Лекция
Привет, Вы узнаете о том , что такое организация научного исследования, Разберем основные их виды и особенности использования. Еще будет много подробных примеров и описаний. Для того чтобы лучше понимать что такое организация научного исследования, научный дискурс, научное смирение , настоятельно рекомендую прочитать все из категории Лекции по филологии.
Научное исследование как деятельность исследователя, целью которой является получение нового теоретического результата, представляет собой ряд взаимосвязанных действий — от выбора темы до введения полученных результатов в научную коммуникацию. Эти действия включают три этапа: подготовительный, основной и заключительный. Рассмотрим каждый из них.
1) Подготовительный этап
2) Основной этап
3) Заключительный этап
Подготовительный этап имеет своими задачами выбор темы исследования, определение плана работы; накопление научной информации и фактического материала по теме. Далее проводится пробное исследование и анализируются его результаты. Предварительный этап считается завершенным, когда исследователь убедился в правомерности избранной темы, сформулировал первоначальную гипотезу, определил и проверил на ограниченном материале методику исследования.
При выборе темы исследования руководствуются прежде
всего ее актуальностью (лат. actualis — деятельный). Актуальной является тема, исследование которой востребовано наукой, общественной практикой.
Каждая наука в тот или иной период своего развития имеет «банк» нерешенных проблем, тупиковых ситуаций, разработка которых продвинула бы научное знание как систему или, что чаще, отдельные ее звенья. Однако не все наличные проблемы требуют своего решения в тот или иной момент развития науки. Требуют решения проблемы, которые соответствуют актуальным направлениям науки. Так, в современных филологических науках одним из актуальных является направление, связанное
с преодолением ее дегуманизации, с изучением homo loquens в
многообразных его проявлениях. Стало быть, те проблемы, которые вписываются в данный научный контекст, и являются актуальными.
Тема исследования может быть существенной с точки зрения потребностей развития человека и общества. К числу таких тем в нашей стране относятся темы, связанные с изучением противоречий и сложностей коммуникативно-речевой ситуации, практики обучения языкам народов России, практикой обучения русскому языку иностранцев.
Разумеется, оптимальным считается положение, когда согласуются все стороны актуальности темы, а сама тема соотносится
с интересами исследователя.
Существует ряд приемов выбора темы. Это:
1) консультации с ведущими учеными, работниками производства (школ,учреждений и организаций, компаний и фирм, редакций СМИ
и др.);
2) использование принципа исследования в пограничных областях науки, в междисциплинарной сфере (лингвистики и литературоведения, поэтики и риторики, истории литературы и истории культуры и др.);
3) использование принципа переинтерпретации уже известных науке фактов в русле новых идей (новые интерпретации русской классики);
4) применение принципа более эффективного решения практических задач (изучение читательской компетенции разных категорий населения) и
др.
Сбор литературы по теме исследования начинается с подготовки библиографического списка. Знакомство с литературой традиционно начинается с изучения общих работ: энциклопедических изданий, академических трудов, монографий, поиска материалов в Интернете. Затем следует перейти к чтению статей опубликованных в периодическихизданиях и научных сборниках. Изучение научной литературы сопровождается выписками основных положений, их изложением или цитированием. Выписки и цитаты оформляются в соответствии с требованиями дей ствующего ГОСТ. (О работе с источниками см. в приводимых
ниже материалах для чтения фрагменты книги У. Эко.)
Сбор фактического материала производится методом наблюдения. Для получения точных и объективных выводов в работе собирается фактический материал в объеме, необходимом
для доказательства гипотезы.
На основном этапе осуществляется применение метода исследования к материалу. Решение проблемы идет через дальнейшую разработку гипотезы и превращение ее в теоретическое знание.
Основной этап включает две стадии:
1) работа с фактическим материалом;
2) объяснение с целью раскрыть сущностные характеристики изучаемого явления (преобладают классификация, моделирование и другие методы).
Основной этап завершен, когда получен теоретический результат. Заключительный этап вырастает непосредственно из основного — из того его звена, которым является формулирование
нового знания. На этом этапе исследователь вновь обращается к объекту исследования: делается попытка вписать полученный результат в теоретическую картину объекта. Если попытка удалась, то исследование завершено; если нет, то это служит исследователю сигналом необходимости вернуться к каким-то
ранним этапам исследования.
Далее на заключительном этапе раскрывается смысл полученного результата, его значение для науки и практики. Наконец
важнейшая задача этапа — представление полученных результатов в научной коммуникации в виде научного доклада (сообще-
ния), публикации. (См. в приводимых ниже материалах для чтения фрагменты книги В.И. Карасика.)
И, наконец, следует отдельно сказать об учебном научно исследовании.
Компетентностная модель современного филолога предполагает его готовность к исследовательской деятельности. Это
требование к филологу выдвигается независимо от избранного модуля подготовки. Выбор модуля подготовки может определять тот вид научного исследования, который осваивается в процессе обучения в вузе — теоретическое или прикладное. Если теоретическое исследование направлено на поиск нового теоретического результата по теме, имеющей известную традицию осмысления в современных гуманитарных науках, то прикладное исследование направлено на осмысление фактов и процессов, имеющих
место в практике использования языка, в литературном процессе, в функционировании текстов в коммуникации, деятельности
говорящего и слушающего и др.
В соответствии с этими требованиями обучение в классическом университете включает работу над учебным научным со-
чинением. Это курсовая работа, выпускная квалификационная
работа, сообщение, доклад в специальном семинаре, на практических занятиях и др. Названные виды работ выполняются в со-
ответствии с требованиями, утвержденными в вузе.
Их отличие от обычного научного исследования состоит прежде всего в том, что они проводятся под руководством препода-
вателя — профессора, преподавателя или специалиста-практика.
Учебное научное сочинение готовится в одном экземпляре (при необходимости копируется).
Интересные советы студенту даны У. Эко в книге «Как написать дипломную работу» (М., 2001).
Материалы для чтения
В.И. Карасик. Языковой круг: личность, концепты, дискурс
Научный дискурс традиционно привлекает к себе внимание лингвистов. Об этом говорит сайт https://intellect.icu . Участниками научного дискурса являются исследователи
как представители научной общественности, при этом характерной особенностью данного дискурса является принципиальное равенство всех участников научного общения в том смысле, что никто из исследователей не обладает монополией на истину, а бесконечность познания заставляет каждого ученого критически относиться как к чужим, так и к своим изысканиям. В научном сообществе принято уважительное обращение «коллега», нейтрализующее все статусные признаки. Вместе с тем ученые отличаются своим стремлением уста навливать различные барьеры для посторонних, степени научной квалификации, академические звания и членство в престижных научных сообществах. Диада «агент — клиент», удобная для описания участников других видов институционального дискурса, в научном дискурсе нуждается в модификации. Дело в том, что задача ученого — не только добыть знания, оценить их и сообщить о них общественности, но и
подготовить новых ученых. Поэтому ученые выступают в нескольких ипостасях, обнаруживая при этом различные статусно-ролевые характеристики: ученый-исследователь, ученый-педагог, ученый-эксперт,
ученый-популяризатор. Клиенты научного дискурса четко очерчены только на его периферии, это широкая публика, которая читает
научно-популярные журналы и смотрит соответствующие телепередачи, с одной стороны, и начинающие исследователи, которые проходят
обучение на кафедрах и в лабораториях, с другой стороны. Хронотопом научного дискурса является обстановка, типичная для научного диалога. Диалог этот может быть устным и письменным,
поэтому для устного дискурса подходят зал заседаний, лаборатория, кафедра, кабинет ученого, а для письменного прототипным местом является библиотека.
<...>
Ценности научного дискурса сконцентрированы в его ключевых концептах (истина, знание, исследование), сводятся к признанию познаваемости мира, к необходимости умножать знания и доказывать их объективность, к уважению к фактам, к беспристрастности в поисках истины («Платон мне друг, но истина дороже»), к высокой оценке точности в формулировках и ясности мышления. Эти ценности сформулированы в изречениях мыслителей, но не выражены в специальных кодексах; они вытекают из этикета, принятого в научной среде, и могут быть сформулированы в виде определенных оценочных суждений:
Изучать мир необходимо, интересно и полезно; Следует стремиться к раскрытию тайн природы; Следует систематизировать знания; Следует фиксировать результаты исследований (отрицательный резуль-
тат тоже важен); Следует подвергать все сомнению; Интересы науки следует ставить выше личных интересов; Следует принимать во внимание все факты; Следует учитывать достижения предшественников
(«Мы стоим на плечах гигантов») и т.д.
Оценочный потенциал ключевого для научного дискурса концепта «истина» сводится к следующим моментам: истина требует раскрытия, она неочевидна, путь к истине труден, на пути к истине возможны ошибки и заблуждения, сознательное искажение истины подлежит осуждению, раскрытие истины требует упорства и большого труда, но может прийти и как озарение, истина независима от человека. Истина
сравнивается со светом, метафорой абсолютного блага. Истина едина, а путей к ней множество. Истине противопоставляется ложь и видимость истины. В русском языке осмысление истины зафиксировано в диаде «правда — истина» (см.: Логический анализ языка. Истина и истинность в культуре и языке. М., 1995). Системным контекстом для концепта «истина» выступает совокупность оппозитивных концептов
«правда», «заблуждение», «ложь», «фантазия», «вранье» [Гак, 1995:24]. Для научного дискурса актуальным является доказательство отклонения от истины, т. е. доказательство заблуждения. Способы такого
доказательства детально разработаны в логике.
Стратегии научного дискурса определяются его частными целями:
1) определить проблемную ситуацию и выделить предмет изучения,
2) проанализировать историю вопроса,
3) сформулировать гипотезу и цель исследования,
4) обосновать выбор методов и материала исследования,
5) построить теоретическую модель предмета изучения,
6) изложить результаты наблюдений и эксперимента,
7) прокомментировать и обсудить результаты исследования,
8) дать экспертную оценку проведенному исследованию,
9) определить область практического приложения полученных результатов,
10) изложить полученные результаты в форме, приемлемой для специалистов и неспециалистов (студентов и широкой публики).
Эти стратегии можно сгруппировать в следующие классы: выполнение, экспертиза и внедрение исследова ния в практику.
Стратегии научного дискурса реализуются в его жанрах (научная статья, монография, диссертация, научный доклад, выступление на
конференции, стендовый доклад, научно-технический отчет, рецензия, реферат, аннотация, тезисы). Письменные жанры научного дискурса достаточно четко противопоставляются по признаку первичности / вторичности (статья — тезисы), ведутся дискуссии по поводу того, что считать прототипным жанром научного дискурса — статью или монографию, дискуссионным является и вопрос о том, относится ли вузовский учебник к научному дискурсу; устные жанры данного дискурса более размыты. Выступление на конференции меняется по своей тональности в зависимости от обстоятельств (пленарный доклад, секционное выступление, комментарий, выступление на заседании
круглого стола и т.д.). Л.В. Красильникова [1999] рассматривает жанр научной рецензии и выделяет важнейшие функции этого жанра — репрезентацию научного произведения и его критическую оценку. Соотношение этих функций в тексте конкретной рецензии в значительной мере обусловлено фактором адресата: для читателя, незнакомого с рецензируемым текстом, важно получить представление об этом тексте,
и поэтому такая рецензия должна включать элементы реферативного обзора, в то время как для специалистов в определенной области науки (и для автора, произведение которого рецензируется) нужна оценка выполненной работы. Существенное изменение в жанровую систему научного дискурса вносит компьютерное общение, размывающее границы формального и неформального дискурса в эхо-конференциях. Следует отметить, что стратегии дискурса являются ориентирами для формирования текстовых типов, но жанры речи кристаллизуются не только в рамках дедуктивно выделяемых коммуникативных институциональных стратегий, но и в соответствии со сложившейся традицией. Чисто традиционным является, например, жанр диссертаций,
поскольку для определения уровня научной квалификации автора вполне достаточно было бы обсудить совокупность его публикаций.
Но в качестве ритуала, фиксирующего инициацию нового члена научного сообщества, защита диссертации в ее нынешнем виде молчаливо
признается необходимой. Ритуал, как известно, является важным способом стабилизации отношений в социальном институте.
Тематика научного дискурса охватывает очень широкий круг проблем, принципиально важным в этом вопросе является выделение
естественнонаучных и гуманитарных областей знания. Гуманитарные науки менее формализованы и обнаруживают сильную зависимость
объекта познания от познающего субъекта (показательно стремление философов противопоставлять научное и философское знание).
Научный дискурс характеризуется выраженной высокой степенью интертекстуальности, и поэтому опора на прецедентные тексты и их
концепты [Слышкин, 2000] для рассматриваемого дискурса является одним из системообразующих признаков. Интертекстуальные связи
применительно к тексту научной статьи представлены в виде цитат и ссылок и выполняют референционную, оценочную, этикетную и декоративную функции [Михайлова, 1999: 3]. Прецедентными текстами для научного дискурса являются работы классиков науки, известные многим цитаты, названия монографий и статей, прецедентными становятся и иллюстрации, например, лингвистам хорошо известны фразы
«Colourless green ideas sleep furiously» и «Flying planes can be dangerous»,
используемые в работах по генеративной грамматике.
Под дискурсивными формулами понимаются своеобразные обороты речи, свойственные общению в соответствующем социальном
институте. Эти формулы объединяют всех представителей научной общественности, вместе с тем существуют четкие ориентиры, позволяющие, например, во многих случаях отличить литературоведческое
исследование от лингвистического. Сравним: «Итак, на конкретном историко-культурном фоне Йейтс свободно находит символы для
своего поэтического воображения. Словно архитектор, он построил новую Византию с помощью собственных образов, переданных в условных рамках символизма» и «В художественном тексте разноуровневые знаки (от звука до текста) получают смысловые приращения, не
представленные необходимо в их «дотекстовой» семантике». Стремление к максимальной точности в научном тексте иногда приводит
авторов к чрезмерной семантической (терминологической) и синтаксической усложненности текста. Вместе с тем следует отметить,
что научное общение предполагает спокойную неторопливую беседу
и вдумчивое чтение, и поэтому усложненный текст в научном дискурсе оптимально выполняет основные дискурсивные функции: на
максимально точном уровне раскрывает содержание проблемы, делает это содержание недоступным для недостаточно подготовленных
читателей (защита текста) и организует адекватный для обсуждения
данной проблемы темп речи. Дискурсивные формулы конкретизируются в клише, например, в жанре рецензий: «Высказанные замечания,
разумеется, не ставят под сомнение высокую оценку выполненной работы».
Не пугайтесь названия этого раздела. Я не имею в виду ваш моральный облик. Я имею в виду ваш подход к источникам и к их конспектированию.
Вы видели на примере конспект-карточек, что я, будучи еще незрелым филологом, посмеялся над каким-то исследователем и в два счета
с ним разделался. До сих пор я убежден, что поступил тогда правильно и в любом случае мы квиты, потому что и он в два счета разделался со значительной темой. Но подобный случай, во-первых, достаточно нетипичен, а во-вторых, я все же и этого ученого законспектировал и вроде бы прислушался к его суждению. И не только из тех соображений, что надо учитывать все сказанное по нашей узкой тематике, но и потому, что не всегда наилучшие идеи приходят от наикрупнейших знатоков вопроса.
Вот, к примеру, случай из моей практики: аббат Валле.
Чтобы рассказывать по порядку, следует познакомить вас с некоторыми аспектами той моей давнишней работы. В течение года мой
диплом буксовал из-за одной неувязки. Дело в том, что сегодняшняя эстетика считает перцепцию прекрасного интуитивной. Но для святого Фомы категория интуитивного не существовала. В нашем веке многие исследователи пытались доказать, что Фома в каких-то высказываниях подразумевал интуитивность, но они насиловали материал.
При этом перцепция предметов вообще являлась для Фомы моментом столь стремительным и мгновенным, что непонятно, как могло осуществляться наслаждение эстетическими качествами, которые чрезвычайно сложны: игра пропорций, взаимосвязь между сущностью вещей и тем образом, которым эта сущность организует материю, и так
далее.
Выход из противоречия таился (я нашел его для себя за месяц до защиты диплома) в открытии, что эстетическое созерцание опиралось на
гораздо более сложное действие — суждение. Но у Фомы не говорится об этом открытым текстом. И тем не менее он говорит об эстетическом
созерцании таким образом, что невозможно не прийти именно к этому выводу. Цель интерпретации часто сводится к процессу выуживания
из автора ответа на вопрос, который ему пока не задавали, но если бы задали, автор не мог бы отвечать никаким другим образом. Иными словами: сопоставляя различные утверждения, надо демонстрировать, как из логики исследуемой мысли сам собою вытекает единственно мыслимый ответ.
Авторы, бывает, не высказываются напрямую лишь по причине, что смысл кажется им слишком очевидным. Или, в случае святого Фомы,
иное: для него было неестественно размышлять на эстетические темы, он затрагивал эти вопросы лишь мимоходом, подразумевая их однозначность.
Из-за этого я находился в тупике. И никто из читаемых мною критиков и философов не помогал из него выйти. В то же время единственным по-настоящему оригинальным аспектом моего исследования была именно эта проблема — вкупе, разумеется, с разгадкой, которую предстояло отыскать. В тщетных поисках озарения я натолкнулся на какомто развале в Париже на брошюрку, которая меня очаровала, в первый момент, своим прекрасным переплетом. Раскрыв книжку, я увидел, что ее автор — некий аббат Валле, называется она «Идея прекрасного в философии Фомы Аквинского», Лувен, 1887. Ее не было ни в одной библиографии. Автор — малоизвестный исследователь девятнадцатого века. Разумеется, я купил эту брошюру (стоила она недорого). Читаю, вижу, что на аббата Валле жалею и этой суммы, что он повторяет общие места, ничего от себя не добавляет. Тем не менее я решил дочитать до конца. (Из научного смирения, но я тогда не знал, что это так называется; я научился научному смирению именно на этом эпизоде.) Аббат Валле изменил мою жизнь, подумать только, ну и казус.
Короче говоря, я читал из чистого упрямства. И в один прекрасный момент, в какой-то скобке, более чем походя, этот аббат, абсолютно непонимая масштаба своего открытия, что-то произносит насчет теории суждения в применении к понятию красоты. Эврика! Вот что я искал так долго. И где нашел? У этого ничтожного аббата! Он умер сто лет назад, за сто лет никто о нем не вспомнил, и тем не менее он с того света озарил ум одного из потомков, который захотел в него внимательно вчитаться.
Вот вам пример научного смирения. Полезное можно перенять откуда угодно. Часто мы не настолько талантливы, чтоб уметь перенимать
полезное от тех, кто бездарнее нас. Или кто только кажется бездарнее, а на самом деле его одаренность надо уметь рассмотреть. Кому-то кажется бездарным, а нам наоборот... Надо уметь уважительно вслушиваться. Поменьше оценочных суждений. Тем более когда чей-то стиль мышления отличается от нашего, или отличается идеология. У заклятого противника можно взять блестящие идеи. Все зависит от настроения, от погоды, от степени усталости. Может, попадись мне аббат Валле на год раньше, я бы его открытия не разглядел. Но на этом случае я научился не пренебрегать никакой, даже самой ничтожной,
возможностью.
Зовя это научным смирением, мы, возможно, прослывем лицемерными: уничижение паче гордости. Давайте без моральных ярлыков!
Уничижение так уничижение, гордость так гордость, почаще применяйте это на практике.
М. Эпштейн. Знак пробела:
О будущем гуманитарных наук
О науке . Масса знания , энергия мыс ли
* * *
Знание — это овеществленное, «прошлое» мышление, как фабрики, станки и другие средства производства, в терминах экономики, есть прошлый труд. Всегда есть опасность, что в научно-образовательных, академических учреждениях, профессионально занятых выработкой и распространением знаний, запас прошлой мысли начнет преобладать над энергией живого, «незнающего» мышления. Основная задача научной и академической работы обычно определяется как исследование (research): «тщательное, систематическое, терпеливое изучение и изыскание в какой-либо области знания, предпринятое с целью открытия или установления фактов или принципов»1.
Исследование — важная часть научного труда, но далеко не единственная. Любая частица знания есть результат мышления и предпосылка дальнейших мыслительных актов, которые от познания сущего ведут к созданию чего-то небывалого. Как уже говорилось, мышление
приобретает форму знания, когда адаптирует себя к определенному предмету. Но следующим своим актом мышление распредмечивает это
знание, освобождает его элементы от связанности, приводит в состояние свободной игры, потенциальной сочетаемости всего со всем и тем
самым конструирует ряд возможных, виртуальных предметов. Некоторые из них, благодаря искусству, технике, социально-политической
практике, становятся предметами окружающей среды, которую мышление таким образом адаптирует к себе.
Обращаясь к конкретному содержанию научной работы, следует определять ее достоинство как мерой охваченного знания, так и мерой
его претворения в мысль, точнее соотношением этих двух мер. Должна ли научная работа содержать ссылки на все наличные источники?
В принципе, больше ссылок лучше, чем меньше. Но лучше и концептуальный охват большего материала, чем меньшего. А когда охваты-
ваешь большой материал, тогда и ссылок на конкретные его разделы приходится меньше. Жизнь ученого коротка, а возможности науки
беспредельны, вот и приходится соразмерять проработку деталей с широтой замысла. То, что Фолкнер сказал о писателе Томасе Вулфе:
он самый великий из нас, потому что потерпел самое грандиозное из поражений, — можно отнести и к ученому2. Разве не поражение — попытка Эйнштейна силой мысли создать общую теорию поля, для кото рой у него — да и у самой науки — не было и нет достаточно знаний?
Такое большое поражение стоит многих маленьких побед. Науку делают не всезнайки, а люди, которые остро переживают нехватку знаний, ограниченность своего понимания вещей. Чистой воды эрудиты, которые знают свой предмет вдоль и поперек, не так уж часто вносят творческий вклад в науку, в основном ограничиваясь публикаторской, комментаторской, архивной, библиографической деятельностью (безусловно, полезной и необходимой).
Во-первых, поскольку они знают о своем предмете все, им уже больше нечего к этому добавить;
во-вторых, знать все можно только о каком-то ограниченном предмете, а большая наука требует сопряжения разных предметов и областей. Можно, например, знать все о жизни и творчестве А. Пушкина или Ф. Достоевского, Б. Пастернака или М. Булгакова. Но нельзя знать всего о пастернаковском стиле, ви́дении, мироощущении, о его месте в русской мировой литературе — это проблемные области, требующие концептуального, конструктивного мышления. Беда многих чистых эрудитов в том, что они не ощущают проблемы, они стоят твердо на почве своего знания и не видят рядом бездны, которую можно перейти только по мосткам концепций, мыслительных конструктов. Наука начинается там, где кончается знание и начинается неизвестность, проблемность. Такой взгляд на науку идет от Аристотеля. «Ибо и теперь и прежде удивление побуждает людей философствовать и недоумевающий и удивляющийся считает себя незнающим» («Метафизика», кн.1, гл. 2). В идеале ученому нужно приобретать сколь можно больше знаний, но не настолько, чтобы утратить способность удивления.
В науке есть разные слои и уровни работы:
(1) наблюдение и собирание фактов,
(2) анализ, классификация, систематизация,
(3) интерпретация фактов и наблюдений, поиск значений, закономерностей,выводов,
(4) генерализация и типология, создание обобщающей концепции или характеристики (например, данного писателя, эпохи, тенденций, национальной или мировой литературы и т.д.),
(5) методология, изучение разных методов анализа, интерпретации, генерализации,
(6) парадигмальное мышление — осознание тех предпосылок, познавательных схем и «предрассудков», на которых зиждется данная дисциплина или ее отдельные методы, и попытка их изменить, установить новое вИдение вещей (то, о чем пишет Т. Кун в «Структуре научных
революций»).
Было бы идеально, если бы на всех этих уровнях наука двигалась
синхронно и параллельно: нашел новые факты — дал новую интерпретацию — создал новую парадигму. Но в том-то и суть, что научные революции происходят иначе. Многие известные факты начинают просто игнорироваться, потому что они мешают пониманию иных, ранее
не замеченных фактов, само восприятие которых делается возможным
только благодаря новой парадигме. А она в свою очередь уже меняет
восприятие и ранее известных фактов — или даже меняет сами факты!
Так, по словам Т. Куна, «химики не могли просто принять [атомистическую] теорию Дальтона как очевидную, ибо много фактов в то время говорило отнюдь не в ее пользу. Больше того, даже после принятия
теории они должны были биться с природой, стараясь согласовать ее с
теорией. Когда это случилось, даже процентный состав хорошо известных соединений оказался иным. Данные сами изменились»1.
Если такое происходит в точнейших науках, то что же говорить о
гуманитарных, где парадигмы гораздо более размыты, не организуют
так жестко профессиональное сообщество: новые ви́дения вспыхивают у разных авторов, не приводя к научным революциям, а научные
революции не мешают живучему прозябанию самых традиционных
отраслей «нормальной» науки (архивные, библиографические изыскания...).
История науки показывает, что множество идей, обновлявших научную картину мира, возникало не в ладу с известными тогда фактами,
а в резком столкновении с ними. Вот почему философ и методолог науки Поль Фейерабенд формулирует правило контриндукции, «рекомендующее нам вводить и разрабатывать гипотезы, которые несовместимы с хорошо обоснованными теориями и фактами»2. К сожалению,
гуманитариям это правило контриндукции известно еще меньше, чем
ученым-естественникам, хотя именно гуманитарные науки способны
к более частным парадигмальным прорывам, отстранениям и озарениям, ввиду неустойчивости и размытости их собственных парадигм. И
далее Фейерабенд настаивает: «контрправило», рекомендующее разрабатывать гипотезы, несовместимые с наблюдениями, фактами и экспериментальными результатами, не нуждается в особой защите, так как не существует ни одной более или менее интересной теории, кото-
рая согласуется со всеми известными фактами»1. Такое несоответствие
фактов и концепций динамизирует поле науки, позволяет обнаруживать новые факты и пересматривать старые.
Итак, ограничивать научную или академическую деятельность
сферой познания, т. е. накопления и умножения знаний (фактов, закономерностей, наблюдений и обобщений), — значит упускать то целое,
частью которого является знание. Правильнее было бы определить задачу научных и академических учреждений не как исследование, а
как мыслезнание, интеллектуальную деятельность в форме познания и мышления, т. е.
(1) установление наличных фактов и принципов и
(2) производство новых понятий и идей, которые могут продуктивно использоваться в развитии цивилизации.
Знание есть информация о наличных фактах и связях мироздания; мышление — трансформация этих связей, создание новых идей и представлений, которые в свою очередь могут быть претворены в предметы, свойства, возможности окружающего мира. Мышление перерабатывает известные факты, превращает их в фикции, чтобы некоторые из этих фикций могли стать новыми фактами.
Исследование, описанное в статье про организация научного исследования, подчеркивает ее значимость в современном мире. Надеюсь, что теперь ты понял что такое организация научного исследования, научный дискурс, научное смирение и для чего все это нужно, а если не понял, или есть замечания, то не стесняйся, пиши или спрашивай в комментариях, с удовольствием отвечу. Для того чтобы глубже понять настоятельно рекомендую изучить всю информацию из категории Лекции по филологии
Ответы на вопросы для самопроверки пишите в комментариях, мы проверим, или же задавайте свой вопрос по данной теме.
Комментарии
Оставить комментарий
Лекции по филологии
Термины: Лекции по филологии