнее главу V) определяет взаимосвязанность лексических единиц и тем самым системность словарного состава языка. Однако, разделяя общий для всех языков принцип системности, лексика конкретного языка, в том числе и английского, обнаруживает свою, только ей присущую, своеобразную сеть отношений между лексическими единицами. Эта специфика системной организации вытекает из особенностей самого состава лексической системы (ср., напр., при универсальности родственных, связей существование в английском языке одного обозначения родственников как по линии мужа, так и по линии жены - father-in-law, mother-in-law, которым в русском языке эквивалентны два слова: свекор "отец мужа", тесть "отец жены", свекровь "мать мужа", теща "мать жены" и многие другие), из своеобразия номинации, прежде всего несовпадения способов и средств обозначения (ср. сложные слова taxi-driver, teakettle, panic-monger и др. в английском языке и эквивалентные им в русском суффиксальные образования таксист, чайник, паникер). Значительную роль в своеобразии системной организации лексики играет специфика сочетаемости лексических единиц (ср. англ. take a train, a bus, a ship (дословно: 'взять поезд, автобус, пароход') и соответствующие им в русском языке сесть в поезд, в автобус, на пароход).
Своеобразию лексической системы языка способствует ее подвижность, постоянное появление каких-то новых единиц (и новых значений), вытеснение устаревших, утративших свою актуальность единиц, изменение продуктивности способов номинации и другие диахронические процессы. Синхронное состояние словарного состава, т.е. его состояние на каком-то, в нашем случае современном, этапе его развития, есть результат всех предшествующих этапов его существования и отражает всю сложность и противоречивость его Многовековой истории.
В реестре лексических единиц наиболее значимая роль принадлежит слову. "Не случайно, – отмечает А.И.Смирницкий, – человеческий язык нередко называют языком слов: ведь именно слова, в их общей совокупности, как словарный состав языка, являются тем строительным материалом, без которого немыслим никакой язык; и именно слова изменяются и сочетаются в связной речи по законам л грамматического строя данного языка. Таким образом, слово выступает как необходимая единица языка и в области лексики (словарного состава), и в области грамматики (грамматического строя), и поэтому слово должно быть признано вообще основной языковой единицей: все прочие единицы языка (например, морфемы, фразеологические единицы, какие-либо грамматические построения) так или иначе обусловлены наличием слов и, следовательно, предполагают существование такой единицы, как слово" (5,20 -25).
Однако, несмотря на центральный статус слова среди языковых единиц и его психическую реальность для говорящих, вследствие которой они не испытывают серьезных затруднений при выделении и отождествлении слов в потоке речи, дать определение слова невероятно трудно. В настоящее время существует множество определений, среди них немало предложенных лингвистами, работающими на материале английского языка, но нет ни одного общепризнанного и универсального. В истоках всех трудностей определения слова лежит, во-первых, то, что слово - многосторонняя, многоаспектная единица. В нем пересекаются, образуя единое целое, но не совпадая друг с другом, фонологические, морфологические, семантические и синтаксические свойства. Соответственно попытки дать определение слова исходя из какого-либо одного критерия - фонологического, морфологического, семантического, синтаксического – неизбежно приводят к односторонности, неполноте и в общем итоге неадекватности определения. См., например, определение, предложенное Ч.Хокеттом: "Слово, таким образом, есть любой сегмент предложения, ограниченный последующими точками, в которых возможна пауза" (13, 166. - Пер. наш ). Данному определению созвучно определение слова, предложенное советским лингвистом П.С.Кузнецовым: "Звуковая последовательность, могущая быть ограниченной паузами любой длины, есть звуковая последовательность, которая содержит по крайней мере одно самостоятельное слово" (4, 75). В этих определениях учитывается фонетическая форма слова, возможность его выделения на основе пауз и не находят отражения другие характеристики слова, не менее для него существенные, например содержательные. (Кроме этого, фонетические определения могут строиться на основе ударения, структуры слогов, ограничений сочетаемости слогов, интонации.) Но и обращение к содержательным критериям не дает удовлетворительного определения. Многие ученые отмечают, что не может быть чисто семантического определения лингвистической единицы, так как ни одна лингвистически значимая единица не может быть определена на семантических основаниях без обращения к другим лингвистически более значимым критериям. Человеческий язык в целом способен выражать сложные идеи посредством простых единиц и простые идеи часто в очень длинных единицах. Соответственно определения слова, которые исходят из выражения словом понятия, оказываются неадекватными, тем более, что далеко не все слова в языке связаны с понятиями (ср. междометия -ой, эх, ай и др.).
Слово может быть определено и грамматически – морфологически или синтаксически. В первом случае ориентируются на морфологическую форму слова, точнее, его цельнооформленность, которая, по мнению А.И. Смирницкого, предложившего этот критерий, "выявляется в специфических особенностях внутреннего строения слова сравнительно со строением словосочетания, в особенностях, которые определяются меньшей законченностью и оформленностью частей слова сравнительно с частями словосочетания, т.е. с отдельными словами" (5, 39). Ведущим признаком слова становится его морфологическая парадигма.
В другом случае главное внимание отводится позиционной самостоятельности слова (ср. "Минимальная свободная форма есть слово" (1, 187), способности выступать в качестве отдельного односоставного предложения (ср. "Предельное, неделимое дальше предложение" (10,10), способности перемещаться (ср. "Слово – это минимальная единица значения, реализуемая определенной последовательностью фонем и способная перемещаться в пределах предложения" (7, 201).
Казалось бы, выход из возникающих трудностей определения слова и соответственно преодоление односторонности определений следует искать в разработке такого определения слова, которое учитывало бы все существенные свойства слова. Предложенное А. Мейе определение слова как ассоциации определенного значения с определенным звуковым комплексом, способной к определенному грамматическому употреблению, есть, на наш взгляд, попытка учета семантических, фонетических и грамматических характеристик слова. Но, и это второй, весьма существенный источник трудностей определения слова, не все слова в языке в одинаковой степени обладают теми или иными свойствами. Например, наряду со знаменательными словами, которым свойственна позиционная самостоятельность, есть служебные слова - частицы, предлоги, союзы, которым позиционная самостоятельность, как правило, не присуща. Вариативность характеристик - фонетических, морфологических, семантических, синтаксических и т.д. - слова не позволяет определить слово путем перечисления наиболее существенных его свойств. Эта вариативность лежит в основе выделения в лексической системе языка единиц центральных, обладающих всем набором соответствующих характеристик и поэтому в наибольшей степени Противопоставленных друг другу и четко разграничиваемых, и единиц промежуточных, периферийных, образующих пограничные, переходные случаи. Таковы, например, вспомогательные слова в современном английском и других языках, приближающиеся в своем функционировании к формообразующим морфемам, но сохраняющие корреляцию с полнозначными глаголами. Следствием их промежуточного статуса является противоречивость аналитических форм, представляющих собой одновременно формы одного слова и сочетания слов (ср., например, аналитические формы глаголов в современном английском (I have read; They didn't go), русском (Он будет читать) и других языках, сравнительную и превосходную степени прилагательных и наречий, также образуемые с помощью вспомогательных слов (англ. more beautiful, most sincerely; рус. самый грамотный) и др.). Даже такая формальная характеристика слова, как его написание, или орфографическая форма, оказывается варьируемой. Ср. разные возможности написания в английском языке одного и того же выражения -looking glass 'зеркало', looking-glass и lookingglass, что не позволяет использовать данный формальный показатель, в частности слитность или раздельность написания, столь важные при определении границ слова в формализованных описаниях и получившие распространение в области машинного перевода, с достаточной степенью надежности.
Помимо вариативности характеристик у слов различного типа в одном языке разработать единое универсальное определение слова не удается и потому, что в разных языках фонетические, морфологические, синтаксические и другие свойства слова не совпадают. Слова в одном языке характеризуются по отношению к словам другого языка определенным своеобразием, отчего определения слова, применимые для одного языка и основанные на отражении существенных свойств слов данного языка, не адекватны при описании слов другого языка. В славянских языках, например, слово является морфологически оформленной единицей и благодаря флексиям в этих языках очевидна лексико-грамматическая отнесенность слова, которая рассматривается как один из основных признаков слова, входящий в предельный минимум признаков, характерный для слова. В современном английском языке со свойственной ему бедной, неразвитой морфологией и подобных английскому языках морфологические приметы слова и его лексико-грамматическая отнесенность принадлежат к второстепенным признакам и вряд ли войдут в определение слова. Аналогичным образом в определение слова в русском языке вводится такая его характеристика, как недвуударность, т.е. невозможность слова, если оно не безударно, иметь более одного основного ударения (ср. даже такие многосложные слова в русском языке, как: экзаменациóнный, империалистứческий, полукилометрóвый, чаевóдческий, планиметрứческий и др., в которых имеется только одно ударение, или слова типа ракèтостроéние, плòдоовощнóй, взаừмопонимáние, где есть два ударения - основное и второстепенное). В английском языке с его разветвленной системой заимствованных из разных языков слов достаточно широко представлены слова с двумя и более основными ударениями, особенно в подсистеме префиксальных слов, сложных прилагательных, аффиксальных и сложных существительных и т.д.
Например: díshármony, dísestáblish, díspróve, ứnpreméditated, ántemeridian, ánticlérical, ánticyclónic, kínd-héarted, cléar-héaded, snów-whíte, éwe-lámb, sélf-góvernment, ríver-bánk, etc.
На почве многочисленных трудностей у некоторых исследователей возникает сомнение в возможности дать общее определение слова. Рассмотрение слова как исходного фундаментального понятия в теории языка, принадлежащего к числу неопределяемых, постулируемых явлений, для которых возможны лишь рабочие определения, никоим образом не претендующие на полноту и законченность, не означает, однако, отказа в конкретных исследованиях от оперирования данным понятием. "Слово несмотря на все трудности, связанные с определением этого понятия, – писал Ф. де Соссюр, – есть единица, неотступно представляющаяся нашему уму как нечто центральное в механизме языка" (6, 143) и все остальные единицы неизменно рассматриваются по отношению к словам: фонемы – как единицы, дифференцирующие слова, морфемы – как их составляющие, словосочетания и предложения – как состоящие из слов. Слово, таким образом, является связующим звеном всей языковой системы. Такая ведущая роль слова в языке обусловлена его функциями. Основное назначение слова – называть, именовать предметы и явления окружающего нас мира, элементы психической и эмоциональной деятельности человека. Одновременно слово – строительный материал для других слов, словосочетаний и для высказываний, в которых осуществляется общение между людьми. Коммуникация, нужды которой призван обслуживать язык, связана и обеспечивается наличием и функционированием слов – этих главных составляющих лексическую систему языка, а они благодаря своей полифункциональности и довольно легкой транспозиции то в морфему, то в часть словосочетания, то в предложение становятся наиболее универсальными и в то же время специфически организованными языковыми единицами.
Исследование, описанное в статье про лексические единицы языка, подчеркивает ее значимость в современном мире. Надеюсь, что теперь ты понял что такое лексические единицы языка, заимствования, словарный состав, слово и для чего все это нужно, а если не понял, или есть замечания, то не стесняйся, пиши или спрашивай в комментариях, с удовольствием отвечу. Для того чтобы глубже понять настоятельно рекомендую изучить всю информацию из категории Лингводидактика
Комментарии
Оставить комментарий
Лингводидактика
Термины: Лингводидактика