Лекция
"Homo loquens" (латинский термин, переводимый как "говорящий человек") относится к понятию, которое выражает специфическую характеристику человека как существа, способного к языку и коммуникации. Это понятие акцентирует уникальность и значимость языка в человеческой природе и культуре.Термин homo loquens, в узком смысле, обозначает «человек говорящий» (пишущий), слушающий (читающий), а в широком - человек, участвующий в речевой коммуникации.
Изучение homo loquens (человека говорящего) в филологии предполагает комплексный подход к исследованию человека через его языковую деятельность и коммуникацию. Филологические науки рассматривают homo loquens с точки зрения разных аспектов:
Когнитивные и психологические аспекты. Homo loquens исследуется с позиции когнитивных процессов, которые лежат в основе создания и понимания языка. Изучается, как язык отражает мышление, как формируются понятия и как человек структурирует информацию. Психолингвистика исследует взаимодействие между мышлением и языком, процессы речеобразования и восприятия речи.
Социокультурные аспекты. Homo loquens рассматривается в контексте культурных норм, традиций, социальных ролей и межличностных взаимодействий. Этот аспект изучается социолингвистикой и культурологией, которые исследуют, как язык влияет на социальные структуры и, наоборот, как социальные изменения отражаются на языке. Исследуются языковые нормы, диалекты, акценты, социальные языковые различия и язык как носитель культурного кода.
Коммуникативные аспекты. Homo loquens проявляется через различные виды речевой деятельности (говорение, письмо, чтение, слушание). Коммуникативная лингвистика изучает функции языка в коммуникации, структуру и стили речи, а также механизмы передачи смысла в процессе общения. В рамках этого направления исследуются принципы построения речевых актов, риторика, прагматика, невербальная коммуникация и многое другое.
Исторические и эволюционные аспекты. Этот аспект изучения homo loquens включает анализ исторического развития языков, эволюцию языковых систем и изменений в речевом поведении. Историческая лингвистика и сравнительно-исторические исследования анализируют, как язык менялся с течением времени, а также, каким образом homo loquens адаптировал язык к изменяющимся условиям существования и знаниям.
Этнолингвистические и антропологические аспекты. Homo loquens рассматривается в этнолингвистике и антропологической лингвистике, которые исследуют влияние языка на формирование этнической и культурной идентичности. Изучаются способы выражения менталитета, мифологии, ритуалов и обрядов через язык, а также роль языка в сохранении этнической уникальности и межкультурной коммуникации.
Технологические аспекты. С развитием технологий homo loquens получает новое измерение в цифровом пространстве. Вопросы цифровой лингвистики, компьютерной лингвистики, автоматического анализа и синтеза речи, а также влияние виртуального общения на язык становятся актуальными. Изучаются изменения в структуре языка, влияние соцсетей и Интернета на язык, сокращения, эмодзи и другие инновационные формы коммуникации.
Философские и метафизические аспекты. Изучение homo loquens также связано с философией языка, которая исследует природу языка, его влияние на мировосприятие и сознание, а также вопросы смысла, значения и истины в языковых выражениях.
Язык является одним из основных отличительных признаков человека. Человек обладает способностью создавать и использовать сложные системы знаков и символов для передачи мыслей, идей, эмоций и информации другим людям. Язык позволяет нам выражать свои мысли, обмениваться информацией, создавать сообщества и развивать культуру.
Говорящий человек также обладает способностью к языковому разнообразию и творчеству. Мы можем создавать новые слова, формировать грамматические конструкции и использовать язык для выражения абстрактных и сложных идей. Язык позволяет нам общаться и передавать знания и опыт из поколения в поколение.
Понятие "homo loquens" подчеркивает, что способность к языку является фундаментальной чертой человеческой природы, которая играет важную роль в нашем мышлении, социальной организации и культурном развитии.
В современной филологии еще не сложилась общефилологическая научная дисциплина, предметом изучения которой является homo loquens как объект филологии. (Ср.: например, текст как объект филологии изучается теорией текста; язык и литература — гуманитарной семиотикой.) Изучение homo loquens как объекта филологии ведется в русле ряда научныхдисциплин, которые сопрягаются с лингвистикой и литературоведением.
Назовем две такие дисциплины:
1. филологическая герменевтика, изучающая процессы понимания текста.
«Понимание, — пишет Г.И. Богин, — приводит к овладению «сутью дела»». Ученый утверждает, что «конечная социальная цель филологической герменевтики — помочь коммуникации людей <…>, преодолеть непонимание человека человеком» (Богин Г.И. Обретение способности понимать. Введение в герменевтику. ).
2. анализ дискурса (ср.: англ. discourse — ораторствовать;рассуждать; излагать в форме речи и франц. discours — речь) — научное направление, изучающее, по выражению Н.Д. Арутюновой, речь, «погруженную в жизнь».
Если традиционно текст изучается отвлеченно от говорящего (пишущего) и слушающего (читающего), от ситуации, в которой имеет место создание и восприятие текста, т.е. изучается «сам по себе», то анализ дискурса предполагает рассмотрение текста в отношении к ситуации его создания и восприятия, говорящему (пишущему) и слушающему (читающему), к целям и задачам коммуникации, к другим текстам, к «миру» и, разумеется, к языку. Таким образом, первостепенное значение имеют участники акта коммуникации, их способности к говорению (письму) / слушанию (чтению), психологические и социальные
характеристики, деятельность и т.д. При учете всей совокупности данных моментов текст может быть истолкован адекватно.
Обобщающим научным направлением, изучающим homo loquens как объект филологии, является филологическая теория коммуникации. Определим зону ее интересов на фоне общей теории коммуникации. Теория коммуникации как гуманитарная научная дисциплина изучает процессы передачи информации в
обществе, осуществляемые посредством любых знаковых систем (естественный язык, оптические, слуховые, тактильные знаки, языки танца, театра, кино и др.) взаимодействия людей. Интересы филологической теории коммуникации сосредоточены на коммуникативной деятельности человека посредством текста на естественном языке.
Филологическая герменевтика, анализ дискурса, филологическая теория коммуникации, вместе с гуманитарной семиотикой и теорией текста, служат интеграции филологических наук и дисциплин в их связях с другими гуманитарными науками и дисциплинами.
Лингвистика изучает homo loquens в качестве «основного субъекта коммуникации». Какие знания и представления имеет человек как субъект коммуникации; как он ими «распоряжается» в процессах коммуникации? — вот главные вопросы лингвистики, изучающей «свои» аспекты homo loquens. Понятно, что в совокупность этих знаний входит знание языка и правил употребления языка, знание коммуникации и правил речевой коммуникации, знания о мире и др.
Литературоведению интересен homo loquens как предмет художественного исследования, во-первых, и как субъект литературно-художественной коммуникации (автор — читатель), во-вторых. Что общего между тем и другим? Литературе интересен человек в моменты его психического напряжения.
Функции автора и читателя человек выполняет точно так же, в моменты своего психического напряжения. В ином случае созданное произведение не будет художественным, а художественное произведение читатель перескажет как обычную житейскую историю, никак не связанную со сферой эстетического восприятия.
Соответственно современная лингвистика и литературоведение оказываются тесно связанными с психологией, социологией, когнитивными (лат. cognitio — знание, познание) и коммуникативными науками.
Иосиф Бродский. Нобелевская лекция <...> Человек принимается за сочинение стихотворения по разным соображениям: чтоб завоевать сердце возлюбленной, чтоб выразить свое отношение к окружающей его реальности, будь то пейзаж или государство, чтоб запечатлеть душевное состояние, в котором он в данный момент находится, чтоб оставить — как он думает в эту минуту — след на земле. Он прибегает к этой форме — к стихотворению — по соображениям, скорее всего, бессознательно-миметическим: черный вертикальный сгусток слов посреди белого листа бумаги, видимо, напоминает человеку о его собственном положении в мире, о пропорции пространства к его телу. Но независимо от соображений, по которым он берется за перо, и независимо от эффекта, производимого тем, что выходит из под его пера, на его аудиторию, сколь бы велика или мала она ни была, — немедленное последствие этого предприятия — ощущение вступления в прямой контакт с языком, точнее — ощущение немедленного впадения в зависимость от оного, от всего, что на нем уже высказано, написано, осуществлено.
Зависимость эта — абсолютная, деспотическая, но она же и раскрепощает. Ибо, будучи всегда старше, чем писатель, язык обладает еще колоссальной центробежной энергией, сообщаемой ему его временным потенциалом — то есть всем лежащим впереди временем. И потенциал этот определяется не столько количественным составом нации, на нем говорящей, хотя и этим тоже, сколько качеством стихотворения, на нем сочиняемого. Достаточно вспомнить авторов греческой или римской античности, достаточно вспомнить Данте. Создаваемое сегодня по-русски или по-английски, например, гарантирует существование
этих языков в течение следующего тысячелетия. Поэт, повторяю, есть средство существования языка. Или, как сказал великий Оден, он — тот, кем язык жив. Не станет меня, эти строки пишущего, не станет вас, их читающих, но язык, на котором они написаны и на котором вы их читаете, останется не только потому, что язык долговечнее человека, но и потому, что он лучше приспособлен к мутации.
Пишущий стихотворение однако пишет его не потому, что он рассчитывает на посмертную славу, хотя он часто и надеется, что стихотворение его переживет, пусть ненадолго. Пишущий стихотворение пишет его потому, что язык ему подсказывает или просто диктует следующую строчку. Начиная стихотворение, поэт, как правило, не знает, чем оно кончится, и порой оказывается очень удивлен тем, что получилось, ибо часто получается лучше, чем он предполагал, часто мысль его
заходит дальше, чем он рассчитывал. Это и есть тот момент, когда будущее языка вмешивается в его настоящее. Существуют, как мы знаем, три метода познания: аналитический, интуитивный и метод, которым пользовались библейские пророки — посредством откровения. Отличие поэзии от прочих форм литературы в том, что она пользуется сразу всеми тремя (тяготея преимущественно ко второму и третьему), ибо все три даны в языке; и порой с помощью одного слова, одной рифмы пишущему стихотворение удается оказаться там, где до него никто не бывал, — и дальше, может быть, чем он сам бы желал. Пишущий
стихотворение пишет его прежде всего потому, что стихотворение — колоссальный ускоритель сознания, мышления, мироощущения. Испытав это ускорение единожды, человек уже не в состоянии отказаться от повторения этого опыта, он впадает в зависимость от этого процесса, как впадают в зависимость от наркотиков или алкоголя. Человек, находящийся в подобной зависимости от языка, я полагаю, и называется
поэтом.
Все сразу понимают, что за вопрос здесь поставлен и откуда он беретначало. Что же — искусство разговора исчезает? Разве не наблюдаем мы в жизни общества в нашу эпоху постепенную монологизацию человеческого поведения? Всеобщее ли это явление, взаимосвязанное с присущим нашей цивилизации научно-техническим мышлением? Или же какие-то особенные переживания одиночества, отчуждения от самого себя сковывают уста более молодым людям? А может быть, в этом сказывается решительный отход от самого желания договариваться друг с другом, ожесточенный протест против видимости взаимопонимания
в общественной жизни, по поводу чего иные сокрушаются, видя в том неспособность людей разговаривать? Вот вопросы, которые приходят в голову каждому, кто услышит, какую тему мы сейчас назвали. Между тем способность вести разговор — это естественная принадлежность человека. Аристотель назвал человека существом, наделенным языком, а язык существует лишь в разговоре. Язык можно кодифицировать, до какой-то степени фиксировать в словарях, грамматиках и литературе, и все же, когда язык живет, устаревает, обновляется, и огрубляется, и утончается, достигая высоких стилистических форм литературы как искусства, то все это живо благодаря активному обмену речами между людьми, говорящими между собой. Язык существует лишь в разговоре.
Но сколь же различной бывает роль разговора! Однажды мне довелось наблюдать в берлинском отеле военную делегацию из Финляндии — офицеры сидели за круглым столом молча, погруженные в себя:
сидевших рядом разделяла бескрайняя тундра, их душевный ландшафт, непреодолимая дистанция. Кто, приехав с Севера, не изумлялся непрестанному прибою — шумным, гулким волнам разговора на площадях и рынках южных стран, Испании или Италии! Но, вполне возможно, мы не должны рассматривать одно — как нежелание вступать в разговор, другое — как особенный дар вести беседу. Потому что вполне вероятно, что разговор — это нечто иное, нежели беспрестанно меняющий свою динамику обиходный стиль компанейской жизни. И нельзя сомневаться в том, что жалобы на неспособность к разговору подразумевали не
этот стиль, а разговор в более ответственном смысле слова.
Преимущество такого понимания состоит в том, что дискурс, нарушая интуитивные или лингвистические подходы к его определению, не ограничивается рамками конкретного языкового высказывания, т.е. рамками текста или самого диалога. Анализ разговора с особой очевидностью подтверждает это: говорящий и слушающий, их личностные и социальные характеристики, другие аспекты социальной ситуации, несомненно, относятся к данному событию. В этом смысле беседа, собрание, слушание дела в суде, урок в классе все они могут быть названы сложными коммуникативными событиями. Такие события можно далее расчленить на более мелкие коммуникативные акты, такие как история в разговоре, иск адвоката в суде, объяснение урока учителем в классе. Некоторые из этих явлений, например рассказы или дискуссии, могут проявлять качества, которые характерны для коммуникативных актов и дискурсов в другом социальном окружении. В письменных или печатных типах дискурса такая интеракциональная природа этого явления менее заметна: писатель, текст, читатель находятся не в таком тесном взаимодействии в пределах единой ситуации, локализованной в пространстве и времени. Но даже и в этом случае следовало бы проанализировать тексты с точки зрения динамической природы их производства, понимания и выполняемого с их помощью действия. Например, анализ значения дискурса, который представляется нам очень важным, может до определенного момента ограничиваться отвлеченным описанием значения самого текста, но эмпирически было бы более правильным говорить о значениях, выраженных с помощью самого высказывания или созданных им, или о значениях, возникших в процессе публикации текста писателем, или о значениях, которые приписываются тексту или извлекаются из него читателем. В этом случае, при определении значения дискурса, нужно учитывать значения, общедоступные для участников коммуникации, знание языка, знание мира, другие установки и представления. Следует добавить, что писатели создают формы и значения, которые предположительно понятны читателю или которые могут быть эксплицитно ему адресованы, которые возбуждают реакции и которые вообще ориентированы на получателя, как это происходит в разговоре. В случае письменной коммуникации писатели и читатели участвуют в процессе социокультурного взаимодействия. Все эти характеристики относятся и к текстам новостей. В узком смысле слова мы можем отвлеченно исследовать структуры сообщений новостей, определяемых в качестве особого вида социального дискурса. И все же (с этим более подробно мы ознакомимся ниже) рассматриваемые структуры новостей могут быть адекватно поняты только в одном случае: если мы будем анализировать их как результат когнитивной и социальной деятельности журналистов по производству текстов и их значений, как результат интерпретации текстов читателями газет и телезрителями, производимой на основе опыта их общения со средствами массовой информации. Однако было бы, вероятно, полезным различать когнитивную обработку текста или социальные параметры коммуникации, осуществляемой посредством текстов, с одной стороны, и структуры самих текстов массовой коммуникации, с другой. В нашем исследовании мы сосредоточим внимание на структуре текстов новостей и лишь изредка будем соотносить эти структуры с их когнитивными, социальными и политическими контекстами; последние были довольно подробно описаны в других работах, посвященных новостям и средствам массовой коммуникации (Gans, 1979; Tuchman, 1978; Fishman, 1980). (Дальнейшее теоретическое описание структуры новостей и проблем когнитивной обработки в производстве текстов и их понимании см.: van Dijk, 1987e.)
— формально-демографическое и этнографическое;
— социальное, психологическое и социально-психологическое;
— культурно-антропологическое;
— философско-мировоззренческое;
— когнитивное и коммуникативное;
— лингвистическое;
— ситуативно-поведенческое.
— филологическая герменевтика?
— анализ дискурса?
— филологическая теория коммуникации?
Эти аспекты позволяют всесторонне изучить homo loquens, понять, как язык формирует личность человека, его мышление, восприятие окружающего мира и социальные взаимодействия.
Ответы на вопросы для самопроверки пишите в комментариях, мы проверим, или же задавайте свой вопрос по данной теме.
Комментарии
Оставить комментарий
Лекции по филологии
Термины: Лекции по филологии