- 5.3. ВИЗИОНИСТСКАЯ ТЕОРИЯ гениальности

Это продолжение увлекательной статьи про визионистская теория гениальности.

...

проявляется в его понимании как усмотрения чистых сущностей в Гуссерлевской феноменологии и как видения ярких образов объектов, непредставленных в непосредственном восприятии. В то же время данные виды эйдетического видения, проецирующиеся в сферу психического как интуиция и воображение, являются имманентными формами или этапами проявления целостного сознания. В своей неразрывной целостности они представлены даже в процессе идеации, материалом которой может являться как живой опыт восприятия, так и воображение.
Творческое эйдетическое видение представляет собой предельную потенциацию объектов, нагнетание и генерацию новых образов, коннотаций, ассоциаций и значений, свободное варьирование и манипулирование ими, а также одновременное схватывание наиболее удачных комбинаций и усмотрение новых самопорождающихся смыслов.
Универсное творческое видение представляет собой ламинарный поток, интенциональный пучок несмешивающихся лучей видения, направленных на разрушение привычных связей между объектами и объединение их в новые комбинации, на целостное схватывание всей совокупности их над- и подсистем, на пробуждение их скрытых качеств и возможностей, на усмотрении предельных сущностей и наделении миров и объектов абсолютными, креатологическими смыслами. При этом происходит последовательная или одновременная активизация потоков, гибкое переключение между ними, мгновенное составления узора интенсивностей, изоморфного актуальной ситуации или структуре объекта.

На персонологическом уровне анализа видение гения проявляется как ряд дарований, способностей и качеств личности:
1. Дар предвидения. Целый ряд авторов утверждают, что гений обладает даром предвидения и выступает в своем творчестве как пророк и провидец. Юрген Майер в одной фразе точно выразил сущностную провидческую способность гения: «Гений попадает в цель, которую мы не видим». При этом способность к предвидению проявляется у гениев в самых разнообразных сферах творчества и жизнедеятельности. «Управлять - значит предвидеть, а предвидеть значит - много знать», -говорил Цицерон, «Писать – значит предвидеть», - считал П. Валери, «Всякая наука есть предвидение», - утверждал Г. Спенсер. Е. Торранс писал, что большинство творческих людей любят думать о будущем, а по мнению Ф. Поллака “На протяжении всей истории развитие цивилизации стимулировалось и направлялось “образами будущего”, которое создавали наиболее одаренные и талантливые члены общества”. Даниил Андреев писал, что все великие люди обладали даром пророчества и вестничества, качествами, которые являются близкими, но не совпадающими. «Вестник, - считал автор, - это тот, кто, дает людям почувствовать сквозь образы искусства в широком смысле этого слова высшую правду и свет, льющиеся из миров иных….пророк может осуществлять свою миссию и другими путями - через устное проповедничество, через религиозную философию, даже через образ всей своей жизни».
По мнению С. Паркинсона, гениальный человек удивительным образом сочетает в себе выдающиеся способности с даром предвидения. «Дар предвидения - полная противоположность способностям. Обладающий им человек может вообразить то, чего никто не видит и чего, возможно, просто не существует». В то же время, как правильно отмечает автор, гений удачно сочетает в себе дар предвидения со способностью воплощения увиденных образов. «У него есть предвидение, дающее ему возможность определить свою цель, и выдающиеся способности, позволяющие ему изыскать средства для ее достижения. Путь ввысь оттуда, где он находится, и путь назад оттуда, куда он стремился, пересекаются. Это и есть гениальность, какой были наделены Авраам Линкольн и Уолт Дисней».

2. Интуиция как внутреннее усмотрение. Частным проявлением визионистской теории является понимание гениальности как проявлении феноменальной интуиции, состоящей во внутреннем усмотрении истины, в безошибочном схватывании сущностей и в невероятной глубине постижения проблем.
Об особом даре гения - «интеллектуальной интуиции», писал Фридрих Шеллинг, называя ее способностью, которая позволяет переступать границы разума, прозревать истину и совершать открытия. Н. Бердяев писал о себе: «Я мыслитель типа исключительно интуитивно- синтетического. У меня бесспорно есть большой дар сразу понять связь всего отдельного, частичного с целым, со смыслом мира. Самые ничтожные явления жизни вызывают во мне интуитивное прозрение универсального характера …. За малым и раздельным в мире вижу духовную действительность из которой проливается свет на все».
Интуиция часто отождествляется с действием бессознательного, со способностью улавливать слабые, но точные сигналы Вселенной и тончайшие импульсы внутреннего мира. И.Г. Гердер писал, что интуиция, проявляющаяся в определенной способности создавать и постигать действительность, без помощи абстракций, является сущностным признаком гения, а Н. Гартман, утверждал, что процесс творчества гения это и есть «животворное дыхание бессознательного». Б. Паскаль, сам обладающий блистательной интуицией, называл ее синонимом сердца, природным инстинктом и предугадывающим прозрением. Понимание интуиции как инстинкта, было поддержано А. Вольтером, писавшим в письме к Дидро, что все гениальные произведения созданы инстинктивно, и А. Бергсоном, который, кроме этого считал ее актом свободного созерцания и родом интеллектуальной симпатии. В психоанализе интуиция понималась как бессознательный источник и ключевой первопринцип творчества (З. Фрейд, К. Юнг). Дж. Гоуэн считал, что сущность гениальности состоит в способности человека мобилизовать безграничные и скрытые резервы подсознания, а мозг гения он рассматривал как приемное устройство, которое при тщательной настройке может принимать тонкие сигналы и обеспечивать доступ к собственному подсознанию.
Интуицию часто отождествляют с мистическим видением,
со сверхъестественной чувствительностью и способностью видеть незримое, постигать неизъяснимое, улавливать слабые, но значимые сигналы внешнего и внутреннего мира. Н. О. Лосский считал, что в акте мистической интуиции субстанциальный деятель оперирует скорее не понятиями, а символами, и только с помощью символов, притч, поэтических иносказаний религиозный адепт, или посланник, передает другим то, что пришло к нему в процессе божественного озарения, транслируя другим не столько знание, сколько свое состояние.
В данном понимании интуицию отождествляют с третьим глазом внутреннего видения, которое преодолевает сенсорные каналы информации и рациональный ум и пробуждается резонансом с универсальными структурами и фундаментальными принципами бытия.
Интуицией и внутренним усмотрением истины обладали почти все гении во всех сферах творчества. Так Игнац Филипп Земмельвейс писал, что идея о существовании микробов «вдруг с неопровержимой ясностью пришла ему в голову», в свою очередь Карл Гаусс говорил: «Решение у меня уже есть, но я еще не знаю, как к нему прийти», Дьердь Пойа замечал: «когда вы убедились, что теорема верна, вы начинаете ее доказывать», а П. Хейн утверждал, что: «Искусство — это решение проблем, которые не могут быть четко изложены до тех пор, пока не решены».

3. Внутреннее видение. Сущностной особенностью гения является его дар внутреннего видения, исключительная способность к визуализации и зрительному потенцированию объектов, предельно развитое творческое воображение и необыкновенная интенсивность и динамичность генерируемых им образов. В основе яркости, богатства и непрерывности внутреннего видения гения лежит развитая эйдетическая память, глубина и высокий накал переживаний, живое образное мышление, а также концентрация, широта и гибкость внимания, которые позволяют легко и отчетливо воспроизводить реальные и возможные объекты на внутреннем экране и свободно манипулировать ими. С. Эйзенштейн всегда подчеркивал выраженный визуальный характер процесса своего творчества: «Я необычайно остро вижу перед собой то, о чем я читаю, или то, что приходит мне в голову. Здесь сочетается, вероятно, очень большой запас зрительных впечатлений, острая зрительная память с большой тренировкой на "day dreaming", когда заставляешь перед глазами, словно киноленту, пробегать в зрительных образах то, о чем думаешь, или то, о чем вспоминаешь. Даже сейчас, когда я пишу, я, по существу, почти что "обвожу" рукой как бы контуры рисунков того, что непрерывной лентой зрительных образов и событий проходит передо мной».
Гений Николо Тесла состоял в его природном даре видеть в природе и переносить на внутренний экран, скрытые связи и глубинные структуры, а затем использовать эти видимые образы в своих изобретениях и открытиях. Он с детства обладал способностью видеть яркие изображения припоминаемых предметов и сцен и эти образы были настолько вещественны и реальны, что, по его словам, их можно было потрогать. При этом Тесла сумел преодолеть навязанность этих непроизвольных образов и научился сознательно использовать свои эйдетические способности в процессе изобретательства. Он развил у себя навык мысленного конструирования образов, и умение “видеть новые сцены”, выходящие “за пределы маленького мира”. Он приобрел способность видеть в мельчайших деталях свои изобретения еще до того, как приступал к их графическому изображению. «Мне было абсолютно неважно, испытываю ли я турбину мысленно или проверяю ее в мастерской, — писал он. — Результат во всех случаях один и тот же. Я даже определяю, правильно ли она сбалансирована».
Развитым образным мышлением обладал и А. Эйнштейн. Задержка в развитии его способности к чтению, которую он испытал в детстве, была компенсирована развитием визуальной системы и способности к внутреннему видению. Эйнштейн так описывал процесс своего творчества: «Язык или слова, написанные или произнесенные, похоже, не играют никакой роли в механизме моего мышления. Физические сущности, кажется, служащие элементами мышления, – это определенные знаки и более или менее ясные образы, которые можно “добровольно” воспроизводить и комбинировать… Типичный для меня стиль мышления – визуальный и моторный. Когда на сцену наконец вторгаются слова, они для меня носят чисто аудиативный характер, и появляются только на вторичном этапе». «Вместо слов или математических формул,- писал Р. Дилтс, - Эйнштейн мыслил преимущественно с помощью визуальных образов и ощущений... Вербальные и математические плоды этих раздумий появлялись лишь после самого главного — творческого осмысления проблем».
Кроме этого внутреннее видение лежит в основе мысленного эксперимента, являющимся мощным эвристическим методом совершения открытий и создания принципиально нового. Мысленные эксперименты предоставляют большие возможности для свободного, творческого манипулирования объектом, позволяют воплощаться самым смелым фантастическим образам и поэтому, часто являются эффективней лабораторных.
В едином потоке творческого видения процесс визуализации сливается с метафоризацией, символизацией и эйдетическим усмотрением сущностей.
Так М. Хайдеггер схватывал высвечивающиеся, предельные сущности предметов, в частности "дельность", и "приверженность земле" крестьянских башмаков на картине Ван Гога, в процессе их образного, насыщенного глубокими переживания, осмысления: "Из темного истоптанного нутра этих башмаков неподвижно глядит на нас тягостность шагов во время работы. Грубая тяжесть башмаков вобрала в себя вязкость долгого пути через широко раскинутые и всегда одни и те же борозды пашни, над которой стоит пронизывающий ветер. На их коже лежит влага и сырость почвы».
В то же время внутреннее видение является сущностным условием и мощным инструментом гениальных свершений в художественном творчестве. Так Моцарт обладал таким специфическим проявлением целостного видения как внутренний слух, с помощью которого он не только легко охватывал в уме и слышал все произведение, но и распределял все его элементы в соответствии с порядком его будущего исполнения. Он обладал феноменальной способностью созерцать свои произведения внутренним взором, охватывать их «одним взглядом», слышать все инструменты и партии одновременно.
«Я не прослушиваю в моем воображении партии последовательно, — писал он, — я слышу их звучащими одновременно. Не могу передать, что это за удовольствие!» Перед тем как записать музыку на бумаге я видел ее “почти полностью завершенной и законченной в моем мозгу, так что я мог ее рассматривать, как прекрасную картину или статую… Поэтому перенесение на бумагу происходит достаточно быстро, поскольку, как я уже сказал, к этому моменту все уже закончено; и то, что написано на бумаге, очень редко отличается от того, что находилось в моем воображении”.
По мнению К. Станиславского, в театральном творчестве, артист в первую очередь должен активизировать и удерживать свое внутреннее видение. "Из всех этих моментов, – писал он, – образуется то вне, то внутри нас непрерывная бесконечная вереница внутренних и внешних моментов видений, своего рода кинолента. Пока длится творчество, она безостановочно тянется, отражая на экране нашего внутреннего зрения иллюстрированные предлагаемые обстоятельства роли..." Настоящему артисту необходимо «воспитать в себе навык произвольной непрерывности внутренних видений на вымышленную тему» и, самое главное, удерживать свое видение на внутреннем экране.
Писатель, как и артист в процессе творчества также должен поддерживать «живую цепь видений, питающих слово». С. В. Гиппиус писал по этому поводу: «Слова без видений – штампуются, мертвеют. Видения не могут штамповаться, потому что они живые, движущиеся, изменяющиеся».
Внутреннее видение является мощным инструментом творчества не только в науке и искусстве, но и во всех сферах человеческой деятельности. Многие великие сражения в истории были выиграны еще до их начала, путем продумывания и просматривания полководцами стратегических ходов на внутреннем экране, «прокручивания» возможных сценариев во внутреннем плане действий. "Велика радость действия, - писал О.Мандельштам, но еще больше радости вершить дела в совете, не в Бородине и не в Москве, а в избушке в Филях". Успех деятельности определяется способностью действовать в уме, - писал Я. А. Пономарев, - способностью формировать внутренний план действия.
Внутренне видение освобождает человека от замкнутости и фрагментарности актуальной ситуации, распахивает навстречу Универсуму и открывает доступ ко всему накопленному и возможному опыту человечества. «Я закрываю глаза, чтобы видеть» - писал Поль Гоген, который придавал огромное значение творческой фантазии и воплощал в своих работах мечту о земном рае, о жизни свободных людей, живущих в гармонии с неисчерпаемо богатой и щедрой природой.
Практика и реализация внутреннего видения, предоставляет возможность одномоментного созерцания многомерной и полисмысловой голограммы универсума, позволяет увидеть пространство между образами и звуками, пустоты между мыслями, определить просветы, через которые струится что-то более глубокое, универсальное и истинное. В то же время внутреннее творческое видение выступает созидательной средой творчества, динамическим, пресыщенным возможностями пространством потоком живого действия, проецирующимся в различные феноменальные миры в виде соответствующих им видов творчества: продуктивной деятельности, самоактуализации, диалога и процесса решения проблем.

4. Творческие сновидения. Характерным отличием гениальной личности является ее умение интегрировать состояния бодрствования и сновидения в единый голографический поток жизнетворчества. При этом оба состояния, подчиняясь креатологическому императиву и творческой доминанте, взаимопроникают и сливаются друг с другом, выступая как равноправные проявления жизнедеятельности и творчества. С точки зрения дневного сознания, сновидение является его темной частью тенью, бессознательным, хаотичным состоянием, однако, с позиции творческого сверхсознания, сновидение проявляется как его иное, равноправное и обладающее своими достоинствами, выражение.
Еще А. Адлер утверждал, что сновидения выявляют стиль жизни индивида, являются интегрированной частью индивидуальной манеры мыслить и решать жизненные проблемы, причем именно теми способами, которыми пользуется индивид в повседневности. В. Боним также считал сновидения способом открытого самовыражения человека и, при этом в большей мере чем А. Адлер, включал их культурологический и межличностный контекст. Подобный интегрированный подход к сновидению, как форме творческого проявления сущности человека, поддерживал и Р. Мэй, который считал, что творчество может реализовываться как при полном осознании, так и в сновидениях или в дремоте. Л. Бинсвангер и М. Босс, вводя сновидение в экзистенциальный контекст, понимали его как один из модусов бытия-в-мире, как способ выражения самого целостного мира, гомологичный бодрствованию. В сюрреализме сновидение рассматривалось как базовая модель, объект и главная цель творчества. « Я верю, - писал А. Бретон, - что в будущем сон и реальность - эти два столь различных, по видимости, состояния - сольются в некую абсолютную реальность, в сюрреальность, если можно так выразиться». Арнольд Хаузер предельно расширил понимание сновидения, вводя его универсный, целостный контекст мироосмысления: «Сон становится парадигмой целостной картины мира, в которой реальное и ирреальное, логика и фантастика, банальное и высокое формируют неразложимое и необъяснимое единство». Об универсальной природе сновидения писал и Александр Генис: «Сон - пример, если не источник любой метафизической модели. Он позволяет, более того - обрекает нас на жизнь сразу в двух мирах, которые ведут внутри нас свой беспрестанный немой диалог. И это позволяет сказать, что сны могут быть не сырьем для искусства, как это происходит в кино. Сны, сами по себе, могут быть искусством».
Как человек, свободно вмещающий в себя Универсум, гений проявляет и реализует свой голографически организованный внутренний мир самыми различными способами и, в первую очередь, с помощью двух базовых состояний сознания, особые отношения между которыми отражались еще в древних египетских текстах, в философии индуизма, даосизма, буддизма, в разнообразных магических практиках и современном экзистенциализме.
Египетские жрецы считали, что сон показывает спящему путь к самому себе, к своему истинному «я», а в философии буддизма, сновидение являлось единственным способом прорыва к истинной реальности - реальности подлинного бытия. В Вавилонском Талмуде есть целый раздел Берахот (Брахот), посвященный сновидениям, правилам расшифровки символов снов и искусству их толкования. Так при анализе сновидений, предписывалось находить, как вспомогательный источник смыслов, соответствующий позитивный фрагмент в Торе или Танахе. Данная традиция была продолжена в каббалической литературе, в которой сновидениям приписывается пророческий характер, а сами они рассматриваются как мистический источник знания. Именно здесь возникла практика шеэлат халом (вопрошание сна), которая состояла в задавании себе ряда вопросов, относительно искомого решения, ответы на которые он видел и находил во сне. Данная практика впоследствии активно использовалась многими учеными и исследователями.
Отождествление реальности со сном проистекает из философии индуизма, в котором сама реальность связывалась с индивидуальным умом, производящем сны. Однако подобное сравнение не повышало статус сновидения, так как сама реальность считалась иллюзией, плодом несовершенного ума. Пробуждение ото сна и обретение истинной реальности достигалось путем избавления от ума и производимой им реальности-сновидения. По мнению Ошо, существует семь типов снов и семь типов взаимопроникающих реальностей. И если в первой физической, сон и реальность абсолютно различимы, то в шестой они сливаются и во сне постигаются космические мифы. «Те, кто видел сны в космическом измерении, были создателями великих систем, великих религий». И только в седьмой, нирванической реальности, сновидение и реальность становятся одной сущностью, одним центром.
О похожем нирваническом состоянии, характеризующимся постоянным осознанием во всех состояниях – бодрствования, сновидений, и сна, пишет Кен Уилбер: «Его признаки очень просты – вы пребываете в состоянии сознательного бодрствования, а затем, когда засыпаете и начинаете видеть сны, вы по-прежнему осознаете, что видите сны. Это похоже на прозрачные сновидения, но с небольшой разницей – в прозрачном сне вы обычно начинаете манипулировать содержанием сновидения. Но при постоянном свидетельствующем сознании у вас не возникает желания что бы то ни было менять… Вы остаетесь просто бесхитростным свидетелем всего этого…Затем, когда вы переходите к глубокому сну без сновидений, вы по прежнему остаетесь в сознании, и теперь вы не осознаете ничего, кроме бездонной чистой пустоты, лишенной какого бы то ни было содержания… Это больше похоже на то, что существует просто само чистое сознание, лишенное качеств и содержания, или субъектов и объектов.. Вы не отождествляетесь ни с чем в отдельности и потому можете охватить абсолютно все, что возникает. Освободившись от эго, вы становитесь едины со Всем». О удивительной способности сохранять осознание не только в сновидениях, но и во время сна без сновидений говорили Патанджали и Ауробиндо. «Когда эта способность становится зрелой, - писал Роджер Уолш, -осознание остается непрерывным на протяжении дня и ночи. Практикующие способны наблюдать, как они засыпают, видят сны, пребывают в покое чистого осознания без сновидений, и, в конце концов, пробуждаются на следующее утро – и все это без утраты сознания. Плотин называл эту способность "вездесущей бдительностью"; практикующие Трансцендентальную Медитацию называют ее "космическим сознанием", а психологи – "субъективной непрерывностью". Индуизм даже называет это состояние сознания Турья, что означает "четвертый", подразумевая тем самым, что это четвертое состояние, в дополнение к обычным трем состояниям бодрствования, сновидений, и сна без сновидений».
Будда говорил, что: «Жизнь с ее явлениями можно уподобить сновидению, фантому, пузырю, тени, блеску росы или вспышке молнии и представлять ее следует именно такой». Тендзин Вангьял Ринпоче исследователь тибетской йоги сна и сновидений, придерживаясь буддистской традиции, писал, что нет ничего реальнее сновидения. «Это утверждение имеет смысл только в том случае, если вы понимаете, что обычная явь точно так же нереальна, как и сон. Тогда можно понять, что йога сновидений распространяется на все переживания — не только на ночные сны, но и на сны наяву». Так благодаря практике можно научиться рассматривать все свои переживания как сон, лучше осознавать каждое мгновение жизни, обрести свободу и гибкость, сохранять полную осознанность, как во сне, так и в бодрствовании. «Ощущение яркости и лучезарности жизни, ее сходства со сновидением, сделает ваше переживание более просторным, светлым и ясным, - писал Ринпоче. - Достигая осознанности во сне и наяву, вы обретаете гораздо большую свободу придать своей жизни положительную направленность...». Главным отличием данной практики сновидений от западного подхода, заключается в том, что здесь сновидение не рассматриваются как сообщения и отрицается значимость процесса извлечения смысла из снов. «Смысл не существует независимо. Смысл не существует, пока кто-то не начнет его доискиваться», - считал Ринпоче. Главная цель практики сновидения - самосовершенствование, достижение сна Ясного Света, единства пустоты и ясности, высшей радости и величайшего покоя. «Как ни странно, прежде чем ум сможет обрести полное освобождение, само понятие смысла необходимо отвергнуть. В этом и заключается главная цель практики сновидений».
Видение и ощущение сложного единства сновидения и бодрствования были выражены досским учителем Чжуанцзы: «Однажды Чжуанцзы приснилось, что он - бабочка, весело порхающий мотылек. Он наслаждался от души и не осознавал, что он Чжуанцзы. Но, вдруг проснулся, очень удивился тому, что он - Чжуанцзы и не мог понять: снилось ли Чжуанцзы, что он - бабочка, или бабочке снится, что она - Чжуанцзы?!»
В суфизме сновидения являются важной частью мистических практик. Так Ибн Араби отмечал: «Человек должен управлять своими мыслями во сне. Тренировка такой бдительности... даст огромные преимущества. Каждому следует усердно заниматься обретением этой чрезвычайно ценной способности».
В магических практиках, на которых основывалось учение Кастанеды, грань между бодрствованием и сновидением делалась тонкой и несущественной. При этом с помощью особых упражнений формировалась способность к управлению сновидениями, умение строить их по своему желанию. Овладение искусством сновидений вело к освобождению человека и обретению им "силы", расширению диапазона восприятия, раскрытию возможности восприятия других миров.
Именно рекурсивные отношения между бодрствованием и сновидением, сознанием и бессознательным, создает голографическую генеративную структуру жизнетворчества, которая позволяет гению творить наяву, в особом гипнотическом состоянии и во сне, путем усмотрения и фиксирования новых образов, символов и смыслов. З. Фрейд подчеркивал схожесть творчества, художественного произведения и сновидения, которые по своей природе направлены на символическое удовлетворение своих глубинных нереализованных желаний. При этом отмечалось единство механизмов художественной фантазии, сновидений, остроумия и игры. В подтверждение своей теории, З. Фрейд приводит слова Шиллера о творчестве: «Мне представляется вредным, если разум чрезвычайно резко критикует появляющиеся мысли, как бы сторожа и самый порыв их. В творческой голове, напротив того, разум снимает с ворот свою стражу, идеи льются в беспорядке, и лишь затем он окидывает их взглядом, рассматривает целое скопление их».
При этом реальность сновидения рассматривается как необходимая, неотъемлемая сущностная составляющая, как процесса, так и самого результата творчества. Так, Ф. Новалис отмечал: «Все сказки – наши сны об отчем доме, который везде и нигде. Высшие потенции, подобно генам, дремлющим внутри нас, однажды разбудят нашу волю…». А Джорджо де Кирико подчеркивал : «Для того, чтобы произведение искусства было бессмертным необходимо, чтобы оно вышло за пределы человеческого, туда, где отсутствуют здравый смысл и логика. Таким образом, оно приближается к сну и детской мечтательности”.
Сновидение часто представляется как контакт с сверхсознательным, во время которого человеку сняться сны религиозного, духовного и сакрального характера. Духовные сновидения часто являются результатом действия сакральной доминанты, созданной путем глубокого изучения священных текстов, непрерывной молитвы, которая по словам св. Исаака Сирина «не прекращается в душе человека ни во сне, ни в бодрствовании», а также реализации восточных духовных практик, состоящих концентрации на мантрах или коанах.
Это могут быть встречи со святыми, видение религиозных сюжетов, универсальных символов, мандал или сакральных геометрических фигур. К.Г. Юнг утверждал, что «великие», творческие, насыщенные смыслом сновидения имею свои истоки в глубинных слоях коллективного бессознательного, которые содержат "архе-типические" или универсальные мифологические символы.
Такие сновидения оказывают на творческих личностей необыкновенно сильное, окрыляющее и вдохновляющее влияние, пробуждает духовно-творческие силы, укрепляет веру в свое предназначение. Павел Флоренский писал о сновидении: «Оно насыщено смыслом иного мира, оно — почти чистый смысл иного мира, незримый, невещественный, непреходящий, хотя и являемый видимо и как бы вещественно... Сновидение есть знаменование перехода из одной сферы в другую и символ. Чего? Из горнего — символ дольнего, из дольнего — символ горнего. Сновидение способно возникать, когда одновременно видны оба берега жизни, хотя и с разной степенью ясности... То, что сказано о сне, может быть отнесено и к художественному творчеству...». В свою очередь Хорхе Луис Борхес писал, что: « Жизнь есть сон, снящийся Богу», а Килтон Стюарт называл сновидение «нераспечатанным письмом Бога».
Источником гениальных свершений и открытий часто служит способность гения использовать весь спектр сновидческих состояний, сохранять в бодрствовании состояние гипнотической релаксации и вдохновения, а также умение черпать образы, символы, метафоры и сюжеты сновидений и свободно реализовывать их в своем творчестве.
Гений рассматривает и принимает свое состояние сна не как приостановку жизнедеятельности, отдых или вынужденное безделие, но как неотъемлемую, качественно своеобразную и важную часть жизни, как необыкновенно продуктивную форму творчества.
«Творческий сновидящий, - писала Патриция Гарфилд, - имеет огромное превосходство над обычными сновидящими в том, что он имеет возможность сознательно объединить два уровня своего существования». При этом сознательно используя принципы и правила контроля над сновидениями, он может превратить свои сновидения в особый уровень сознания. Творческий сновидящий может почувствовать во сне свою безграничную личную силу и значительно успешнее решать свои проблемы, быстрее и продуктивнее воплощать все свои идеи, чем обычный сновидящий.
Так А. Кекуле, увидевший во сне, после длительных и безуспешных сознательных усилий, искомую формулу бензола, прямо призывал: «Учитесь видеть сны, господа!»
Гениальные люди активно используют «сказочную треть своей жизни», для встречи с безграничными возможностями бессознательного, продуктивного контакта как с глубинными пластами универсальных структур и архетипов так и со всей сокровищницей прижизненного опыта . «Мой мозг работает, когда я сплю», - говорил Бальзак, продолжая, как и многие гении творить во сне и принимать свои сновидения как волшебный источник новых идей, образов и переживаний. Биохимик Альберт Сент-Дьерди писал: " Я все время продолжаю думать о проблемах; мой мозг обязан мыслить о них и тогда, когда я сплю, потому что иногда я просыпаюсь среди ночи с ответами на те вопросы, что меня озадачивали ".
В то же время, хотя по некоторым данным человек в среднем только пятую часть своего сна видит сновидения, поэтому некоторые исследователи говорят о трех состояних: бодрствовании, сновидении и о сне без сновидений. При этом само время сна сильно варьируется у самих гениев. Так Т. Эдисон спал всего 2-3 часа в сутки, а А. Эйнштейн до 10-12 часов, Гете , Шиллер, Гумбольдт, Мирабо, Бехтерев, Наполеон спали от четырех до пяти часов, а последний, исходя из своего индивидуального опыта, вывел свою формулу продолжительности сна: «Четыре часа для мужчин, пять – для женщин, шесть – для идиотов».

Философия. Среди гениальных философов, которые активно использовали сновидения в своем творчестве, можно выделить Сократа, сны которого, побуждавшие его "сочинять и культивировать музыку", являлись стимулом к занятиям философией, французского просветителя Э. Кондильяка, который перед сном мысленно сосредотачивался над своей работой, а утром, после пробуждения записывал все увиденное и пережитое во сне. Рене Декарт вел специальный дневник сновидений «Olympica», где записывал свои знаменитые судьбоносные сновидения. В одном из ни, после приснившегося кошмара, он встал помолился о заступничестве и вновь заснул, после чего ему приснились словарь и том поэтической антологии, которую позже, при толковании сновидения назвал scientia mirabilis - сумма всех наук. Во сне ему также явился незнакомец, в котором он признал Духа Истины, который упрекнул его за леность и убедил, что ему предназначено внести математические принципы в познание природы и тем самым объединить все науки.
Рене Декарт в действительности совершил революцию в философии и науке, создал целостную систему объединения философии и математики, заложил основы современного научного метода и стал одним из основателей мировоззрения Нового Времени.
В то же время как истинный рационалист и основатель метода радикального сомнения, Декарт впоследствии поставил под сомнение саму способность снов предоставлять

продолжение следует...

Продолжение:

Часть 1 5.3. ВИЗИОНИСТСКАЯ ТЕОРИЯ гениальности
Часть 2 - 5.3. ВИЗИОНИСТСКАЯ ТЕОРИЯ гениальности
Часть 3 - 5.3. ВИЗИОНИСТСКАЯ ТЕОРИЯ гениальности
Часть 4 - 5.3. ВИЗИОНИСТСКАЯ ТЕОРИЯ гениальности
Часть 5 - 5.3. ВИЗИОНИСТСКАЯ ТЕОРИЯ гениальности
Часть 6 - 5.3. ВИЗИОНИСТСКАЯ ТЕОРИЯ гениальности
Часть 7 - 5.3. ВИЗИОНИСТСКАЯ ТЕОРИЯ гениальности

Ответы на вопросы для самопроверки пишите в комментариях, мы проверим, или же задавайте свой вопрос по данной теме.