3.2. Естественный человеческий язык как «духовная энергия народа», «дух народа» (В. фон Гумбольдт) и как система (Ф. де Соссюр). Естественный язык как объект современной филологии

Привет, Вы узнаете о том , что такое 3.2. Естественный человеческий язык как «духовная энергия народа», «дух народа» (В. фон Гумбольдт) и как система (Ф. де Соссюр). Естественный язык как объект современной филологии, Разберем основные их виды и особенности использования. Еще будет много подробных примеров и описаний. Для того чтобы лучше понимать что такое 3.2. Естественный человеческий язык как «духовная энергия народа», «дух народа» (В. фон Гумбольдт) и как система (Ф. де Соссюр). Естественный язык как объект современной филологии , настоятельно рекомендую прочитать все из категории Лекции по филологии.

«Мы существуем... в языке и при языке», — пишет германский философ ХХ в. М. Хайдеггер (1889—1976). Именно поэтому язык — одно из наиболее сложных и трудно определяемых в науке явлений.

3.2. Естественный человеческий язык как «духовная энергия народа», «дух народа» (В. фон Гумбольдт) и как система (Ф. де Соссюр).

Естественный язык как объект современной филологии

«Мы существуем... в языке и при языке», — пишет германский философ ХХ в. М. Хайдеггер (1889—1976). Именно поэтому язык — одно из наиболее сложных и трудно определяемых в

науке явлений.

Для раскрытия сущности языка как объекта филологии оттолкнемся от понимания языка в лингвистике. Именно она, как

писал Соссюр, постигает язык «вообще» т.е. язык как один из

объектов действительности в его отношении к другим объектам.

Понимание языка в современной лингвистике восходит к идеям В. фон Гумбольдта (1767—1835) и Ф. де Соссюра (1857—1913),

создавших два фундаментальных представления о языке.

По Гумбольдту, «язык есть не продукт деятельности (ergon), а сама деятельность (energeia)». Это положение означает, что язык находится в постоянном движении: каждый человек, каждое поколение, пользуясь им, действует на него. Язык

есть и нечто устойчивое, и в то же время постоянно меняющееся.

Язык есть непрерывный творческий процесс. Признание этого

положения делает возможным изучение языка в его употреблении, в развитии. (См. в приводимых ниже материалах для чтения фрагменты книги В. фон Гумбольдта.)

По Соссюру, язык — это система знаков. Всякий знак,

утверждал Соссюр, имеет две стороны: внешнюю, т.е. означающее, и внутреннюю, т.е. означаемое. Это единство означающего

и означаемого и есть знак. Например: слово туман как единство

звукового или графического облика (означающее) и значения

(означаемое). Система определяет внутреннее строение языка:

все входящие в систему элементы оказываются связаны, а сама

система составляет целое. Так, знаки языка находятся в отношениях синонимии, антонимии, омонимии и др. Признание этого

положения создает возможность изучения языка в определенном состоянии, как «языковой техники».

Сложность природы языка состоит в том, что он есть и деятельность, и система знаков одновременно. Поэтому на основе

идей Гумбольдта и Соссюра язык изучается как знаковая система в процессах ее «жизни». Такова ситуация в лингвистике.

Для филологии существенно такое понимание языка, которое служит всем филологическим наукам, а не только языкознанию.

И все же начнем с языкознания. Оно выстраивает теоретическую картину естественного человеческого языка, т.е. Языка

в его употреблении (естественный человеческий язык как таковой написали с большой буквы: Язык). Главным в современной картине языка являются его функции — коммуникативная

(функция общения) и др. На правах фрагментов этой картины

находятся и характеристики языков художественной литературы, политики, права и других как разновидностей Языка. (См.

в приводимых ниже материалах для чтения фрагменты книги

французского ученого середины ХХ в. Э. Бенвениста.)

Обратимся к литературоведению. Литературоведение видит

в языке инструмент словесного творчества.

«Быть инструментом» — это функциональная характеристика языка. В филологических и других гуманитарных науках язык

часто квалифицируется как средство общения (ср. расхожее

«определение»: язык — это важнейшее средство общения). В понятии инструмента, в отличие от понятия средства, подчеркнут

момент активности. Функция «быть инструментом» выдвигает

в общей характеристике языка его активное начало. Эта мысль,

в сущности, и была высказана Гумбольдтом: «Язык не просто

средство для понимания народа — это объединенная духовная

энергия народа, чудесным образом запечатленная в известных, в

определенных звуках». (В понятии «духовная энергия» кроется

мысль о том, что язык — это не совокупность слов, предложений,

правил их использования, а активная деятельность.)

В чем проявляется активное начало языка как инструмента

словесного творчества?

Речь идет прежде всего о том, что тот или иной предмет

(вещь, признак, действие и т.д.), ситуация действительности

могут быть обозначены разными словами и разными предложениями. Синонимы есть в Языке. См. пример лексических

синонимов: ровность — гладкость; ужиться — поладить. См.

синтаксические конструкции, обозначающие одну и ту же ситуацию: Люблю тебя — Я люблю тебя.

Для языка художественной литературы, особенно для языка поэзии, важно использование образных средств, присущих

общенародному языку или созданных самим автором. См. из

В. Маяковского: Мама, у вашего сына пожар сердца; из А. Ахматовой: И Муза в дырявом платке / Протяжно поет и уныло.

Главное, в чем проявляется активность языка художественной

литературы, — это способы сочетания языковых средств в тексте.

Приведем пример. Общеизвестно, что для передачи в тексте естественной человеческой речи в языке существуют конструкции с чужой речью — прямой, косвенной, несобственно-прямой и др. Об этом говорит сайт https://intellect.icu . Приведем фрагменты рассказа В.М. Шукшина «Ванька Тепляшин»:

А мать уже стояла возле этого худого с красными глазами,

просила его. Красноглазый даже и не слушал ее.

— Это ко мне! — издали еще сказал Ванька. — Это моя мать.

— В среду, субботу, воскресенье, — деревянно прокуковал красноглазый.

<...>

...но этот красноглазый придержал ее (мать. — А.Ч.).

— Назад.

— Да ко мне она! — закричал Ванька. — Ты что?

— В среду, субботу, воскресенье, — опять трижды отстукал

этот... вахтер, что ли, как их там называют.

<...>

— Наз-зад, — как-то даже брезгливо сказал тот.

<...>

— Стигнеев! Лизавета Сергеевна!.. — закричал он. — Ко мне!

Тут произвол! — И он, растопырив руки, как если бы надо было

ловить буйнопомешанного, пошел на Ваньку. <...> Он оглянулся и

опять закричал: — Стигнеев!

<...>

— Ко мне! — закричал красноглазый. И, растопырив руки,

стал падать на Ваньку.

Здесь приведена вся речевая партия красноглазого. Взятая в

отдельности, каждая из конструкций с прямой речью лишь передает «без изменений» высказывание человека. В тексте рассказа

эти «командирские» высказывания даны сгущенно, плотно, сопряженно с описанием действий персонажа, с обозначением персонажа («красноглазый»: у кого в России глаза красные?!). Тем

самым создается образ человека власти (= власть, по М. Фуко,

есть множественность отношений силы), для которого люди —

не люди.

Получается, что язык создает возможность конструировать

в художественном тексте некий «возможный мир» — и «похожий» на реальную действительность, и совсем не «похожий» на

нее. Обратите внимание на только что приведенные фрагменты

из рассказа В.М. Шукшина: история, рассказанная писателем, и

легко узнаваема, и в то же время представляет собой авторский

вымысел. Эта история, даже если она и имела место в жизни,

«вырвана» из ситуации реальной действительности, предстает

обобщенной.

Наконец скажем еще об одном качестве языка художественной литературы. Используем для этого формулу А.А. Потебни

(1835—1891): «Говорить значит не передавать свою мысль другому, а только возбуждать в другом его собственные мысли»2

.

В первую очередь благодаря языку произведение художественной литературы становится, как отметил М.М. Бахтин,

совокупностью факторов «художественного впечатления», т.е.

создает и организует сферу чувственного (эстетического) восприятия человеком действительности.

Российский филолог середины ХХ в. Б.В. Томашевский писал: «Мы знаем, что настоящий писатель в своем творчестве неравнодушен к формам языка <...>.

В языке выражается мысль писателя, его отношение к действительности; средствами языка он не только сообщает свой

замысел читателю, но и воздействует на его чувства и воображение, заставляет его волноваться, сочувствовать, любить и ненавидеть, переживать с героями их радости и горести, осуждать

или оправдывать их поведение, и этим писатель достигает своей

цели: убедить читателя, заставить его поверить в правду изо-

78 79

бражаемого, обогатить его жизненный опыт и воспитать его для

творческой деятельности»3

.

Итак, со своей задачей «быть инструментом» язык справляется в самой сложной (самой «тонкой», собственно человеческой)

сфере — в сфере словесного творчества. Напомним Гумбольдта:

язык не ergon, но energeia. Напомним и Соссюра: в системе языка заложены необходимые средства и правила. Здесь сходятся

позиции двух рассмотренных направлений в изучении языка в

лингвистике. Поэтому появляется основание для постановки

общего вопроса: что в языке существенно для всех филологических наук? Ответ на этот вопрос вытекает следующий: функциональная природа языка.

Для современных филологических наук плодотворно функциональное (лат. functio — исполнение) понимание языка.

Исследуя назначение языка, величайший лингвист ХХ в.

Н. Хомский (р. 1928, США) заметил: «Язык решающим образом

участвует в мысли, действии и социальных отношениях»4

. Иначе

говоря, язык обеспечивает практически все сферы жизни человека:

без языка невозможно и общение, и сознание. Поэтому в науке о

языке называются две основные функции языка: коммуникативная

(лат. communicatio) — функция общения; когнитивная (лат. cognitio) — функция формирования мышления.

Для того чтобы язык мог выполнять свои предназначения, он

оказывается насквозь функциональным: он и устроен и действует функционально.

Об устройстве языка. В языке как системе знаков имеются

две основные единицы: слово и предложение.

Слово обозначает предмет, признак, действие и под., выделяя их из мира действительности как некие отдельности. См.:

наиболее частотные знаменательные слова русского языка: сказать, говорить, знать, год, большой, время, новый, самый, человек, люди. Слово создает вокруг себя смысловое пространство,

оно центр всех смысловых «токов», импульс смыслового развития текста.

По наблюдению Н.А. Кожевниковой (см.: Русский язык сегодня. М., 2000. Вып. 1. С. 530—539), некоторые из рассказов

А.П. Чехова построены на основе образных параллелей: жизнь —

путь, мир — театр, мир — тюрьма, жизнь — сон. В этом плане

оказывается сложно устроенным рассказ «Палата № 6», где слова тюрьма и больница стоят рядом, а мотив больница — тюрьма

является сквозным.

Другой пример — бренд в одной из реклам: Париж одевает

женщин всего мира. Под «чары» имени Париж попадает и рекламируемый товар, и фирма, и условия приобретения товара: такова сила действия имени города-символа. (См. в приводимых

ниже материалах для чтения фрагменты статьи Р. Барта «Предисловие к словарю Ашетт».)

Предложение обозначает ситуацию (сложное предложение — «связку» ситуаций) как некоторый комплекс предметов,

действий и др. См.: англ. Here were books on the table; русск. На

столе лежали книги (1); англ. I gave my mother a spoon; русск.

Я дал матери ложку (2); русск. Полночь; нем. Mitternacht (3). Вот

эти ситуации: (1) предложение обозначает существование предмета; (2) — обозначает действие; (3) — состояние.

Ситуация может обозначаться кратко и развернуто, неполно

и сверхполно. Ср. описание ситуаций в двух текстах:

l в повести А.С. Пушкина «Капитанская дочка»: Я выглянул из кибитки: все было мрак и вихорь. Ветер выл с такой свирепой выразительностью, что казался одушевленным; снег засыпал

меня и Савельича; лошади шли шагом — и скоро стали;

l в повести С. Соколова «Школа для дураков»: К пруду

вели, по сути дела, все тропинки и дорожки, все в нашей местности. От самых дальних дач, расположенных у края леса, вели

тонкие, слабые, почти ненастоящие тропинки.

Проведите мысленный эксперимент: попытайтесь исключить

из текста хотя бы одно слово, обозначающее компоненты ситуации. Из текста Пушкина это сделать, скорее всего, не удастся: в

нем представлены только «опорные» компоненты ситуации, без

них она разрушится. Из текста же С. Соколова исключение возможно: в результате ситуация не разрушается, но сильно обедняется ее представление и восприятие. Сказанное демонстрирует

не преимущества того или другого автора, а способ подачи ситуаций в текстах: полный и сверхполный. Из предложений, передающих ситуации, создается текст. Какое значение имеет этот

факт для текста в целом, с точки зрения производимого текстом

художественного впечатления, — вопрос другой. Предлагаем читателю на досуге задуматься над поставленным вопросом.

Язык в действии представляет собой механизм, производящий высказывание о человеке, предметах, явлениях, событиях и т.д.

В отличие от слова и предложения, которые существуют в

языке как системе и «заданы» каждому говорящему (пишущему) и слушающему (читающему) системой языка, высказывание создается говорящим (пишущим) во имя слушающего (читающего) каждый раз заново, каждый раз в новой ситуации.

Это происходит, даже если говорящий и слушающий физически совпадают («Где это чертово электричество?!» — говорит

сам с собой один из персонажей В. Катаева, не сумев найти выключатель). Это происходит и в случае, когда слушающий (читающий) воспринимает (= слушает, читает) текст: чтение (слушание) есть в конечном счете создание собственного текста — как

результата восприятия текста чужого. Недаром, например, изложения одного и того же текста, написанные разными авторами

(скажем, учениками в школе), различаются.

Что есть производство высказывания? Ответ на этот вопрос получим в ходе рассмотрения одного примера.

Допустим, в процессе разговора с каким-то человеком нам

нужно узнать, который час. Производство высказывания проходит несколько этапов. Первый — это этап формирования мотива: высказывание создается в соответствии с потребностью.

Например, это необходимость вовремя закончить разговор и перейти к другому делу — к разговору с другим человеком, успеть

на занятие, на свидание и пр. Эта потребность может быть удовлетворена посредством некоторых действий, направленных на

достижение цели. Цель — узнать, который час.

Каковы эти действия? Прежде всего это формирование смысла высказывания и выбор формы (жанра) высказывания, которым будет достигаться цель. Это может быть вопрос: Который

час? / Сколько времени? / Сколько время? или просьба: Скажи,

который час.

Далее следует ряд сложных действий, связанных с «оречевлением» смысла: избирается синтаксическая конструкция, лексика

и другие языковые средства, они «соединяются», интонационно

оформляются: высказывание произносится (записывается) и

тем самым становится доступным слушающему (читающему).

В процессе «оречевления» смысла и он, и само высказывание

могут корректироваться (вспомните, как иногда при общении в

чате или «Скайпе» приходится удалять отдельные слова, а иногда и целые, почти готовые высказывания).

Вернемся к нашему примеру. В зависимости от конкретной

ситуации (кто с кем говорит, о чем говорит, в какой обстановке идет общение, с какой целью) высказывание приобретает тот

или иной вид.

Решающий признак высказывания в отличие, например, от

предложения, состоит в том, что высказывание, как подчеркнул

М.М. Бахтин, относится к самому говорящему (пишущему) и

слушающему (читающему). Это отношение проявляется уже в

том, чтó из возможного ряда создает говорящий: Который час?

Сколько времени? / Сколько время? или Скажи, который час; и

др.; на какого слушающего (читающего) ориентируется высказывание, — например, на товарища, подругу, человека, значительно отличающегося от говорящего по возрасту, социальному

статусу, на случайного человека и пр.

Итак, производство высказывания представляет собой процесс, в ходе которого в данной конкретной ситуации в рамках

определенной жанровой формы создается словесное единство, ориентированное на участников речевого общения. (См.

в приводимых ниже материалах для чтения фрагменты книги

М.М. Бахтина «Автор и герой. К философским основам гуманитарных наук». В этих фрагментах раскрываются характеристики

высказывания.)

Почему выделяют два класса основных единиц языка?

Для ответа на этот вопрос вернемся к началу главы. При рассмотрении сущности языка в лингвистике было отмечено, что

оба понимания языка — Гумбольдта и Соссюра — находятся в

отношениях дополнительности, так как каждое из них раскрывает только одну из граней языка как объекта действительности.

82 83

Поэтому язык как система имеет свои основные единицы (слово

и предложение), язык в действии — свою (высказывание).

Наконец, различим высказывание и текст. Английский

лингвист второй половины ХХ в. М.А.К. Хэллидей заметил:

«Текст — это язык в действии». Если это так, то текст и высказывание — «одно и то же». Однако различия между ними все

же имеются. Они определяются тем, в какой системе изучается

объект. Если текст рассматривается с точки зрения его производства, то он изучается как высказывание.

Исследование, описанное в статье про 3.2. Естественный человеческий язык как «духовная энергия народа», «дух народа» (В. фон Гумбольдт) и как система (Ф. де Соссюр). Естественный язык как объект современной филологии, подчеркивает ее значимость в современном мире. Надеюсь, что теперь ты понял что такое 3.2. Естественный человеческий язык как «духовная энергия народа», «дух народа» (В. фон Гумбольдт) и как система (Ф. де Соссюр). Естественный язык как объект современной филологии и для чего все это нужно, а если не понял, или есть замечания, то не стесняйся, пиши или спрашивай в комментариях, с удовольствием отвечу. Для того чтобы глубже понять настоятельно рекомендую изучить всю информацию из категории Лекции по филологии