Лекция
Это продолжение увлекательной статьи про ветхий завет.
...
старое обиталище (тело), да последует в новое (мяо) и да пребудет в нем неотлучно». После ряда дальнейших обрядов, растягивающихся на несколько лет, чжу с душой умершего окончательно водворяется в храме.
Таблички чжу хранятся в особых шкафчиках на длинном столе у северной стены храма против входа, а во время обрядов и жертвоприношений вынимаются оттуда, ставятся на стол и перед ними расставляются жертвы – кушанья, напитки. Обряды эти совершаются в определенное время года или в случае каких-нибудь семейных или родовых событий: свадеб, смерти когонибудь из членов семьи, рождения ребенка, отъезда главы семьи и пр.
По религиозным верованиям китайцев главнейшая обязанность человека
– это сыновняя почтительность (сяо) и почитание предков.
Сяо, как считал Конфуций, – это основа гуманности. Быть почтительным сыном обязан каждый, а особенно – человек грамотный, образованный, гуманный, стремящийся к идеалу цзюнь-цзы. Смысл сяо, как его толкует Лицзи,- служить родителям по правилам ли, похоронить их по правилам ли и приносить им жертвы по правилам ли. Согласно этим правилам, подробно и обстоятельно растолкованным в Лицзи, почтительный сын должен всю жизнь преданно заботиться о родителях, прислуживать и угождать им, быть готовым на все во имя их здоровья и блага, чтить их при любых обстоятельствах. Даже если отец недобродетелен, если он злодей, вор или убийца, почтительный сын обязан лишь смиренно увещевать родителя, униженно просить его вернуться на стезю добродетели. В средневековом Китае считалось нормальным и даже поощрялось законом, что сын не смеет свидетельствовать против отца. Это опять-таки восходит к Конфуцию, который как-то в полемике заявил, что прямота и честность не в том, чтобы предать отца, а в том, чтобы покрыть его, даже если он «украл барана».
Культ сыновней почтительности с течением времени достиг в Китае всеобщего признания, стал нормой жизни, а выдающиеся примеры сяо, собранные в сборнике «24 примера сяо», превратились в объект восхищения и подражания. Вот несколько образцов сяо из этого сборника: бедняк, продавший сына, чтобы накормить умирающую с голода мать, находит в огороде сосуд с золотом и надписью «за твое сяо»; восьмилетний мальчик в летние ночи не отгоняет от себя комаров – пусть они лучше жалят его, а то ведь станут беспокоить его родителей; почтительный сын в голодный год отрезал от себя кусок тела, дабы сварить бульон для ослабевшего отца; добродетельный ханьский император Вэнь-ди во время трехлетней болезни матери не отходил от ее ложа, лично готовил ей еду и пробовал все предназначавшиеся ей лекарства. Эти и многие другие аналогичные рассказы призваны были с детства воспитывать в почтительном сыне готовность к самопожертвованию во имя культа предков.
Высоко моральный цзюнь-цзы, сконструированный философом в качестве модели, эталона для подражания, должен был обладать двумя важнейшими в его представлении достоинствами: гуманностью и чувством долга. Понятие гуманность (жэнь) трактовалось Конфуцием необычайно широко и включало в себя множество качеств: скромность, справедливость, сдержанность, достоинство, бескорыстие, любовь к людям и т. п. Жэнь – это высокий, почти недосягаемый идеал, совокупность совершенств, которыми обладали лишь древние; из современников Конфуций, включая и себя, считал гуманным лишь своего рано умершего любимого ученика Янь Хуэя. Однако для настоящего цзюнь-цзы одной гуманности было недостаточно. Он должен был обладать еще одним важным качеством – чувством долга (и), продиктованным внутренней убежденностью в том, что следует поступать именно так, а не иначе. Долг – это моральное обязательство, которое гуманный человек в силу своих добродетелей накладывает на себя сам. Чувство долга, как правило, обусловлено знанием и высшими принципами, но не расчетом. «Благородный человек думает о долге, низкий человек заботится о выгоде»,- учил Конфуций. В понятие «и» поэтому включались стремление к знаниям, обязанность учиться и постигать мудрость древних. Конфуций разработал и ряд других понятий, включая верность и искренность (чжэн), благопристойность и соблюдение церемоний и обрядов (ли).
Следование всем этим принципам было обязанностью благородного цзюнь-цзы, который в сборнике изречений Конфуция Луньюй определяется как человек честный и искренний, прямодушный и бесстрашный, всевидящий и понимающий, внимательный в речах, осторожный в делах. В сомнении он должен справляться, в гневе - обдумывать поступки, в выгодном предприятии заботиться о честности; в юности он должен избегать вожделений, в зрелости – ссор, в старости – скряжничества. Истинный цзюнь-цзы безразличен к еде, Богатству, жизненным удобствам и материальной выгоде. Всего себя он посвящает служению высоким идеалам, служению людям и поиску истины. Познав истину утром, он «может спокойно умереть вечером».
Таким образом, «благородный человек» Конфуция – это умозрительный Социальный идеал, назидательный комплекс добродетелей. Однако с течением времени и в связи с ростом авторитета Конфуция и его учения этот абст- рактно-утопический идеал все более становился обязательным для подражания эталоном, приблизиться к которому было делом чести и социального престижа для каждого и особенно для тех представителей высшего сословия ученых-чиновников, профессиональных бюрократов-администраторов, которые с эпохи Хань (III в. до н.э.-III в. н.э.) стали управлять китайской конфуцианской империей. К этому времени многое в созданном Конфуцием идеале изменилось.
Конфуций вполне искренне стремился создать идеал рыцаря добродетели, боровшегося за высокую мораль, против царившей вокруг несправедливости. Но, как это нередко случается, с превращением его учения в официальную догму на передний план выступила не суть, а внешняя форма, проявлявшаяся преимущественно в демонстрации преданности старине, уважения к старшим, напускной скромности и добродетели. Многочисленные последователи
ипочитатели Конфуция, слепая преданность которых каждому слову философа тоже в немалой степени способствовала превращению его учения в закостенелую догму, стали видеть в идеале цзюнь-цзы не столько выражение внутренней цельности и благородства, сколько внешнее оформление благопристойности. В средневековом Китае постепенно сложились и были канонизированы определенные нормы и стереотипы поведения каждого человека в зависимости от занимаемого им места в социально-чиновной иерархии. Они нашли свое наиболее наглядное отражение в том, что обычно именуется «китайскими церемониями».
Влюбой момент жизни, на любой случай, в счастье и горе, при рождении
исмерти, поступлении в школу или назначении на службу - всегда и во всем существовали строго фиксированные и обязательные для всех правила поведения. В эпоху Хань был составлен подробный свод этих правил внешней учтивости и церемониала – трактат Лицзи, компендиум конфуцианских норм, имевший обязательную силу на протяжении двух с лишком тысяч лет. Все записанные в этом обряднике правила следовало знать и применять на практике, причем с тем большим тщанием, чем более высокое положение в обществе человек занимал. Так, учение Конфуция о цзюнь-цзы, модернизированное и приспособленное к потребностям централизованной империи с ее мощным бюрократическим аппаратом, явилось одной из основ, на которых зиждилось гигантское здание китайского государства.
Конфуций, отталкиваясь от сконструированного им социального идеала, сформулировал основы того социального порядка, который хотел бы видеть в Поднебесной: «Пусть отец будет отцом, сын – сыном, государь – государем, чиновник – чиновником», т.е.пусть все в этом мире хаоса и сумятиц станет на свои места, все будут знать свои права и обязанности и делать то, что им положено. Упорядоченное таким образом общество должно состоять из двух основных категорий, верхов и низов – тех, кто думает и управляет, и тех, кто трудится и повинуется. Такой социальный порядок Конфуций и второй основоположник конфуцианства Мэн-цзы (372-289 до н. э.), как и все их последователи, считали вечным и неизменным, идущим от мудрецов легендарной древности. Критерием разделения общества на верхи и низы должны были служить не знатность происхождения и тем более не Богатство, которое Конфуций и Мэн-цзы откровенно презирали, но только знания и добродетели, а точнее – степень близости человека к идеалу цзюнь-цзы.
Формально этот критерий открывал путь наверх для люБого, и сам Конфуций гордился тем, что давал свои знания всякому, кто приносил «связку сушеного мяса», т.е. плату за обучение. Фактически же дело обстояло много сложнее: сословие чиновников было отделено от простого народа труднопреодолимой преградой – «стеной иероглифов», т.е. грамотностью, которая и определяла социальное положение и имущественный ценз человека на протяжении всей истории Китая. Уже в Лицзи было специально оговорено, что ли (т.е. церемониал, обряды) не имеют отношения к простонародью и что грубые телесные наказания не применяются по отношению к грамотеям. Правда, удачливые выходцы из низов, овладев грамотой, могли сделать карьеру и оказаться наверху. Но в принципе это ничего не меняло: получив образование и конфуцианское воспитание, любой становился опорой того порядка, к неизменности которого призывало само учение.
Конечной и высшей целью управления Конфуций и Мэн-цзы провозглашали интересы народа. Конфуций сурово осуждал своего бывшего ученика Цю, ставшего министром, за непомерные поборы с крестьян («Он не мой ученик!»). Мэн-цзы учил, что из трех важнейших элементов государства на первом месте стоит народ, на втором – божества и лишь на третьем – государь. Однако те же апостолы конфуцианства были глубоко убеждены в том, что самому народу его собственные интересы непонятны и недоступны и что без постоянной отеческой опеки образованных конфуцианцев-управителей он обойтись никак не может: «Народ следует заставлять идти должным путем, но не нужно объяснять, почему» (Луньюй, гл. VIII, § 9).
Одной из важных основ социального порядка, по Конфуцию, было строгое повиновение старшим. Любой старший, будь то отец, чиновник, наконец, государь - это беспрекословный авторитет для младшего, подчиненного, подданного. Слепое повиновение его воле, слову, желанию – это элементарная норма для младших и подчиненных, как в рамках государства в целом, так и в рядах клана, корпорации или семьи. Не случайно Конфуций напоминал, что государство – это большая семья, а семья – малое государство. Этим сравнением подчеркивался не только патернализм внутри общества, но и тот строй семейной жизни, который реально существовал и сохранялся в старом Китае вплоть до недавнего времени: основа семьи – беспрекословное повиновение младших старшим, детей родителям.
Космология и космогония – это учения о происхождении и существовании Вселенной, нашего мира. Такое понимание представляет собой совокупность основополагающих взглядов на происхождение и природу жизни. Эти взгляды определяют все поступки и высказывания людей. По мере организационного и теоретического усложнения китайских религий эти взгляды были четко сформулированы и кодифицированы. Хотя конкретные формулировки могут показаться достаточно несхожими из-за того, что подчеркивают тот или иной аспект теории, они тем не менее выражают основы китайского мировоззрения. Хороший пример – две знаменитые цитаты из конфуцианских философов XI в. Чжан Цзая (1020-1077) и Чжоу Дуньи (1017-1073):
«Небо – мой отец, а Земля – моя мать, и даже столь малое создание, как я, находит себе уютное место между ними.
Поэтому то, что наполняет Вселенную, я называю моим телом, а то, что направляет Вселенную, я считаю моей природой.
Все люди – мои братья и сестры, и все вещи – мои товарищи.
Великий правитель (император) – старший сын моих родителей (Неба и Земли), а великие министры – его слуги. Уважайте стариков – именно так следует относиться к старшим. Искренне любите сирот и слабых – именно так следует относиться к младшим. Мудрый отождествляет свой характер с характером Неба и Земли, а достойный – самый выдающийся человек. Даже усталые, немощные, увечные и больные, не имеющие братьев или детей, жен или мужей, – все они мои братья, страдающие и не знающие облегчения» (Чжан Цзай. «Западная надпись»).
«Предел Небытия и Великий Предел (Тай-цзы). Великий Предел посредством движения порождает Ян. Когда его активность достигает высшей точки, он успокаивается. Посредством спокойствия Великий Предел порождает инь. Когда спокойствие достигает высшей точки, активность начинается вновь. Так движение и спокойствие чередуются друг в друге, рождая различие инь и ян и утверждая таким образом эти два начала.
Из превращений ян и его союза с инь возникают пять стихий: вода, огонь, дерево, металл и земля. Когда эти пять материальных сил (ци) распределены в гармоническом порядке, текут своим чередом четыре времени года.
Пять стихий составляют одну систему инь и ян, а инь и ян составляют Великий Предел. Великий Предел – это, в сущности, Непредел. Пять стихий возникают, обладая каждая своей особой природой.
Когда реальность Предела Небытия и сущность инь, ян и пяти стихий вступают в сокровенный союз, начинается объединение. Тянь (Небо) является мужским началом, а кунь (Земля) – женским началом. Взаимодействие
этих двух материальных сил порождает и превращает мириады вещей. Мириады вещей возникают и умножаются, что ведет к бесконечным превращениям. Только человек получает (пять стихий) в их наивысшей чистоте, поэтому он наиболее разумен. Появляется его физическое тело, и его дух развивает способность сознавать Пять нравственных принципов его природы (туманность, или жэнь, праведность, знание приличий, мудрость и верность) пробуждаются внешним миром, реагируют на него и проявляют себя в деятельности; различаются добро и зло, и вершатся человеческие дела» (Чжоу Дуньи. «Разъяснение диаграммы Великого Предела»).
Приведенные цитаты говорят о том, что мир возник в результате естественных процессов, о том, что все известное нам является частью Вселенной и, следовательно, связано со всеми остальными ее частями. Это относится и к людям и к Богам; мы все объединены в одну систему, вне которой не существует ничего. В первом отрывке космос сравнивается с огромной социальной системой, над которой главенствуют Отец-Небо и Мать-Земля; во втором отрывке Вселенная представлена как результат сбалансированного взаимодействия физических и метафизических сил. Но эти отрывки – лишь два примера характерного китайского мировоззрения, нашедшего выражение во множестве конкретных форм с древности и до наших дней. Китаю до некоторой степени знакомы мифы о сотворении мира, однако в них основные физические составляющие Вселенной присутствуют уже в самом начале – Боги и культурные герои лишь упорядочивают их, придавая им известные нам формы. Подобный взгляд на мир мы встречаем и во многих других культурах, например у североамериканских индейцев хопи или силу, он весьма отличается от традиционного учения иудаизм а, христианства и ислама. Этим религиям известен лишь один Бог, существующий за пределами мира, который он решил сотворить; свят именно Бог, а не сам – мир. Китайский же подход придает большую религиозную значимость жизни в этом мире и не делает упора на существовании высшей духовной реальности, к постижению которой должна стремиться личность. Разумеется, в Китае известны высокие религиозные символы, такие, как Тянь и даосские астральные божества; с другой стороны, в христианстве Иисус Христос выступает символом вовлеченности Бога в мир, и все же глубинное различие двух мировоззрений очевидно. И в том и в другом случае фактором, формирующим традицию, является фундаментальное представление о реальности. Итак, отличительная особенность китайского мировоззрения – восприятие мира как живой системы.
Начиная с эпохи Хань конфуцианцы не только держали в своих руках управление государством и обществом, но и заботились о том, чтобы конфуцианские нормы и ценностные ориентиры стали общепризнанными, превратились в символ «истинно китайского». Практически это привело к тому, что каждый китаец по рождению и воспитанию должен был прежде всего быть
конфуцианцем. Это не означало, что каждый был знаком со всей суммой конфуцианских истин. Это означало другое: с первых шагов жизни каждый китаец в быту, обращении с людьми, в исполнении важнейших семейных и общественных обрядов и ритуалов действовал так, как это было санкционировано конфуцианскими традициями. И если со временем он усваивал коечто иное и становился, например, даосом, буддистом, даже христианином – все равно, пусть не в убеждениях, но в поведении, обычаях, манере мышления, речи и во многом другом, часто подсознательно, он оставался конфуцианцем.
Воспитание начиналось с семьи, с малолетства, с приучения к культу предков и нормам сяо, к строгому соблюдению церемониала в семье и особенно на людях, в обществе. В простых крестьянских семьях конфуцианское образование часто этим и ограничивалось; в более зажиточных семьях детей учили грамоте, знанию письменных канонов, классических конфуцианских сочинений. При этом следует заметить, что многие пассажи из Шуцзин и Шицзин, изречения из Луньюй и тем более заповеди и нормы Лицзи распространялись изустно. Их знали все, грамотные и неграмотные, знали с детства. Понятно изложенные конфуцианцами, они превратились в афоризмы, порой в трюизмы, и сделались достоянием массы, которая легко восприняла эту соответствовавшую древним традициям писаную норму, придав ей значение Великого Закона.
Соответственно, сильно возросли авторитет и социальный статус грамотеев. В стране возник небывалый культ грамотности, иероглифа, культ конфуциански образованных моралистов-начетчиков, ученых-чиновников, способных читать, понимать и толковать запечатленную в священных книгах мудрость. Слой грамотеев-интеллектуалов, сосредоточивших в своих руках монополию на знание, образование и управление, занял в Китае место, которое в других обществах занимали дворянство, духовенство и бюрократия вместе взятые.
Вся система образования в средневековом Китае была ориентирована на подготовку знатоков конфуцианства. Хорошее знание древних текстов, умение свободно оперировать изречениями мудрецов и, как вершина, умение писать сочинения, в свободном стиле излагавшие и комментировавшие мудрость древних, – такова была программа обучения в китайской школе, казенной и частной. На протяжении тысячелетий именно это считалось в Китае наукой, тогда как все дисциплины негуманитарного цикла и особенно естествознание не считались достойными серьезного внимания: ведь изучение всех прочих дисциплин, включая математику, в лучшем случае давало человеку определенные познания, но никогда не предоставляло ему привилегий. Изучение же священной конфуцианской науки открывало перед любым путь наверх, обеспечивало возможность сделать карьеру, добиться почестей, власти и Богатства.
Дать сыну образование и вывести его «в люди» – мечта каждой семьи в Китае, но осуществить ее было нелегко. Следовало изучить несколько тысяч иероглифов и с их помощью уметь разбираться в сложных древних текстах, написанных малопонятным письменным языком. На это уходили долгие годы упорного труда, да и давалась грамота далеко не всем. Следует заметить, однако, что облагодетельствовать и выучить бедного, но способного сородича считалось делом чести всей родни и сулило ей в случае успеха немало выгод, что обычно стимулировало благотворительность. В результате наиболее удачливые, способные и усидчивые ученики, имевшие достаточно сил, упорства, умения и терпения, могли овладеть всей суммой знаний, необходимых на конкурсных экзаменах.
Правители царств были заинтересованы в выдвижении подходящих кандидатов на должности чиновников, о чем есть упоминания в источниках. Придя к власти в эпоху Хань (III в. до н. э.- III в. н. э.), конфуцианцы превратили конкурсные экзамены в главный, а позже фактически в единственный путь, который давал возможность войти в состав правящей элиты, должным образом подготовленной для управления страной в духе традиционных конфуцианских принципов. Начиная с Таи (VII-Х вв.) экзаменационная система выглядела – с многочисленными вариациями – примерно следующим образом.
Подготовленные к экзамену на низшую степень сю-цай выпускники школ, а также самостоятельно изучавшие каноны соискатели ежегодно съезжались в уездный центр, где под бдительным надзором высокопоставленных чиновников проводился экзамен. В специально оборудованном помещении в одиночку и под строгим контролем каждый экзаменующийся в течение двухтрех суток должен был без книг и пособий, по памяти, написать небольшую поэму, сочинение по поводу какого-либо события в древности, а также трактат на отвлеченную тему. Конкурс был обычно суров, а квота жестка: степень получали 2-3 %, реже 5 % экзаменовавшихся, которые тем самым завоевывали желанное и высоко ценившееся право экзаменоваться на вторую степень цзюйжэнь. Здесь требования были еще жестче, хотя круг вопросов оставался тем же.
Успешно прошедшие через эти испытания могли держать экзамен на высшую степень цзиньши, проводившийся в столице раз в два-три года. За проведением его следили высшие сановники и сам император. Из тех, кто получил третью степень, черпались кадры для замещения ключевых постов в системе бюрократической администрации. Перед ними почти автоматически открывался путь к высоким должностям, почету, славе и Богатству. Те, кто имел лишь две степени, этих прав не получали, но и они пользовались высоким престижем, являлись кандидатами на второстепенные должности, оказывали немалое политическое влияние в пределах своего уезда, обладали различными источниками кредита, особенно со стороны торговцев, которым всегда льстили знакомство, родство или хотя бы связи с высокопоставленными лицами. Даже обладатели одной только низшей степени, которых в стране было немало, ощущали внимание и уважение со стороны соседей и родни, готовность считаться с их мнением и пользоваться их советами и помощью со стороны местных властей.
Все обладатели степеней (частично также и огромная масса их соискателей) составляли в старом конфуцианском Китае особое сословие шэньши. Сословие шэньши всегда играло в Китае роль господствующего привилегированного класса, хотя никогда не было классом в точном смысле этого слова.
Каждый, кто проникал в слой шэньши, тем более получал хотя бы одну ученую степень, приобретал социальные и весьма ощутимые материальные привилегии, поэтому шэньши были Богатыми людьми, преимущественно землевладельцами (деньги в Китае почти всегда вкладывались в приобретение земель). Однако Богатство само по себе не обеспечивало принадлежности к сословию, хотя сыну Богатого было легче получить образование и оказаться в рядах шэньши. Кроме того, характерная для Богатых семей практика
– обилие сыновей и отсутствие принципа майората, из-за чего даже самое значительное имущество уже в третьем поколении исчислялось лишь сотыми его долями и становилось практически небольшим, – приводила к тому, что слой шэньши всегда был мобилен. Одни, более удачливые и упорные, вливались в него, другие, получившие в наследство небольшую часть имущества отца или деда и сами не преуспевшие в учении и сдаче конкурсных экзаменов, оказывались за его пределами. Ни конфуцианство как господствующая идеология, ни система политической администрации империи от этого ни в коей мере не страдали. Напротив, регулярное естественное обновление слоя шэньши за счет упорных, способных и честолюбивых новых его членов способствовало тому, что ключевые позиции в китайской империи обычно оказывались в руках действительно понаторевших в своем деле ученых – конфуцианцев, для которых незыблемость существующего строя была гарантией их личного успеха и процветания.
Неоконфуцианство – термин западного происхождения, обозначающий одно из главных направлений дальневосточной философии, обновленное
и преобразованное конфуцианство, в систематизированном виде возникшее
вКитае в XI в. и завершившее формирование духовно-ценностного ядра традиционной культуры Дальнего Востока. Соответствует нескольким китайским (и производным от них японским, корейским и вьетнамским) терминам:
«дао сюэ» – «учение [истинного] Пути»; «[син мин и] ли сюэ» – «учение об [индивидуальной природе, предопределении, должной справедливости и] принципе»; «синь сюэ1» – «учение о сердце (психике)»; «ши сюэ» – «учение о реальном», или «реальное (практическое) учение»; «шэн сюэ» – «учение о совершенной мудрости», или «учение совершенномудрых»; «Сун сюэ» – «учение [эпохи] Сун (960-1279)». В самом узком смысле неоконфуцианство – учение философов XI-XII вв., выделенных официальной «Историей [династии] Сун» (Сун ши, XIV в.) в направление «дао сюэ», т.е. Чжоу Дуньи, Чжан Цзая, Чэн Хао, Чэн И, Чжу Си, их ближайших учеников и последователей. В менее узком смысле неоконфуцианство охватывает всех конфуциански ориентированных мыслителей XI-XVII вв. (эпохи Сун – Мин); иногда сюда включаются только официально признанные философы. В самом широком смысле неоконфуцианство означает всю совокупность конфуцианских и конфуцианизированных учений, созданных в дальневосточном регионе с XI в. по настоящее время. Автохтонные наименования неоконфуцианства подчеркивают его разные аспекты: «Сун сюэ» – время возникновения; «ши сюэ»
– «реалистичность» и »практичность» в противовес даосизму и буддизму, проповедующим уход от деятельной жизни и самой реальности; «дао сюэ» – следование открытой древними «совершенномудрыми» ортодоксальной истине – дао-Пути; «шэн сюэ» – признание за каждым человеком возможности лично достичь «совершенной мудрости» (шэн1) в силу изначально присущей ему «доброй природы». Наиболее распространенные китайские обозначения неоконфуцианства – «[син мин и] ли сюэ», «синь сюэ1» – выделяют его центральные категории: «[индивидуальная] природа» (син1), «предопределение» (мин1), «должная справедливость» (и1), «принцип» (ли1), «сердце» (синь1).
У истоков неоконфуцианства стояли апологеты конфуцианства в условиях широкой популярности даосизма и буддизма – Ван Тун (VI-VIII вв.), Хань Юй и его ученик Ли Ао (XVIII-IX вв.). Создавать идеологию неоконфуцианства начали «три мастера учения о принципе» – Сунь Фу, Ху Юань (конец X – XI в.) и Ши Цзе (XI в.), впервые же систематизированную и тематически всеобъемлющую форму оно обрело в трудах Чжоу Дуньи. Ведущим в неоконфуцианстве стало направление его последователей и комментаторов – Чэн [братьев] – Чжу [Си] школа, первоначально оппозиционная официальной идеологии, но в 1313 канонизированная и сохранившая такой статус в Китае до начала XX в., а в середине XX в. породившая «новое учение о принципе» (синь ли сюэ) Фэн Юланя. Основную конкуренцию ей составила Лу [Цзююаня] – Ван [Янмина] школа, идейно доминировавшая в XVI-XVII в. Соперничество школ Чэн – Чжу и Лу – Вана, отстаивавших, соответственно, социоцентристский объективизм и персоноцентристский субъективизм, что иногда квалифицируется посредством оппозиции «учение о принципе» – «учение о сердце», распространилось на Японию и Корею, где, как и на Тайване, в обновленных формах продолжается до сих пор. От этих главных направлений в неоконфуцианстве с самого начала отделились два более узких течения: представители первого проявляли повышенное внимание к натурфилософским проблемам и нумерологическим построениям (Шао Юн, XI в.; Цай Цзюфэн, XII-XIII вв.; Фан Ичжи, Ван Чуаньшань (XVII в.), представители второго акцентировали социально-утилитарное значение знания (Люй Цзуцянь, Чэнь Лян, XII в.; Е Ши, XII-XIII вв.; Ван Тинсян, XVXVI вв.; Янь Юань, XVII – начало XVIII в.). В XVII-XIX вв. господствовавшие учения Чэн – Чжу и Лу – Вана подверглись атакам со стороны «эмпирической» школы, делавшей упор на критическое изучение классических текстов и опытное исследование природы. Предтечей этого направления, ныне называемого «учением о естестве», или «конкретным учением» (пу сюэ), был
|
Гу Яньу (XVII в.), а крупнейшим представителем – |
Дай Чжэнь (XVIII в.). |
|
|
|
|
|
Дальнейшее развитие неоконфуцианства, начиная с Кан Ювэя (1858-1927), связано с попытками усвоения западных теорий.
В отличие от первоначального конфуцианства, неоконфуцианство основано прежде всего на текстах Конфуция (VI-V вв. до н.э.), Мэн-цзы (Мэн Кэ, IV-III вв. до н.э.) и их ближайших учеников, а не на протофилософских канонах. Этот новый подход школа Чэн – Чжу воплотила в Четверокнижии (Сы шу). В период складывания неоконфуцианства нормативной формой Тринадцатиканония (Ши сань цзин) была охвачена и древняя протофилософская классика. Первое место в нем занял методологический «органон» – Чжоу, в котором изложены нумерологические идеи, полностью эксплицированные (в том числе средствами графической символики) и развитые
внеоконфуцианстве. Неоконфуцианцы активно разрабатывали значительно менее развитую в первоначальном конфуцианстве онтологическую, космологическую и гносео-психологическую проблематику. Заимствовав у даосизма и буддизма некоторые абстрактные понятия и концепции, неоконфуцианство ассимилировало их путем этической интерпретации. Моральная доминанта конфуцианства в неоконфуцианстве обернулась этическим универсализмом,
врамках которого любой аспект бытия стал трактоваться в моральных категориях, что выражалось с помощью последовательных взаимных идентификаций человеческих («гуманность» - жэнь, «[индивидуальная] природа», «сердце») и природных (Небо-тянь, «предопределение», «благодать/добродетель»-дэ) сущностей. Современные интерпретаторы и продолжатели неоконфуциаства (Моу Цзунсань, Ду Вэймин и другие) определяют такой подход как «моральную метафизику» (даодэ дэ синэршансюэ), являющуюся одновременно теологией.
Конец II - начало I тысячелетия до н.э. - возникновение иудаизма;
551 - 479 гг. до н.э. - годы жизни Кун-цзы (Конфуция);
IV-lll вв. до н.э. - возникновение даосизма;
III-II вв. до н.э. - завершение составления Священного Писания иудаистов ( талмуд а);
II в. до н.э. - конфуцианство обретает статус официальной религии Китая;
555 г. - обожествление Конфуция в китайском государстве;
Vl-VII вв. - возникновение синтоизм а.
1. В чем состоят главные особенности религии древних евреев?
2. Можно ли считать учение Конфуция религией?
3. Как и когда возник индуизм ? В чем особенности этой религии?
4. Что такое даосизм?
5. В чем корни расхождения между иудаизмом и христианством?
6. Каковы традиции, обряды и праздники иудеев?
7. В чем особенности мифологии, учения и культа религии синто?
1. Генезис и специфика национальных религий.
2. Возникновение и эволюция конфуцианства.
3. Синтоизм - религия Японии.
4. Особенности вероучения, культа и организации иудаизма.
5. Возникновение и генезис индуизма.
1 Роль национальных религий в жизни современного общества.
2. Социально-политические условия возникновения и развития конфуцианства в Китае.
3. Традиции, обряды и праздники иудеев.
4. Религия синто в современной Японии.
5. Даосизм.
6. Индуизм, его возникновение и развитие.
1. Сформулируйте важнейшие религиознофилософские идеи индуизма.
2. Познакомьтесь с историей жизни и учением Конфуция.
3. Прочитайте и прокомментируйте фрагменты Ветхого Завета, где рассказывается о великом потопе.
4. Решите кроссворд по теме.
По вертикали:
1. Община верующих, а также дом в
продолжение следует...
Часть 1 7. КОНФУЦИАНСТВО и неоКонфуцианство
Часть 2 4. Космогонические и космологические представления - 7. КОНФУЦИАНСТВО и неоКонфуцианство
Часть 3 Литература - 7. КОНФУЦИАНСТВО и неоКонфуцианство
Ответы на вопросы для самопроверки пишите в комментариях, мы проверим, или же задавайте свой вопрос по данной теме.
Комментарии
Оставить комментарий
Религиоведение
Термины: Религиоведение