Прагматизм (от др.-греч. πράγμα, родительный падеж πράγματος — «дело, действие») — философское течение, базирующееся на практике как критерии истины и смысловой значимости. Его происхождение связывают с именем американского философа XIX века Чарльза Пирса, который первым сформулировал «максиму» прагматизма. Далее прагматизм развивался в трудах Уильяма Джеймса, Джона Дьюи и Джорджа Сантаяны. Среди основных направлений прагматизма известны инструментализм, фаллибилизм, антиреализм, радикальный эмпиризм, верификационизм и др.

Философия прагматизма отрицает осмысленность метафизики и переопределяет истину в какой-то области знания как временный консенсус между людьми, которые эту область исследуют.

Внимание к прагматизму существенно выросло во второй половине XX века с появлением новой философской школы, которая сосредоточилась на критике логического позитивизма, опираясь на собственную версию прагматизма. Это были представители аналитической философии Уиллард Куайн, Уилфрид Селларс и др. Их концепция была затем развита Ричардом Рорти, позже перешедшим на позиции континентальной философии и критикуемым за релятивизм. Современный философский прагматизм после этого разделился на аналитическое и релятивистское направления. Кроме них существует также неоклассическое направление, в частности, представленное работами Сьюзан Хаак (англ.).

Прагматизм в исторической науке — термин, употребляемый с довольно различными значениями. Впервые прилагательное «прагматический» (греч. πραγματικός) применил к истории Полибий, назвавший прагматической историей (греч. πραγματική ίστορία) такое изображение прошлого, которое касается государственных событий, причем последние рассматриваются в связи с их причинами, сопровождающими их обстоятельствами и их следствиями, а само изображение событий имеет целью преподать известное поучение.

Прагматик — последователь, сторонник прагматизма, как философской системы. В бытовом смысле прагматик — это человек, который выстраивает свою систему поступков и взглядов на жизнь в аспекте получения практически полезных результатов. «То, во что для нас лучше верить, — истинно», — утверждал основатель прагматизма У. Джеймс .

Прагматизм как философское течение XX века

История

В качестве философского течения прагматизм возник в последние десятилетия XIX века. Основы философской концепции прагматизма были заложены Чарльзом Пирсом.

Прагматизм становится популярным с 1906 года, когда последователь Пирса Уильям Джемс прочел курс общедоступных лекций, которые были изданы под этим названием.

Третьим виднейшим представителем прагматизма был Джон Дьюи, развивший собственный вариант прагматизма, получивший название инструментализм.

Эпистемология прагматизма

Ранний прагматизм находился под сильным влиянием дарвинизма. Аналогичного образа мышления ранее придерживался Шопенгауэр: идеалистическое представление о действительности, полезное для организма, может сильно отличаться от самой действительности. Прагматизм, однако, уходит от этой идеалистической концепции, разделяя познание и прочие действия на две независимые сферы деятельности. Поэтому прагматизм признает существование абсолютной и трансцендентной истины над познавательной деятельностью, которая стоит за действиями организма по поддержанию своей жизни. Таким образом появляется некая экологическая составляющая познания: организм должен иметь представление об окружающей его среде. Понятия «реальное» и «истинное» в этом аспекте считаются терминами процесса познания и не имеют смысла вне этого процесса. Прагматизм, следовательно, признает существование объективной реальности, хотя и не в обычном строгом смысле этого слова (который был назван Патнемом метафизическим).

Хотя некоторые высказывания Уильяма Джемса подавали повод считать прагматизм одной из теорий субъективного идеализма, та точка зрения, что верования делают реальность истинной, у философов-прагматиков не нашла широкой поддержки. В прагматизме ничто полезное или практичное не является обязательно истинным, так же как и то, что в какой-то краткий момент помогает организму выжить. Например, вера в то, что обманывающая супруга остается верна, помогает ее обманутому мужу лучше себя чувствовать в данный момент, но определенно не поможет ему в долгосрочной перспективе, если таковая вера не соответствует истине.

Концепция истины

По Джемсу, высказанная истина не является окончательной, мы вместе с объективной реальностью «создаем» истины. Отсюда следуют две ее особенности: 1) истина изменчива и 2) истина зависит от концептуальной схемы, в которую мы ее помещаем.

Изменчивость истины

Среди философов-прагматиков нет единого мнения о том, могут ли верования из истинных превращаться в ложные и наоборот. Для Джемса верования не являются истинными до тех пор, пока они не подтверждены в процессе верификации. Он считал, что предположения становятся истиной, если они в течение длительного времени доказывают свою полезность для конкретной личности. Противоположный процесс не является фальсификацией, просто вера выбывает из употребления. Ф.Шиллер прямо заявлял: «Если я хочу узнать, как попасть домой, правильным будет любой ответ, который поможет мне решить поставленную задачу. Если позже у меня будет другая задача, тот же ответ может оказаться ложным. Вместе с изменением задачи и способов ее решения меняются и свойства истины».

Пирс не был согласен с тем, что одно и то же утверждение может быть истинным для одного человека и ложным для другого. Он требовал привязывать теоретические утверждения к практической верификации (то есть к проверке), а не к текущим задачам и нуждам. По Пирсу, истина есть конечный результат (а не любой промежуточный результат) исследования некоторым сообществом (обычно научным). Дьюи в целом соглашался с определением Пирса, но также характеризовал истину как некоторую ценность. Если нечто истинно, то это одновременно означает, что оно надежно, и на истину можно всегда положиться, так как она не меняется в зависимости от ситуации. Как Пирс, так и Дьюи связывали определение истины с гарантированной проверяемостью. Патнем также развивал идею идеального эпистемологического оправдания истины. О взглядах Джемса и Шиллера он заявлял:

Истина не может быть просто разумно приемлемой по одной основной причине; предполагается, что она является частью утверждения, которое не может быть ложным, в то время как оправданность со временем может быть утрачена. Заявление "Земля - плоская", возможно, было приемлемым 3000 лет назад, но в наше время оно неприемлемо. Кроме того, нельзя сказать, что 3000 лет назад Земля БЫЛА плоской, т.к. она не меняла своей формы .

Рорти также выступал против мнения Джемса и Шиллера:

Истина, конечно, является абсолютной, заявления "верно для тебя, но не для меня" или "справедливо для твоей культуры, но не моей" туманны и неопределенны. Таково же выражение "верно когда-то, но не сейчас"... Джемс мог бы лучше сказать, что фраза типа "лучше верить в то и это" эквивалентна термину "оправданно", а не "истинно" .

Концептуальная относительность

Точно так же вызывает разногласия идея о зависимости истины от принятой концепции. Джемс и Шиллер утверждали, что мы делаем истину в процессе верификации, с чем другие философы-прагматики не соглашаются. Но практически все они согласны в том, что истина может быть выражена только в рамках некоторой концепции, вне которой она теряет смысл.

До тех пор, пока мы не договоримся о том, что означают термины "объект", "существование" и т.п., вопрос "сколько существует объектов" не имеет никакого смысла. Об этом говорит сайт https://intellect.icu . Но как только мы решили, как использовать указанную терминологию, ответ на заданный вопрос в рамках принятой концепции или ее "версии", как говорил Нельсон Гудман, более не является предметом "соглашений" .

Ф.Шиллер для пояснения своих идей о «производстве» истины использовал аналогию со стулом: так же как столяр делает стул из подручных материалов, ничего не создавая из ничего, истина является трансформацией нашего опыта, но это не значит, что мы вольны создавать воображаемую реальность по своему произволу.

Основные принципы прагматизма

В основе прагматизма лежит следующая максима: «Примем во внимание, какой практический эффект может быть связан с данным объектом, и наше понимание этого объекта будет состоять в совокупности наших знаний о его практических приложениях» .

Первичность практики

Прагматик исходит из основной предпосылки о способности человека теоретизировать, что является неотъемлемой частью его интеллектуальной практики. Теория и практика не противопоставляются как разные сферы деятельности; напротив, теория и анализ являются инструментами или «картами» для поиска правильного пути в жизни. Как утверждал Дьюи, не следует разделять теорию и практику, скорее можно разделять интеллектуальную практику и тупую, неинформированную практику. Он же говорил о Уильяме Монтегю, что «его деятельность состояла не в практическом применении ума, а в интеллектуализации практики» . Теория — это абстрактное представление непосредственного опыта и, в свою очередь, непременно должна обогащать опыт своей информацией. Таким образом, организм, ориентирующийся в окружающей среде, — основной предмет исследования для прагматизма.

Против материализации теорий и концепций

В своей работе «Поиск определенности» Дьюи критиковал философов, принимающих категории (ментальные или физические) как данность, на том основании, что они не понимают номинальную сущность любых концепций, изобретаемых человеком для решения тех или иных задач. Это приводит к метафизической или концептуальной путанице. Среди примеров можно перечислить абсолютное бытие гегельянцев или идею о том, что логика, как абстракция, производная от конкретного мышления, не имеет с последним ничего общего. Д. Л. Гильдебранд суммировал эту проблему следующим образом: «Ощутимое невнимание к специфическим функциям познания ведет к тому, что и реалисты, и идеалисты формулируют знание, которое проецирует продукт абстракции на опыт.»

Натурализм и антикартезианство

Философы-прагматики всегда стремились реформировать философию, привнеся в нее научный метод. Они критикуют как материалистов, так и идеалистов за попытки представить человеческое знание как нечто большее, чем может дать наука. Такие попытки подразделяются, в основном, на феноменологию, восходящую к философии Канта, и теории соответствия знания и истины (то есть что знание соответствует объективной реальности). Первых прагматики осуждают за априоризм, а вторых — за то, что соответствие принимается за факт, не подвергаемый анализу. Прагматики вместо этого стремятся объяснить, преимущественно психологически и биологически, как соотносятся между собой субъект и объект познания, и как это соотношение сказывается на реальности.

Пирс в работе «Исправление веры» (1877 г.) отрицал роль интроспекции и интуиции в философском исследовании. Он считал, что интуиция может привести к ошибкам в рассуждениях. Интроспекция также не создает доступа к работе ума, поскольку «Я» — это концепция, производная от наших отношений с окружающим миром, а не наоборот . К 1903 г. он также пришел к выводу, что прагматизм и эпистемология не являются производными от психологии, а то, что мы на самом деле думаем, отличается от того, что мы должны думать. В этом отношении его взгляды существенно отличаются от философии остальных прагматиков, которые больше привержены к натурализму и психологизму.

Рорти в работе «Философия и отражение природы» также критиковал попытки философов науки выкроить пространство для эпистемологии, независимое или даже превосходящее пространство эмпирических наук. Куэйн в «Натурализованной эпистемологии» (1969 г.) подверг критике «традиционную» эпистемологию и ее картезианскую мечту об абсолютной определенности. Он заявлял, что на практике эта мечта оказалась несбыточной, а в теории — ложной, поскольку привела к разделению эпистемологии и научного исследования.

Примирение антискептицизма и фаллибилизма

Антискептицизм возник в современном академическом сообществе как реакция на учение Декарта о том, что основой философского исследования является сомнение, наличие которого подтверждает факт существования сомневающегося. Прагматизм, в основе которого также лежит сомнение в достоверности человеческого знания, лежит вполне в русле старой традиции скептицизма.

Тем не менее, Патнем считает, что основной задачей американского прагматизма является примирение антискептицизма и фаллибилизма. Хотя все человеческое знание неполно, и нет никакой возможности когда-либо взглянуть на мир глазами всеведущего Бога, совсем не обязательно становиться на позиции глобального скептицизма. В свое время Пирс настаивал, что Декарт был не совсем прав, и сомнение не может быть создано или фальсифицировано с целью провести философское исследование. Сомнение, как и вера, должно быть оправданным. Оно происходит вследствие столкновения с некоторыми упрямыми фактами бытия (которые Дьюи называл «ситуацией»), подрывающими нашу веру в существующее положение вещей. Исследование поэтому становится рационально самоконтролируемым процессом возвращения к пониманию ситуации или, по крайней мере, попыткой вновь поверить в то, что такое понимание достигнуто.

Применение термина в историографии

Когда говорят о прагматической истории, обыкновенно имеют в виду или особенно выдвигают вперед одно из трех: или чисто политическое содержание истории (государственные дела), или способ исторического изложения (установление причинной связи), или, наконец, цель исторического изображения (поучение). Вот почему термин Прагматизм и страдает некоторой неопределенностью.

Центральным пунктом Прагматизма можно считать изображение именно человеческих действий в истории, хотя бы и не исключительно политических и не ради поучения, но такое, в котором разыскиваются прежде всего их причины и следствия, то есть мотивы и цели действующих лиц. В этом смысле прагматическая история отличается от культурной, которая занимается не событиями, складывающимися из человеческих деяний (res gestae), а состояниями общества в материальном, умственном, нравственном и общественном отношениях, и связывает между собой отдельные факты не как причины и следствия, а как различные фазисы в развитии той или другой формы. С этой точки зрения исторические факты могут быть разделены на прагматические (события и человеческие поступки, их составляющие) и культурные (состояния общества и формы быта), и историческая связь может быть либо прагматическая (причинная), либо эволюционная.

Согласно с таким пониманием, прагматизмом в истории следует называть исследование или изображение причинной связи, существующей между отдельными поступками отдельных исторических деятелей или между целыми событиями, в которых действующими лицами являются не только единицы, но и целые группы, например, политические партии, общественные классы, целые государства и т. п. Такое понимание не будет противоречить определению, данному Полибием и большинством историков, употреблявших термин прагматизм.

Во всяком случае, прагматизм интересуется действующей в истории личностью, ее мотивами и намерениями, ее характером и страстями, одним словом, ее психологией, которая должна объяснять ее поступки: это — психологическая мотивация исторических событий. Причинность, царящая в мире явлений, проявляется в разных областях этого мира различным образом, вследствие чего и появляется необходимость специальных исследований причинности (напр., причинности в уголовном праве). В области истории этот вопрос разработан очень мало (см. Н. Кареев, «Сущность исторического процесса и роль личности в истории», СПб., 1890).

Теория прагматической истории должна была бы исследовать, как порождаются одни события другими, вызываясь разными переменами в волевой сфере действующих лиц под влиянием действия на них тех или других событий, которые сами, в последнем анализе, суть лишь какие-либо поступки. Прагматическая история отличается от последовательной именно проникновением во внутренний мир людей, с целью не только рассказать событие, но и представить его непосредственное действие на мысли и чувства современников, а также показать, как само оно сделалось необходимым ввиду существования у людей, его совершивших, тех или других мотивов и намерений. Ср. Е. Bernheim, «Lehrbuch der historischen Methode» (1894).

Оценки

Кандидат философских наук, доцент М. А. Тархова считает, что :

Критика прагматизма, прагматического подхода

В последние годы руководители нашей страны часто ссылаются на важность прагматического подхода в государственной политике. Прагматизм стал в некотором смысле знаменем власть имущих, предпринимателей, некоторой части интеллигенции.

Я хотел бы предупредить людей об опасности прагматизма, переоценки значения прагматического подхода.
Прагматический подход весьма узок, ограничен и может быть использован лишь в некоторых ситуациях.

(Эти некоторые случаи А. С. Пушкин оценил так: «Не продается вдохновенье, Но можно рукопись продать". Хорошая формула. Главное — творчество, а прагматика лишь постольку-поскольку. «Можно рукопись продать» — то есть можно извлечь выгоду из творчества, но это не обязательно [желательно, но не во что бы то ни стало]).

Прагматизм фактически игнорирует фундаментальные ценности жизни, каковыми являются добро, красота, истина. Он мыслит и живет в координатах таких довольно-таки узких понятий, как выгода, польза, успех. Сентенции прагматически настроенного человека: «Истина — это то, из чего извлекаешь выгоду» (американский к\ф «Игра по-крупному»). Или: «Честным быть выгодно».


В 2009-2010 г.г. на телевидении проводилась рекламная кампания Альфа-Банка «Честным быть выгодно». Как мне представляется, слоган "Честным быть выгодно" крайне неудачен. Попробуйте сказать: "иметь совесть выгодно", "любить и быть любимым выгодно", "жить выгодно" и вы почувствуете какую-то меркантильную узость указанного слогана. Могу сказать еще более резко: "Честным быть выгодно" - примерно то же самое, что сказать "голова нужна человеку, чтобы он мог есть". Выгоду этот слоган ставит выше честности. Ты честный, потому что это выгодно... Не кажется ли Вам, что фундаментальную нравственную категорию, каковой является "честность", Вы ставите в зависимость от частного свойства-элемента деятельности?!

И потом, честность не всегда дружит с выгодой, а в отдельных случаях противоречит ей. Иногда честным быть невыгодно. Ведь в понятие выгоды входит и то, что называется сиюминутной выгодой. И вообще, выгода — лишь один из результатов деятельности человека, материальный результат. А кроме материального результата существуют еще духовно-нравственные и, шире, экзистенциальные-витальные следствия. Одним словом, нельзя выгодой измерять честность. Слоган «Честным быть выгодно» вполне в духе философии утилитаризма. Неужели мы вернулись в девятнадцатый век, в «добрую старую» Англию? Когда же мы будем жить своим умом?!

Для прагматически настроенного человека важен результат и только результат. Цель оправдывает средства — в значительной мере его философия. Прагматизм бескрыл, творчески бесплоден. Для него слова «мечта», идеал» не имеют смысла. Романтизм непонятен человеку с прагматическим складом ума. Нередко он его высмеивает. Прагматик легко становится циником, жертвой цинической философии.

Прагматизм индивидуалистичен, начисто лишен того, что делает человека коллективистом. Ему претит героизм, самоотверженность. Прагматик, по существу, — гегелевский камердинер (Гегель в «Философии истории» очень точно подметил: «Для камердинера не существует героев, но не потому, что последние — не герои, а потому, что первый — камердинер»).

Для прагматика важно ДЕЛО. Но ведь ЖИЗНЬ неизмеримо шире любого дела. Она даже не цепь дел. Она представляет собой такую целокупность, в которой дела как таковые составляют лишь некоторую ее часть. Например, можно ли назвать делом любовь? Нет. Далее, можно ли назвать делом заботу родителей о детях и, шире, заботу человека о потомстве, продолжении рода? Тоже нет. Можно ли назвать делом творческий порыв-горение человека? И опять нет. Сочинение Бетховеном Лунной сонаты — это что, дело, бизнес? Язык не поворачивается так говорить.
Заслуживают внимания рассуждения А. Шопенгауэра о различии между творениями и делами. Он пишет:

“На честь может притязать каждый, на славу — лишь люди исключительные; ибо слава достигается только необычайными заслугами, а эти последние опять-таки выражаются либо в делах, либо в творениях, — так что к славе открыто два пути. По пути дел направляет главным образом великое сердце; по пути творений — великий ум. У каждого из этих путей имеются свои особые преимущества и невыгоды. Главная разница между ними та, что дела проходят, творения остаются. Благороднейшее деяние все-таки имеет лишь временное значение; гениальное же произведение продолжает жить и оказывать свое благотворное и возвышающее влияние на все времена. Дела оставляют по себе лишь память, которая становится все более слабой, искаженной и безразличной и даже обречена на постепенное угасание, если ее не подхватит история и не передаст ее в закрепленном состоянии потомству. Творения же сами обладают бессмертием и могут, особенно воплощенные в письменности, пережить все времена. От Александра Великого сохранилось имя и воспоминание; Платон же и Аристотель, Гомер и Гораций продолжают существовать сами, живут и действуют непосредственно. Веды, со своими упанишадами, — перед нами, а обо всех современных им делах до нас не дошло совершенно никакого известия .

(Примечание А. Шопенгауэра: “Плохой, поэтому, комплимент, если, как это теперь в моде, думают почтить творения тем, что называют их делами. Ибо творения по самому существу своему выше дел).

Другая невыгода дел — это их зависимость от случая, который сначала должен обусловить их возможность; к этому присоединяется еще, что слава их определяется не одной только внутренней ценностью, но также и обстоятельствами, сообщающими им важность и блеск. К тому же, слава эта, если, как на войне, дела имеют чисто личный характер, зависит от показания многих очевидцев, а последние не всегда найдутся, да и не всегда бывают добросовестны и беспристрастны. Преимущество же дел, напротив, — то, что они, как нечто практическое, доступны суждению всех вообще людей... Обратное бывает с творениями: возникновение их зависит не от случайности, а исключительно от их творца, и пока они остаются тем, что они такое сами по себе. Зато с ними связана трудность оценки тем большая, чем высшего они порядка... Но зато опять-таки о славе творений решает не одна только инстанция, — здесь может быть и апелляция. Ибо если от дел до потомства, как сказано, доходит только память, да и то в таком виде, как передадут ее современники, то творения, напротив, выживают сами, притом так, как они есть, разве только утратятся отдельные части... Скорее даже, часто лишь время постепенно приводит с собою немногих действительно компетентных судей (...): они последовательно подают свой веский голос, и таким образом — иногда, правда, лишь по прошествии столетий — получается вполне правильная оценка, остающаяся уже незыблемой на все будущее время. Настолько прочна, даже прямо непреложна слава творений. (...) Обыкновенно даже, чем продолжительнее будет держаться слава, тем позже она появляется, — ведь все превосходное созревает лишь медленно. Слава, которой суждено перейти в потомство”

А. Шопенгауэр несколько преувеличивает различие дел и творений, но в принципе, по большому счету он прав.
Ограниченность философии дела обнаруживается также при сопоставлении слова и дела, мысли и действия. Наша речь и наше мышление не поглощаются целиком делами и действиями. Они играют в жизни относительно самостоятельную роль. Более того, их порой противопоставляют делу-действию. Не всегда за словами непосредственно следуют дела. И, тем более, мысль далеко не всегда воплощается в действии. И хорошо, что не всякое слово и не всякая мысль воплощаются в деле-действии.

Между словом-мыслью и делом-действием должна быть известная дистанция, что-то вроде карантина, по принципу «семь раз отмерь, один раз отрежь». Иное хорошее слово или мысль можно испоганить-извратить поспешной реализацией. Здесь очень важно учитывать место и время. А уж о дурных словах-мыслях и говорить нечего: лучше бы они вообще не воплощались в делах-действиях!
Еще более ограниченность философии дела дает о себе знать при сопоставлении дела и игры. Игра — очень важный элемент жизни и она далеко не всегда сопрягается с делом (в качестве такого явного сопряжения можно упомянуть лишь деловую игру).

Философии прагматизма очень близка философия успеха или успешного человека. Последняя — фактически частный случай или одно из следствий философии прагматизма. И здесь мы видим ослиные уши чисто прагматического подхода. Философия успеха загоняет человека в прокрустово ложе малых и внешне эффектных дел. Она в значительной мере лишает человека возможности рисковать, дерзать. Ведь риск, дерзание неизбежно связаны с ошибками, неудачами, т. е. с тем, что является неуспехом (противоположностью успеха). Человек, воспитанный в духе философии успеха, крайне негибок, хрупок. Серьезная неудача может его сломать, убить, уничтожить.

(Философия успеха проникла в психологию. Евгения Белякова, психотерапевт, пишет: «Какая там душа! Торговля «счастьем» у психологов идет не хуже, чем у колдунов. Не зря же самым большим спросом пользуются тренинги, где людей «делают успешными». Когда о человеке говорят, что он умный, или талантливый, или профессионал высокого класса, это понятно. А успешный – это кто? У которого ни ума, ни таланта, ни профессионализма – зато смог денег «настричь»?» - «Осторожно, психолог! Из записок психотерапевта» — ЖЖ: http://impressionante.livejournal.com/20750.html#comments).

Прагматизм ситуативен и поэтому антиинтеллектуален. Ведь ум-интеллект по-хорошему везде «сует свой нос», ему до всего есть дело, он пытается заглянуть и в далекое прошлое и в далекое будущее. Дальновидность — основная черта, основной признак ума-интеллекта. А прагматизм недальновиден, как правило, имеет дело лишь с непосредственными результатами-эффектами деятельности, не заглядывает далеко в будущее, не пытается ответить на вопрос, каковы последствия деятельности и, тем более, каковы отдаленные последствия деятельности. Образно говоря, прагматически настроенному человеку интересно лишь то, что происходит «здесь и сейчас»; он, как правило, не видит дальше собственного носа.

Прагматизм может быть хорош в частностях, когда ты "копаешься в земле", но плох, когда ты хочешь заглянуть за горизонт, когда ты пытаешься осмыслить, оценить жизнь в целом, как целое (и не только свою жизнь, а жизнь людей, человечества, жизнь на Земле-матушке).
Приверженцев прагматизма можно уподобить слепцам из притчи, которые, ощупывая слона, по-разному характеризовали его.

Вот одна из версий притчи:
«Четверо слепых подошли к слону. Один дотронулся до ноги слона и сказал: «Слон похож на столб». Другой дотронулся до хобота и сказал: «Слон похож на толстую дубину». Третий дотронулся до живота слона и сказал: «Слон похож на огромную бочку». Четвертый дотронулся до ушей и сказал: «Слон похож на большую корзину». И потом они начали спорить между собой относительно того, каков слон.
Прохожий, услышав их спор и ссору, спросил, о чем идет речь. Они рассказали ему все и попросили его рассудить их. И прохожий сказал: «Никто из вас не видал слона. Слон совсем не похож на столб, но его ноги похожи на столбы. И он не похож на бочку, только его живот похож на бочку, и он не похож на корзину — его уши похожи, и также он не похож на дубину, а только его хобот похож. Слон соединяет в себе все это вместе».

И последнее. Прагматизм как некая философская позиция-установка - во многом искусственная, нежизненная умственная конструкция. В реальной жизни практически не встречаются стопроцентные (чистые) прагматики. Стопроцентный, чистый прагматизм самоубийственен. А люди - (за редким исключением) не самоубийцы!

Вау!! 😲 Ты еще не читал? Это зря!

• Критика
• Меркантилизм
• Романтизм