9. ВОЗНИКНОВЕНИЕ ХРИСТИАНСТВА. РАННИЙ ПЕРИОД (ДОКОНСТАНТИНОВСКИЙ) В ИСТОРИИ ХРИСТИАНСТВА

Привет, Вы узнаете о том , что такое христианство, Разберем основные их виды и особенности использования. Еще будет много подробных примеров и описаний. Для того чтобы лучше понимать что такое христианство, мессия, логос, помазанник, божии волхвы, тайная вечеря, апологетика, таинства церкви, фарисеи, евангелие, библия, апокалипсис, страшный суд, символ веры, вселенские церковные соборы, монофизитство, церковная уния, арианство, анафема, священное писание, священное предание, реформация, апостолы, святой дух. , настоятельно рекомендую прочитать все из категории Религиоведение.

План лекции

1. Общественно-политические условия и идейные предпосылки возникновения христианства.

2. Историческая и мифологическая школы о личности Иисуса Христа.

3. Эволюция раннего христианства. Антиохийская и иерусалимская общины. Становление вероучения.

4. библия : состав и содержание. Канон и апокрифы.

5. апологетика : Иустин Философ, Климент Александрийский, Ориген. Тертуллиан.

6. Патристика: Василий Великий, Григорий Богослов, Григорий Нисский, Иоанн Златоуст, Аврелий Августин. Борьба церкви с гностицизмом, монтанизмом, манихейством.

7. Формирование культа и церковной организации.

1.Общественно-политические условия и идейные предпосылки возникновения христианства

Во второй половине I тысячелетия до н.э. и в первые века христианской эры во всем ареале Восточного Средиземноморья происходили изменения в традиционном мировоззрении основных масс населения, которые подготовили появление и распространение новой мировой религии – христианства. В период господства мифологического мышления люди по традиции, перешедшей от длинного ряда предков, полагались на заданность миропорядка и своего места в коллективе как его органической части. Неизбежность событий, связанных с таким миропорядком, не вызывала сомнений. Теперь же традиционные устои повсеместно рушились, греко-македонские, римские, парфянские завоевания приводили к падению и возвышению государств на территориях, огромных по масштабу, и втянутым в эти процессы человеческим массам. Происходило насильственное и добровольное переселение, терялись родственные и общинные связи, успех или поражение казались часто случайными и непредвиденными. В этих условиях все ощутимее становится потребность в вере в могущественного Бога-покровителя, который мог бы спасти не племя, не общину, не город, а данного конкретного человека, лишенного прежних гарантий привычного существования.

Одним из проявлений поисков новых божеств было создание синкретических образов Богов, объединивших функции и атрибуты божеств разных народов. Эти явления в религиозном мышлении проявились еще в рамках Персидской державы. Частично они были связаны с массовыми переселениями, особенно характерными для эпохи эллинизма: на новом месте люди стремились заручиться поддержкой местных Богов, не отказываясь и от почитания своих прежних, «отеческих». Но в слиянии образов различных Богов можно видеть и выражение тенденции к универсализации и абстрагизации божества, к формированию представления о едином божестве. Большую популярность на древнем Ближнем Востоке (вплоть до Ирана) получил культ Сераписа (Осирис, Апис, Зевс, Аид, Асклепий), выступавшего как владыка неба и царства мертвых. Не меньшее распространение получили культы древнего женского божества – Великой Матери (как начала всего сущего), которая отождествлялась с Астартой, Кибелой, Исидой, Гекатой, Артемидой, Афродитой Уранией и другими женскими божествами, ставшими, по существу, ее ипостасями. В произведении, приписываемом Лукиану, – «О сирийской Богине»

– описано изображение такого синкретического божества в храме сирийского Гиерополя; автор называет Богиню Герой, хотя ее несут львы (атрибут Кибелы), а на голове – башня и повязка, которая, по словам автора, «украшает только Афродиту Уранию». Культ Богини-Матери, присутствовавший в большинстве религиозных верований того времени, объединял людей самого разного этнического и социального происхождения, а сама Богиня в представлении ее почитателей была управительницей мироздания. Герой «Метаморфоз» Апулея Луций, обращаясь к Исиде, говорит: «...Ты кружишь мир, зажигаешь солнце, управляешь Вселенной, пожираешь тартар... мановением твоим огонь разжигается, тучи сгущаются, поля осеменяются, посевы подымаются».

Универсализация образа божества заметна даже в локальных божествахпокровителях отдельных городов, культ которых привлекает самых разных людей: так, в надписи из небольшого карийского города Панамары (I в. н.э.) принимать участие в празднествах в честь Зевса Панамария приглашаются все граждане, живущие в городе чужестранцы, рабы, женщины и «все люди населенного мира». В данном случае местный Зевс, вероятно, воспринимался уже как ипостась единого могущественного божества, которое выступает как покровитель всех жителей ойкумены. Таким образом, формирование представления об универсальном божестве было связано и с представлением о человеческой общности, естественном равенстве людей, представлением, которое уже не ограничивается философскими учениями, но начинает проникать в массовое сознание.

Универсальное божество мыслилось не только как всемогущее, но и как справедливое и милостивое к людям. В этом сказался возросший антропоцентризм религиозного мышления: не только человек служит Богу – божество заботится прежде всего о человеке. В той же молитве Исиде Луций называет ее «охранительницей смертных», «заступницей рода человеческого». А в надписи из Нубии содержится призыв чтить Исиду и Сераписа, «величайших из Богов, спасителей», «благих, благосклонных», «благодетелей». Благое божество в представлении людей первых веков христианской эры помогает людям и само является высшим носителем нравственного начала. Многочисленные посвящения из Малой Азии, Сирии, Финикии сделаны «Богам внемлющим» (или в единственном числе). К божеству применяются также эпитеты «чистый и справедливый» («чистые и справедливые»). Характерно, что «чистый и справедливый» Бог безымянен – он един, и справедливость стала его основным атрибутом.

Вероятно, под влиянием представлений о едином божестве в позднеэллинистический период за пределами Палестины проявляется интерес к иудаизму. Наряду с фантастическими, явно тенденциозными описаниями иудейских обрядов различными античными авторами можно обнаружить и позитивное отношение к иудейским верованиям. Так, Страбон с симпатией пишет о Моисее и его учении о едином божестве, которое управляет Космосом и природой сущего; он выделяет и нравственные требования к верующим: только живущие благоразумно, согласно справедливости могут получить вознаграждение от Бога. Появляются частные религиозные союзы, в которых видно влияние иудаизма: так, из Киликии дошла надпись в честь руководителя синагоги, поставленная от имени коллегии почитателей «Бога-саббатиста», т.е. Бога субботы (помимо полноправных членов коллегии упомянуты и люди, названные «саббатистами»). «Бог высочайший», вокруг культа которого также объединялись разные люди в Малой Азии, во Фракии, на Боспоре, связан был, по всей вероятности, с образом иудейского Яхве, хотя в состав его почитателей входили и неиудеи.

Обращение человека к божеству справедливому, «внемлющему» предполагало представление о личной связи с этим божеством вне официальных церемоний общины или города. Таким образом, в эллинистических государствах, а затем в восточных провинциях Римской империи появляется большое количество частных религиозных объединений вокруг культов того или иного божества, большей частью – восточного происхождения. Совершались особые таинства, мистерии, чтобы приобщить каждого члена сообщества к божеству-спасителю. В этих таинствах сочетались древние магические обряды с нравственным искусом, через который должен был пройти посвящаемый. Тертуллиан писал, что в таинства Исиды и Митры посвящались посредством омовения, т.е. очищения (не только физического, но и нравственного). Мистериальные действа как бы давали возможность каждому участнику соединиться с божеством. Правда, по-прежнему в этих действах магия оставалась главным способом личного общения с ним. В магических заклинаниях, связанных с культом Гермеса Трисмегиста (Триждывеличайшего), особенно распространенным в Египте, содержатся формулы, обеспечивающие слияние с божеством, в том числе, утверждение: «Я знаю имя твое, воссиявшее в небе, я знаю и все образы твои, я знаю, какое твое растение...». Знание тайных

образов и имен давало, по представлению верующих, магическую власть над божеством.

Вера в возможность непосредственного контакта с божеством – без посредства традиционного жречества – привела к появлению в первые века христианской эры в восточных провинциях множества пророков и проповедников. Характерным примером может служить Александр, действовавший в Вифинии и Понте во II в. н.э. Он был высмеян Лукианом – и пользовался огромной популярностью среди самых разных слоев населения. Александр объявил о рождении нового божества в образе змеи (воплощение Асклепия) и от имени ее давал прорицания. Жажда чуда, надежда на общение с живым Богом обеспечивала успех людям, подобным Александру.

Однако на рубеже эр появлялись и такие сообщества, которые не признавали магии и ставили перед своими членами только требования нравственные. В этом отношении интересен религиозный союз, основанный каким-то философом в малоазийском городе Филадельфии в I в. до н.э. Члены союза почитали Зевса и Великую Матерь (Атаргатис). Вступать в него могли женщины и мужчины, как свободные, так и рабы. Они должны были принести клятву не злоумышлять ни против кого, не пользоваться наговорами, не использовать средства, препятствующие деторождению, не помогать в этом другим; мужчины не должны были сожительствовать с замужними женщинами, будь то свободная или рабыня, совращать девушек и мальчиков; жены не должны были изменять своим мужьям. Характерно, что все осуждаемые проступки направлены только против личности, никаких норм общественного, официального поведения не устанавливалось; интересно также, что члены этого союза выступают против магии, хотя и верят в нее (запрет наговоров и приворотных зелий). Этот союз отражает высокую степень самоопределения личности и потребность в моральных нормах, которые бы эту личность защищали.

Все описанные особенности культов Восточного Средиземноморья проявлялись в виде тенденций – они присутствовали в разной форме и с разной степенью интенсивности в различных верованиях. Эти тенденции подготовили почву для распространения христианства, как иудейское сектантство – для его возникновения. Именно в христианстве они нашли свое наиболее полное воплощение. В нем – как и в буддизме – были преодолены партикуляризм, этническая или сословная ограниченность древних культов, были сформулированы нормативные нравственные требования к верующим. Раннее христианство призывало к единению в любви, которая не должна делить людей на чужих и своих. При этом христианство обожествляло страдание – именно страдающим должна была открыться Божья благодать. Христиане воспринимали себя не членами какого-либо определенного традиционного коллектива, а всего лишь временными странниками на земле. И в то же время человек как личность находился в центре всего христианского вероучения: он нес ответственность не только за свои личные поступки, но и за всю мировую несправедливость, однако при этом он обладал возможностью выбрать путь, который привел бы его к спасению в Царстве Божием на земле или в ином мире.

Универсализм христианской проповеди обусловил превращение христианства в мировую религию, но путь этот был достаточно длительным.

2.Историческая и мифологическая школы о личности Иисуса Христа

Иисус Христос как объект христианского культа принадлежит теологии. И это – вопрос веры, который исключает какое-либо сомнение и не требует исследования. Тем не менее попытки проникнуть в дух Евангелий, понять истинную сущность Иисуса Христа никогда не прекращались. Вся история христианской Церкви полна ожесточенных схваток за право обладания исти-

ной об Иисусе Христе,	о чем свидетельствуют и вселенские соборы,
и выделение еретических	сект, и разделение католической и православной

Церквей, и реформация . Но, помимо чисто Богословских споров, фигура Иисуса Христа стала предметом обсуждения и в исторической науке, которую интересовали и продолжают интересовать прежде всего две проблемы: 1) вопрос о реальном содержании евангельской истории, т.е.был ли Иисус Христос исторической личностью; 2) вопрос об образе Иисуса Христа в раннехристианском сознании (каков смысл этого образа и каковы его истоки?). Эти проблемы оказались в центре дискуссий двух научных направлений, возникших еще в XVIII в., – мифологического и исторического.

Мифологическое направление (Ш.Дюпюи, К.Вольней, А.Древе и др.) полностью отрицало реальность Иисуса Христа как исторической личности и рассматривало его исключительно как факт мифологии. В Иисусе видели олицетворение то солнечного или лунного божества, то ветхозаветного Яхве, то кумранитского Учителя праведности. Пытаясь выявить истоки образа Иисуса Христа и »расшифровать» символическое содержание евангельских событий, представители этого направления провели огромную работу по поиску аналогий между мотивами и сюжетами Нового Завета и более ранних мифологических систем. Так, например, идея воскресения Иисуса связывалась ими с представлениями об умирающем и воскресающем божестве в шумерской, древнеегипетской, западносемитской и древнегреческой мифологиях. Евангельской истории пытались также дать солярно-астральную интерпретацию, весьма распространенную в древних культурах (путь Иисуса Христа с 12 апостолами представляли, в частности, как годичный путь солнца через 12 созвездий). Образ Иисуса Христа, по мнению приверженцев мифологической школы, постепенно эволюционировал от первоначального образа чистого божества к более позднему образу Богочеловека. Заслугой мифологистов является то, что им удалось рассмотреть образ Иисуса Христа в широком контексте древневосточной и античной культуры и показать его зависимость от предшествующего мифологического развития.

Историческая школа (Г.Реймарус, Э Ренан, Ф.Бауэр, Д.Штраус и др.) считала, что евангельский рассказ имеет определенную реальную основу, которая со временем, однако, все более мифологизировалась, и Иисус Христос

из реального человека (проповедника и вероучителя) постепенно превращался в сверхъестественную личность. Сторонники этого направления ставили задачу освободить подлинно историческое в Евангелиях от позднейшей мифологической обработки. С этой целью в конце XIX в. было предложено использовать метод рационалистической критики, который означал реконструкцию «подлинной» биографии Иисуса Христа путем исключения всего того, что не поддается разумному объяснению, т.е.фактически «переписывание» Евангелий в рационалистическом духе (Тюбингенская школа). Метод этот вызвал серьезную критику (Ф. Бредли) и был вскоре отвергнут большинством ученых.

Краеугольный тезис мифологистов о »молчании» источников I в. об Иисусе Христе, который, по их убеждению, доказывал мифический характер этой фигуры, побудил многих сторонников исторической школы перенести свое внимание на тщательное изучение новозаветных текстов в поисках исходного христианского предания. В первой четверти XX в. возникает школа изучения «истории форм» (М.Дибелиус, Р.Бультман), целью которой было реконструировать историю развития традиции об Иисусе Христе – от устных истоков до литературного оформления – и определить оригинальную основу, очистив ее от напластований последующих редакций. Текстологические исследования привели представителей этой школы к выводу, что даже выделенная из Евангелий первоначальная христианская версия середины I в. не дает возможности воссоздать реальную биографию Иисуса Христа. Здесь он также остается лишь символическим персонажем; исторический Иисус Христос мог существовать, однако вопрос о подлинных событиях его жизни едва ли разрешим. Последователи школы изучения «истории форм» до сих пор составляют одно из ведущих направлений в современной библеистике.

Из-за отсутствия принципиально новых документов и при информативной ограниченности археологического материала пока трудно ожидать како- го-либо существенного прорыва в решении проблемы исторического Иисуса Христа.

3.Эволюция раннего христианства. Антиохийская ииерусалимская общины. Становление вероучения

Первоначально последователи галилейского проповедника Иошуа (Иисуса) составляли небольшую группу, одну из многих, существовавших в Палестине в I в. н.э. Непосредственными их предшественниками были кумранские ессеи и Иоанн Креститель, о котором, кроме евангелий, рассказывается и в «Иудейских древностях» Иосифа Флавия. Иоанн был связан с Кумранской общиной; он призывал в ожидании прихода мессии покаяться и очиститься от всех грехов. В этих призывах ясно видно ожидание конца мира – эсхатологические представления, свойственные учению кумранитов. Выражением очищения служило крещение – омовение в водах реки Иордан. Иоанн и его ученики проповедовали аскетизм. Участь Иоанна была печальной: он выступал против ставленника римлян правителя Галилеи Ирода Антипы и был казнен по его приказанию, поскольку, по словам Иосифа Флавия, Ирод опасался, что влияние Иоанна на народ может привести к мятежу.

Одним из принявших крещение от Иоанна в водах Иордана был Иисус из Назарета. С точки зрения первых почитателей Иисуса, именно во время акта крещения Иисус стал «пророком из пророков»; на него сошел «Дух Святой»

– как об этом повествуется в ранних евангелиях, созданных в среде христиан из иудеев (эбионитов и назареев). Учение об Иисусе – Сыне Божием в прямом смысле слова, непорочно зачатом Девой Марией, возникло примерно в середине I в. н.э. Итак, в начале своей проповеди Иисус выступал как пророк, продолжая более раннее пророческое движение (недаром в приписываемых ему высказываниях столько цитат из ветхозаветных пророков). Начальное ядро его проповеди восстановить трудно; судя по древнейшей традиции, сохраненной в новозаветных и иудео-христианских писаниях, главным ее содержанием были призывы к духовному очищению через «живую воду» веры

вожидании скорого конца мира и установления Царства Божия на земле. В самом раннем из канонических евангелий – Евангелии от Марка – Иисус говорит своим ученикам: «...нет никого, кто оставил бы дом, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради Меня и евангелия, и не получил бы ныне, во время сие, среди гонений, во сто крат более домов, и братьев, и сестер, и отцов, и матерей, и детей, и земель, а в грядущем веке жизни вечной» (10. 29-30). Эсхатологические чаяния составляли важнейшую часть мировоззрения первых последователей Иисуса. Путь

вЦарство Божие означал отказ от всех ценностей окружающего мира; во фрагменте апокрифического Евангелия Евреев Иисус гневно упрекает Богатого юношу за то, что у того дом полон добра, а «сыны Авраама» гибнут с голоду: чтобы стать совершенным, нужно все имущество раздать нищим и только после этого следовать за Иисусом (более краткий вариант этого рассказа приведен в Евангелии от Матфея – 19. 21). Не только отказ от Богатства, но и разрыв всех прежних традиционных связей (оставить дом, братьев, сестер, родителей – как явствует из приведенного выше речения из Евангелия от Марка), уход от традиционного образа жизни (жить, как птицы небесные) – все это входило в представление о духовном очищении. Судя по евангельской традиции, первые ученики Иисуса так и поступали: бросив дома и семьи, ходили вместе с ним по Галилее, а затем пошли в Иерусалим (Петр, в частности, был женат; есть упоминание о его теще, которую исцелил Иисус). Очень важным для дальнейшего распространения христианства было выступление Иисуса против формальной обрядности, ритуальной регламентации, которая была свойственна фарисеям. В разных евангелиях настойчиво звучит протест против субботних ограничений: «...Кто из вас, имея одну овцу, если она в субботу упадет в яму, не возьмет ее и не вытащит? Сколько же лучше человек овцы!..» (Матф. 12. 11-12); столь же резок протест против внешнего соблюдения ритуала: в отрывке из неизвестного апокрифического евангелия, найденного в Египте (первая треть II в.), рассказан эпизод встречи Иисуса с фарисеем, который упрекал его в том, что тот вошел в храм вместе с учениками, даже не вымывши ног. В ответ Иисус «сказал ему: Ты омылся в стоячей воде, где собаки и свиньи лежат день и ночь, и ты омылся и натер снаружи свою кожу, как блудницы и флейтистки душатся, моются, натираются благовониями и краской, чтобы возбудить желание, а внутри они полны скорпионов и пороков. Но Я и Мои ученики, о ком ты сказал, что они нечисты, Мы омылись в живой воде, нисходящей [с небес]...».

Отрицательное отношение к формальным требованиям фарисеев не означало при жизни Иисуса отрицания всех ритуальных норм. Так, в евангелиях можно увидеть намеки на то, что какие-то обряды и жертвоприношения соблюдались учениками Иисуса: в Евангелии от Марка Иисус говорит, чтобы исцеленный им человек принес за очищение свое «что повелел Моисей» (1. 44). Однако затем, уже после казни Иисуса, когда его смерть стала осмысляться как искупительная жертва за все человечество, его последователи, в том числе и иудео-христиане, стали отвергать любые жертвоприношения [см., например. Послание к Евреям: «Жертвы и приношения Ты не восхотел, но тело уготовал Мне» (10. 5); эти слова, представляющие перефразировку из Септуагинты (Пс. 39. 7-9), вложены автором послания в уста Иисуса].

Также постепенно менялось отношение первых христиан к неиудеям. С одной стороны, может создаться впечатление, что первоначальная проповедь была рассчитана только на иудеев. «Я послан только к погибшим овцам дома Израилева», – говорит Иисус в Евангелии от Матфея, но с другой – согласно евангельской традиции, он привлекал к себе, излечивал людей и неиудейского происхождения – всех, кто уверовал в него: он помог римскому центуриону, женщине сиро-финикийского рода и т.д. Для того чтобы спастись, достаточно было веры. В этом проявилось то преодоление партикуляризма, деления на «своих» и «чужих», которое прослеживалось уже в отдельных религиозных учениях предшествующего времени. «Открытость» христианской проповеди с самого начала определила возможность широкого распространения нового учения. В этой открытости – одно из существенных отличий христианства от учения кумранитов при всем сходстве многих элементов в мировоззрении той и другой секты. Отдельные места новозаветных сочинений звучат как прямая полемика с кумранскими правилами замкнутого существования: «Вы – свет мира. Не может укрыться город, стоящий на верху горы. И зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме» (Матф. 5. 14-15).

Первые христиане обращали свои призывы и к мужчинам, и к женщинам в равной степени; среди учеников Иисуса, согласно традиции, были женщины, сопровождавшие его из Галилеи в Иерусалим и присутствовавшие при его казни. И в дальнейшем женщины играли значительную роль в христианских общинах восточных провинций, причем, по-видимому, прежде всего женщины, потерявшие общественные и семейные связи. Христиане – и это проходит через всю раннехристианскую литературу –призывали к себе нищих, вдов, сирот, калек, блудниц, т.е. всех отверженных по нормам общинной морали древних обществ. Идея христианского милосердия означала помощь всем страдающим, независимо от причин страдания; милосердие было направлено на отдельную личность, и в этом отношении христианская благотворительность отличалась от коллективных раздач и общественных пиршеств Древнего мира.

Милосердие – один из компонентов христианской нравственности. Согласно евангельской традиции Иисус учил религии бескорыстия, самопожертвования, прощения. Первые христиане провозглашали нормативную нравственность, включавшую любовь к врагам, воздаяние добром не только за добро, но и за зло. Возмездие целиком передавалось Богу, который сам был воплощением добра и справедливости. Нормы эти были трудно осуществимы в реальной жизни (как это ясно показала вся дальнейшая история христианства), но они, с одной стороны, впитали в себя надежды и нравственные поиски, характерные для разных религиозных групп, а с другой – противостояли традиционным представлениям древности с делением на «своих» и «чужих», принципом возмездия на основе талиона и т. п., что привлекало всех, кого не устраивали подобные представления.

Все эти принципы и идеи, заложенные уже в проповеди Иисуса, нашли свое развитие в учении Павла из киликийского города Таре. Павел, первоначально ортодоксальный иудей и гонитель христианства, стал затем не менее ревностным его защитником. Ко времени выступления Павла (середина I в.) основную массу христиан составляли иудеи, жившие за пределами Палестины (в Палестине также были небольшие группы христиан, сохранивших старые названия эбионитов – «нищих» и назареев – «посвященных»). Они справляли субботу, признавали Иерусалимский храм, считая себя как бы «истинными» иудеями; число неиудеев-христиан было, по-видимому, относительно невелико.

Проповедь Павла открыла дорогу в христианские общины самым широким слоям неиудеев. Он выступил против соблюдения Закона – всеохватывающей системы заповедей и запретов: абсолютная благость Божества несравнима с человеческими деяниями, и людям остается лишь надеяться на прощение Божье. Благодать, ниспосланная Богом, выводит человека из мира зла. Все человечество спасено добровольным страданием абсолютно невинного Иисуса: каждого отдельного человека спасает сам акт веры, дающий прощение через смерть Христа. Тем самым, все люди были сопричастны вине за зло окружающего мира, и каждый мог спастись через веру: христианство давало не только надежду на спасение, но и ощущение духовного очищения, в котором самые страшные грешники, раскаявшись, могли сравняться с праведниками. Акт веры, согласно учению Павла, был доступен всем, независимо от этнического происхождения и соблюдения требований Закона: «...нет ни эллина, ни иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, скифа, раба, свободного, но все и во всем – Христос» (Поел. к Колоссянам 3. 11). Это положение помогло христианству завоевать души людей и способствовало превращению его в мировую религию.

Что же касается иудео-христиан, пытавшихся сочетать новые идеи с традиционными требованиями Закона, то они вплоть до средневековья продолжали существовать в Палестине и Сирии; их учение, отрицавшее непорочное зачатие, оказало влияние на ряд еретических учений, в том числе опосредованно и на арианство , а традиция, отраженная в их священных книгах, может быть прослежена в новозаветных сочинениях, признанных церковью священными (например, в апокалипсис е Иоанна). Но широкого распространения учение этих групп не получило. Только развитие идеи универсализма, обращение к отдельному человеку вне его социальных и племенных связей привели к тому, что христианство, как и другие мировые религии, пережило породившее его древнее общество и распространилось за его географические и хронологические границы.

Согласно христианской традиции и сообщению Иосифа Флавия в Иерусалиме остался брат Иисуса Иаков (один из наиболее почитаемых апостолов так называемых иудеохристиан). В 62 г. он был казнен (приговорен к побитию камнями). О палестинских христианах известно мало; они, вслед за кумранитами, называли себя эбионитами, т.е.нищими. Во время иудейского восстания против римлян в конце I в. они, согласно преданию, переселились за Иордан (по-видимому, из-за разногласий с другими группировками), хотя не исключено, что часть христиан-эбионитов вместе с эбионитами из Кумрана и другими ессейскими сектами принимали участие в восстании (об участии ессеев в Иудейской войне свидетельствует Иосиф Флавий).

Известно, что палестинские христиане поначалу примкнули к антиримскому восстанию, вспыхнувшему в Палестине в 132 г. Но когда вождь этого восстания Бар-Кохба провозгласил себя мессией, они отказались признать его (для иудеохристиан был только один мессия – Иисус) и отошли от восстания. О христианах в Палестине упоминает писатель II в. Лукиан, однако широкого распространения христианство на территории Палестины не получило: слишком сильно было там влияние ортодоксального иудаизма, слишком много было групп и сект, соперничавших друг с другом.

Можно предположить, что часть учеников Иисуса и ученики его учеников после гибели их учителя в Иерусалиме вернулись к границам Сирии, а затем начали проповедовать в самой Сирии – Дамаске и Антиохии. Согласно христианскому преданию, в Антиохии родилось и само название «христиане» (от греч. слова «Христос», т.е.»мессия»). В начале второй половины I в. христиане появляются в городах Малой Азии (одно из самых ранних произведений Нового завета – Апокалипсис – адресован христианам семи греческих городов Малой Азии). Оттуда же христианские проповедники отправлялись и в другие области. Довольно рано христианство, по-видимому, появилось в Египте, где было много иудеев (особенно в Александрии). На Западе христианство распространялось медленнее. Исключение составляла только столица империи. Среди иудеев, переселившихся в Рим или приехавших туда на время, довольно рано могли появиться и христиане: в пестрой разноязычной римской толпе им легче было проповедовать и легче было укрываться от возможных преследований.

После поражения антиримского восстания в Иудее среди пленных и проданных в рабство жителей Палестины могли оказаться и христиане, которые начали свою проповедь в тех городах и областях, куда их забросила судьба. В помпеях среди надписей в гладиаторской казарме одна сделана грекоязычным иудеем; он написал «Генесис» (название библейской книги «Бытия») и прибавил – «величайшая». Некоторые ученые считают возможным толковать отдельные криптограммы и символы, найденные там же, как христианские, хотя это сомнительно.

Но формировались первые христианские общины, складывались их учение и организация в восточных провинциях, прежде всего в Сирии и Малой Азии.

Распространение христианства в самых разных слоях населения приводило к изменению и усложнению христианского вероучения. С одной стороны, образованная элита создавала христианскую философию и теологию, далеко не всегда понятную большинству верующих, с другой – низы населения, особенно из сельских местностей, где сильны были традиционные местные верования, привносили в христианство элементы языческих представлений, наивно объединяя черты своих местных божеств с образом христианского Бога.

Во II–III вв. христианство распространялось не только в разных слоях населения империи, но и в разных провинциях. В начале II в. по-прежнему наибольшее число христиан было в Малой Азии и Сирии; на Балканском же полуострове в этот период известны христианские общины лишь в нескольких городах (Коринфе, Филиппах, Фессалониках). Судя по рассказу Лукиана о Перегрине, примкнувшем к христианам в Палестине, там во II в. сохранялись отдельные группы христиан (точнее, иудеохристиан, в частности эбионитов), но сколько-нибудь значительной роли палестинское христианство не играло. После разгрома восстания Бар-Кохбы продолжалась эмиграция христиан из Палестины не только на запад, но и на восток. Во II в. христиане появляются в Северной Месопотамии. Характерно происхождение крупных христианских деятелей и писателей II в.: Юстин был родом из Самарии, его ученик Татиан и Теофил – из Месопотамии, Афинагор, по-видимому, из Афин, Ириней, автор огромного сочинения против ересей, из Малой Азии; даже писатель

продолжение следует...

Продолжение:

Часть 1 9. ВОЗНИКНОВЕНИЕ ХРИСТИАНСТВА. РАННИЙ ПЕРИОД (ДОКОНСТАНТИНОВСКИЙ) В ИСТОРИИ ХРИСТИАНСТВА
Часть 2 4. Библия: состав и содержание. Канон и апокрифы - 9.
Часть 3 5. Апологетика: Иустин Философ, Климент Александрийский, Ориген. Тертуллиан - 9.
Часть 4 6. Патристика: Василий Великий, Григорий Богослов, Григорий Нисский, Иоанн Златоуст,
Часть 5 Вопросы для контроля - 9. ВОЗНИКНОВЕНИЕ ХРИСТИАНСТВА. РАННИЙ ПЕРИОД (ДОКОНСТАНТИНОВСКИЙ)

Ответы на вопросы для самопроверки пишите в комментариях, мы проверим, или же задавайте свой вопрос по данной теме.