Лекция
Это продолжение увлекательной статьи про ошибки мышления.
...
/>
вербального материала и характера тестов нарушения абстрагирования и
концептуализации могут проявляться при различной латерализации и/или локализации
морфофункциональных расстройств коры головного мозга. Например, преимущественно
при лобных поражениях [Лурия, 1969; Wang, 1987; Damasio, Anderson, 2003] или при
левополушарных височно-фронтальных [Newcombe, 1969; Mcfie, 1975]. Мышление, а в
особенности его высшие – понятийные формы, есть результат интегральной работы всех
функциональных систем мозга, отдельная роль каждой из которых в этом процессе может
изменяться в специфических условиях. Поэтому нельзя исключить, что в основе
разделения факторов образной и вербальной абстрактности мышления при шизофрении
также может лежать специфика функциональной специализации коры головного мозга.
Фактор Резонерство. По критериям разработанной системы оценивания к
резонерству относились только его парадигмальные варианты, т.е. неудачные попытки в
развернутой концептуальной форме дать описание общеизвестному предмету, который
имеет простое и в норме известное каждому определение. Остальные характеристики
резонерства, например обстоятельное, претенциозно-критическое, пафосное, вычурное,
пустое и бедное, которые в отечественной литературе некоторые авторы включают в одно
общее расстройство – бесплодного «рассуждательства» [Зейгарник, 1986], были отнесены
нами к отдельным специфическим параметрам, поскольку все они могут встречаться
независимо друг от друга и вовсе даже не сочетаться с концептуальными суждениями.
Независимость и разнородность перечисленных сторон резонерства, в частности
претенциозности и парадигмального резонерства, подтвердились результатами
факторного анализа, в котором оба параметра представляют разные факторы. При этом
резонерство так же, как и патофеномены абстрактности и псевдоабстрактности,
относится к расстройству отражения вертикальных отношений, но к тому его частному
случаю, при котором наблюдается не просто отрыв абстрактного содержания суждений от
их предметной основы, но расстройство только понятийных связей в виде
рассогласования родо-видовых соотношений между объектами. Так, в отдельных случаях
резонерства происходит неадекватное сближение разновысоких или нерелевантных друг
другу родовых и видовых категорий в одном понятии, либо противопоставление
равноабстрактных категорий. Специфика резонерских концептов состоит не в
многословии или пустом рассуждательстве, а в дефекте понятийной формы мысли,
которая в норме заключает инвариант адекватного соподчинения вида его ближайшему
роду. А при шизофрении род и вид при концептуализации либо слишком далеко отстоят
друг от друга по степени обобщенности, или по вертикали («ботинок – предмет повседневной необходимости»), либо отклоняются друг от друга по горизонтали – в
сторону от релевантного содержания понятия, например, «машина – это средство
транспортировки либо живых тел, либо праха», либо неадекватно скоординированы в
обоих – горизонтальном и вертикальном соотношниях («зонтик – это предмет уличной
диагностики индивида»).
Известно, что концептуальная компетентность [Martin, Chao, 2001; Warrington,
1975], а также выполнение тестов понятийного мышления чаще всего связаны с
активностью латеральных фронтальных и височных отделов коры полушарий головного
мозга [Warrington, 1975; Davies et al, 2005; Rogers et al., 2006; Lambon Ralph, Pobric,
Jefferies, 2009]. Можно предположить, что шизофреническое резонерство отражает
аберрации взаимодействия фронтально-височных систем, как например, при нарушениях
адекватного соотнесения категорий семантической памяти или расстройствах регуляции
аномальной активации семантических категорий. Эти дисфункции могут отражать как
исходный морфофизиологический дефект височно-фронтальных регионов или их связей
[Aloia et al., 1998; Moritz et al., 2003; Kreher et al., 2008], так и компенсаторный характер
аномальной фронтальной активности на фоне расстройств семантической памяти,
отмечаемых при шизофрении [Shenton, 1992; Nestor et al., 1993; Rossell, David, 2006].
Возможна связь парадигмального резонерства как формы нарушений концептуального
мышления с морфофункциональными расстройствами передних латеральных отделов
височной доли, заинтересованных, как показывают отдельные исследования, в
комбинаторной концептуальной деятельности [Baron, 2012]. По крайней мере, разные
типы парадигмального резонерства вполне отвечают функциональной разнородности
морфологических структур коры головного мозга, ответственных за расстройства
понятийного мышления.
Фактор Алогизм/Соскальзывания/Атактические замыкания/Mетафоричность/
Разноплановость/Сверхвключаемость/Парадоксальность/Некорригируемость. Во всех
версиях ФА этот фактор, помимо разных форм алогизма, также включал и с наибольшей
факторной нагрузкой другие нарушения, преимущественно связанные с расстройствами
базовых умственных операций (анализа-синтеза, сравнения, обобщения). Например,
соскальзывания отражали нарушения операций последовательного связывания мыслей
или их частей в одну логическую цепочку (сложный смысловой синтез); атактические
замыкания – трудности или неспособность связать элементы суждения в целостную
конструкцию (элементарный синтез); парадоксальность – противоречивую двусмысленность логики суждений (противоречивый синтез); метафоричность –
приблизительные или неадекватные сравнения; разноплановость – подмену умственных
операций обобщения субъективными ссылками (личными ассоциациями, оценками, чувствами, впечатлениями); сверхвключаемость – смешение разных оснований при категориальных обобщениях и/или замену операций обобщения ситуативными и случайными ассоциациями. Некорригируемость мышления в связке с названными НМ
могла указывать на патологию самих инструментов коррекции суждений, а именно
перечисленных базовых умственных операций, с помощью которых и совершается
коррекция мыслительных выводов и умозаключений. Кроме того, именно этот фактор,
который был назван в силу его специфики фактором Нарушений умственных операций,
наиболее стабильно воспроизводился в разных вариантах ФА (12 раз из 12). Он всегда
охватывал при этом наибольшую долю дисперсии всех признаков (до 20%), занимая
первые позиции (1-ю,2-ю или 3-ю) в общем ряду факторов в каждом из вариантов ФА
(таблица 6).
Таблица 6 – Позиции фактора «Нарушения умственных операций» в порядке убывания доли в дисперсии признаков в разных вариантах ФА
Как показывает таблица 6, в разных вариантах ФА фактор «Нарушения умственных
операций» стабильно включал в свой состав от 4-х (ФА9) до 8 (ФА3, 6-8, 10-11)
параметров. И только в тех случаях данный фактор утрачивал свою ведущую позицию,
когда в факторный анализ не входили переменные расстройства тех или иных базовых умственных операций. Все это подтверждает исходную гипотезу исследования о ведущей
роли расстройства базовых умственных операций в специфических для шизофрении
структурных нарушениях мышления.
В то же время фактор Нарушения операций всегда включал с небольшой или
умеренной нагрузкой и другие параметры патологии мышления, которые оказались с ним
закономерно связаны, как например неадекватность, латентные признаки, резонерство и
другие.
Нетрудно найти закономерное место фактору расстройства умственных операций в
структуре тестируемой информационной модели мышления. Он более всего
соответствуют нарушениям связок между операндами речевой мысли, вызванным
преимущественным дефектом одной из базовых умственных операций или всего их
целостного ансамбля. Поскольку умственные операции входят в состав психических
действий, то они тоже регулируются фронтальной исполнительской системой, как и
любые моторные действия, притом с регуляцией когнитивных умственных процессов в
большей степени связаны дорсальные [Joseph, 2011], а также латеральные
префронтальные регионы лобных долей [Fuster, 2003].
Фактор Нестандартность. Среди факторов возможных структурных НМ
отдельно стоит Нестандартность. На его примере можно показать всю внутреннюю
сложность внутренних взаимосвязей НМ, которые могут лежать в основе непостоянства
результатов ФА. Фактор Нестандартность 6 раз был выделен как самостоятельный,
включавший в свой состав также и другие переменные с меньшими весами. При этом в
одних случаях в факторе преобладали феномены расстройства умственных операций
(алогизм, метафоричность, разноплановость, сверхвключаемость, атактические
замыкания, некорригируемость) в сочетании с отрицательными нагрузками
приблизительных обобщений и понятийного индекса (таблицы 1,3,4,9. Прил. Е). А в
других случаях в факторе Нестандартность наибольший вес имели амбивалентность или
формализм (табл. Е7 и Е8, Прил. Е). Кроме того, когда параметр нестандартность не
имел ведущей нагрузки, то его весовые коэффициенты распределялась по факторам
Нарушений восприятия, Абстрактности, Неадекватности и Резонерства, что наиболее
легко интерпретировалось. Действительно, нестандартными могут быть как аномальные
образы, так и абстрактные, неадекватные или резонерские ответы (гораздо труднее понять
связь между нестандартностью и амбивалентностью). В то же время объяснима
отрицательная связь нестандартности с приблизительными и понятийными обобщениями, поскольку любое нестандартное обобщение автоматически снижает вероятность правильных ответов, соответствующих общепринятым категориям или понятиям.
Нестандартными могли быть любые решения, и не только обобщения, но также
сравнения, синтез, логические выводы или просто – анализ признаков, в которые
вмешиваются нестандартные ассоциации, либо искажая адекватные связи, выделяемые
операциями мышления, либо частично или полностью заменяя собой сами операции.
Наиболее распространено представление о нестандартности именно как о расстройстве
ассоциаций, которое по-разному называется в зарубежной (идиосинкразия, своеобразие
ассоциаций, образов и вербализаций) и в отечественной литературе (латентные,
маловероятные признаки) [Johnston, Holzman, 1979; Harrow, Quinlan, 1985; Exner, 1993;
Kleiger, 1999; Поляков, 1974; Рубинштейн, 1979; Блейхер, 1983; Зейгарник, 1985].
Следовательно, нестандартность как нестандартность ассоциаций, или связей
между объектами характеризует, прежде всего, своеобразие или расстройства операторов
мышления, выделяющих эти связи, или отношения. При этом расстройства связей
проявляется при нестандартности ассоциаций там, гда сама нестандартность порождается
деструкциями операций мышления, что демонстрирует, например, следующее
«нестандартное» суждение: «Автомобиль лишний, т.к. он надежно стоит на земле, а под
этими (самолет, воздушный шар и пароход) такая бездна!». Нестандартный взгляд на
общность признаков водного и воздушного транспорта, в отличие от наземного, налицо –
их передвижение не просто в иной среде, но над бездной, которая сама есть только один
из неотъемлемых признаков этой среды. В этой «неотъемлемости» от объективной
сущности объектов и состоит отличие нестандартных признаков от «слабых», латентных,
или случайных по существу (которые могут быть или не быть у объектасравнения).
Однако, на самом деле это нестандартное сравнение рождено деструктуивной логикой,
включающей фрагменты двух разных сравнений. Первая часть сравнения, по логике,
должна соотносить транспорт, который надежно стоит на земле, с тем, который стоит на
ней ненадежно, или не стоит на ней вообще. А вторая часть сравнения должна была бы
соотносить объекты, под которыми находится бездна, с теми, под которыми бездны нет, а
не с теми, которые «стоят на земле надежно». Ведь и самолет может стоять на земле
надежно, и под автомобилем находится бездна, которая иногда дает иногда о себе знать
землетрясениями. Но за общей «оригинальностью» ответа, вызванной именно
неправомерным противопоставлением объектов, стоит нарушение операций сравнения, а
не просто нестандартная ассоциация.
Все это указывает на сложную и скрытую природу феномена нестандартность,
порождающую его многочисленные варианты и разнонаправленные связи с другими сторонами и компонентами патологической структуры мышления. И эта сложность и
гетерогенность касается любого параметра мышления, т.к. в реальном процессе
мышления невозможно отделить от него в чистом виде ни один из его составных
элементов или свойств.
Несмотря на объективно неразрывную взаимосвязь всех структурных расстройств
мышления, методом факторного анализа удалось разделить их на относительно
независимые факторы, которые различаются, вероятно, лишь по доле участия в
них расстройств того или иного рода.
Фактор Неадекватность полностью соответствует по смыслу нарушениям
межъязыкового перевода, предсказанным информационной моделью мышления. По
определению, неадекватные суждения частично не соответствуют жизненной реальности,
заключенной в индивидуальном опыте взрослого человека. Это означает дефект
способности использовать этот опыт (образы представления и восприятия) для проверки
адекватности своих суждений, что может возникать при нарушении процессов обратимого
словесно-образного перевода. Неразрывную связь вербальных и образных компонентов в
процессе мышления подтверждают и результаты нейропсихологических исследований
[Lezak, Howieson, Loring, 2004; Stowe, et al., 2004; Бехтерева и др., 1985; Хомская, 2005 и
др.]. Например, составление предложений из отдельных слов сопровождается в норме
высокой биоэлектрической активностью обоих полушарий, при незначительной
активации ипсилатеральных взаимосвязей потенциалов. При этом в структуре
происходящих изменений межполушарных ЭЭГ-связей выявляется «зеркальная
симметричность», с преобладанием активности правого (образного) полушария
[Цапарина, Цицерошин, Шеповальников, 2007]. По смыслу эти ЭЭГ-корреляции вполне
могут отражать процесс мыслительного межъязыкового перевода, когда отношения,
выделяемые речевой пропозицией, переводятся на язык ее образной структуры и обратно.
Конгруэнтность обеих ментальных структур мысли – образной и символической– служит
критерием адекватности выделяемых отношений. При шизофрении это процесс может
быть нарушен в обоих направлениях словесно-образного обратимого перевода или, в
большей степени, только в одном. Преимущественно одностороннее нарушение
проявляется либо в неадекватности суждений (расстройствах декодирования, или
перевода слов в образы), либо в нерелевантных словесных описаниях структуры отношений, заключенных в их образном отражении (нарушениях символического
кодирования, или перевода образных отношений на язык слов).
Нелепость, или полное противоречие здравому смыслу как проявление грубых
нарушений межъязыкового мыслительного перевода также входила в фактор
Неадекватности, включавший в разных вариантах ФА с небольшими весами и другие
параметры: некорригируемость, алогизм, резонерство, неологизмы и др., что вполне
объяснимо, т.к. любое из перечисленных расстройств может сопровождаться и
неадекватностью суждений. Поскольку, согласно информационной теории мышления,
всякий акт человеческого мышления осуществляется посредством механизмов
информационного двуязычного взаимоперевода, то нарушения этого механизма в той или
иной степени могут проявляться в любых патофеноменах мышления. И более того,
существование на уровне феноменологии нарушений по типу нелепости и
неадекватности, указывает на то, что при шизофрении может страдать преимущественно
только одно из направлений этого взаимоперевода, например, только процесс
декодорования словесно-логических формулировок, т.е. перевод выделенных мыслью
отношений на язык образов в ходе проверки их на истинность. Это факт подтверждается и
другими исследованиями, которые фиксируют, что больные шизофренией больше
руководствуются правилами формальной логики в решении силлогизмов, а здоровые
испытуемые при выборе адекватных ответов больше полагаются на свой здравый смысл
(образные представления), даже вопреки соблюдению законов формальной логики [Owen,
Cutting, David, 2007]. Кроме того, обнаружено, что стимуляция нижнего отдела
фронтальной доли правого (образного) полушария способствует уменьшению
неадекватных решений силлогизмов (т.е. выбору логически верных, но не совпадающих с
реальностью ответов), в то время как стимуляция симметричных зон левого полушария
парадоксально увеличивает число неконгруэнтных, но логически безупречных ответов
[Tsujii et al., 2012]. Следовательно, механизмы НМ типа неадекватности и нелепости
(неконгруэнтности) суждений могут быть связаны с разными функциональноанатомическими расстрйствами фронтальных отделов коры головного мозга и/или с различными паттернами электро-нейрофизиологического дисбаланса межполушарных
взаимодействий.
Таким образом, не только выделение отдельного фактора расстройства образного
раскодирования символической формы мысли, но и факторное разделение патофеноменов
неадекватности и нелепости, которые не всегда попадают в один фактор и по-разному
распределяют свои факторные нагрузки, может быть обусловлено различием их мозговых
механизмов. Например, морфофункциональные повреждения правых фронтальных отделов коры, или механизмов проверки суждений на истинность, могут обусловить
нелепый характер суждений, а дисбаланс взаимодействий симметричных участков лобных
долей, как было экспериментально показано, снижает в той или иной мере степень
адекватности суждений.
В процесс межъязыкового взаимоперевода, как уже говорилось, включается и сами
отношения (операторы), и объекты этих отношений, или операнды мысли. На это
указывает, в частности, тот факт, что при составлении слов из отдельных фонетических
элементов регистрируется симметричность ЭЭГ-паттернов активности височных речевых
отделов (включая зону Вернике), задних и передних ассоциативных, а также затылочных
зон обоих полушарий, и образного и речевого, но с акцентом в левом полушарии
[Цапарина, 2007]. Можно сослаться также на зарубежных исследователей [Cohn еt al.,
2012], которые на основании изучения вызванных потенциалов во время последовательно
предъявляемых картинок пришли к заключению о том, что понимание визуального
повествования обусловлено взаимодействием между структурой последовательности и
смыслом самих предъявляемых картинок (т.е. их лексико-семантическими связями).
Причем нарушения структурных отношений, или последовательной связи визуальных
образов вызывали специфические эффекты вызванных потенциалов в передних корковых
отделах слева. Это указывало на то, что понимание отношений между визуальными
объектами (изображениями на картинках) может обрабатываться отдельно от лексикосемантического содержания самих визуальных образов.
Таким образом, можно полагать, что взаимодействие между обоими языками
мышления, действительно, предполагает взаимоперевод с языка образов на язык слов и
самих объектов мысли, и отношений между ними.
Предложенное в рамках информационной модели объяснение полученных
факторов Неадекватности и Нелепости не отрицает возможности и других, более
убедительных интерпретаций информационной структуры и механизмов этих нарушений
мышления.
Фактор Некорригируемость/Вычурность/Символизм. В этот фактор, кроме
параметра вычурность (неуместная и/или карикатурная сложность высказывания), входил
с большой факторной нагрузкой также и символизм, придающий скрытые (субъективные)
и неадекватные смыслы известным словам, событиям и предметам взамен их объективных
значений. Оба эти параметра, по существу, по-разному отражают несоответствие
словесного обозначения выделенных отношений их исходному предметному содержанию,
или объективным отношениям. Так, при вычурности реальность кодируется неадекватно
сложно с формальной (лингвистической) стороны, и тем самым искажает каким-то образом и саму реальность. А символизм кодирует реальные отношения неадекватно по
существу, т.е. переводит их в неконгруэнтные отношения, но с формальнолингвистической стороны облекает искаженную сущность в адекватные формы речи. При этом оба случая дефектного речевого кодирования реальности (вычурность и символизм)
могут сопровождаться некорригируемостью суждений, из-за поломки в самом механизме
коррекции или проверки суждений на истинность (механизме словесно-образного
информационного взаимоперевода).
Таким образом, фактор Некорригируемость в связке с параметрами символизм и
вычурность, отражает дефект информационного кодирования, в противоположность
фактору Неадекватность/Нелепость, связанному с расстройствами декодирования, или
обратного – словесно-образного перевода выделенных мыслью отношений. В основе
обоих расстройств межъязыкового мыслительного взаимоперевода могут лежать
морфофункционально аномалии распределенных нейронных сетей головного мозга,
которые, как известно, отмечаются и на уровне корково-подкорковых [Levitt et al., 2012], и
внутриполушарных [Bleich-Cohen et al., 2012], и межполушарных связей [Bleich-Cohen,
Sharon, Weizman et al., 2012; Camchong et al., 2012), причем на разных участках
мозолистого тела [Downhill, et al., 2000; Bleich-Cohen et al., 2012]. Последние особенно
корреспондируются с нарушениями интеграции словесно-образных взаимодействий.
Среди аберраций коллозальных межполушарных связей отмечают уменьшение самого
объема связующих нервных волокон [Arnone, et al., 2008], а также искажения их
направленности (беспорядочность) и неоднородность распределения [Whitford et al.,
2011].
Некорригируемость – это сложный гетерогенный патофеномен, который, как
показал факторный анализ, может не только формировать самостоятельный фактор с
указанными выше переменными структурных НМ, но включает и другие переменные,
чаще всего, амбивалентность, при которой наблюдаются случаи грубой
некорригируемости. Кроме того, некорригируемость может входить и в другие факторы,
такие как Пресеверации (Таблица Е7, Прил. Е) или Претенциозность (табл. Е8, Прил. Е),
что говорит о различных причинах ее детерминации, начиная от ригидности психической
регуляции и заканчивая эмоционально-коммуникативными расстройствами личности
соответственно. В варианте ФА с наибольшей компрессией пространства патологических
переменных некорригируемость в итоге вошла с большой факторной нагрузкой только в
один фактор – Расстройства умственных операций (таблицы Е9 и Е10, Приложение Е),
что, по-видимому, отражает наибольший вклад операциональных расстройств мышления
в этот патофеномен при шизофрении. И это вполне закономерно, поскольку и словесно-образный взаимоперевод как проверка суждений на истинность осуществим только с
помощью умственных операций анализа-синтеза, сравнения и обобщения [Веккер, 1976].
Наиболее вероятно, что факторами «неструктурных» нарушений мышления могут
быть Амбивалентность, Блокирование, Стереотипии, Персеверации, Претенциозность, а
также и Пресыщаемость. Их можно отнести к патологии регуляторной, эмоциональнокоммуникативной, эмоционально-волевой и энергодинамической сторон мышления
соответственно. Фактор ТоМ (Теории индивидуального разума), очесвидно отражал
расстройства социального интеллекта, не связанные со структурными НМ. При этом ряд
выделенных в исследовании факторов (Приложение Е, табл. Е9-Е11.) вообще не
относился к нарушениям мышления, но отражал другие психологические дисфункции,
такие как расстройства понятийного мышления, метакогнитивной регуляции, памяти,
внимания, эмоций и личности (Понятийный индекс, Планирование/Интеграция,
Вербальное сохранение, Продуктивность внимания, Гипомания и др.).
Фактор Амбивалентность. По критериям системы оценивания, амбивалентными считались суждения, содержащие взаимоисключающие идеи:
1) о противоположных чувствах, эмоциях, мыслях, оценках, движениях, поступках (классическое понимание
амбивалентности);
2) о несовместимых сущностях, но не имеющих знака противоположности (например, человек не может быть одновременно и ребенком и
взрослым, а один и тот же предмет – находиться одновременно на столе и на двери и т.д.).
Второй пункт относится к классическому пониманию контаминации.
Больные
шизофренией не признают собственные суждения такого рода взаимоисключающими или
невозможными. Например, пациент рисует «стоящего бегущего человека», доказывая, что
это возможно, «если тело стоит, а сами ноги бегут». Другой пациент утверждает, что ему
«нравится красный цвет, который он ненавидит». Такие случаи порождают самые грубые
формы некорригируемости. Именно поэтому во многих вариантах факторного анализа
параметры некорригируемость и амбивалентность, иногда с наибольшими весами (от
.763 до .820), попадают в один фактор.
Поскольку феномены амбивалентности характерны для всех психических процессов
(психомоторных, эмоционально-мотивационных, когнитивных, мыслительных), то,
вероятно, амбивалентность может отражать общий радикал психического расщепления и
быть связаннной с кататонической природой расстройства психической саморегуляции,
как предполагали классики психиатрии [Крепелин, 1910, Блейлер, 1920].
При таком понимании выделяемый в разных версиях ФА фактор
Амбивалентность, связанный с малой кататонией, или негативизм в мышлении может
отражать нарушения произвольного управления мыслительными процессами, которые
традиционно связывают с дисфункциями лобных отделов головного мозга [Лурия, 1969;
Вассерман, Дорофеева, Меерсон, 1997; Joseph, 2000; 2011; Lezak, Howieson, Loring, 2004].
Фактор Стереотипии. Этот фактор, по всей видимости, отражает регуляторные
расстройства умственных операций (инертность стереотипов мышления, трудности их
торможения и переключения на новые алгоритмы). Стереотипии отмечаются при
неподходящем повторении предыдущих идей и алгоритмов решения в новых заданиях.
Такое снижение гибкости мышления является одним из наиболее характерных признаков
дефицита фронтальных функций у больных шизофренией [Joseph, 2000, 2011; Lezak,
Howieson, Loring, 2004]. К нему относят дефицит двух наиболее важных «управляющих
конструктов», соответствующих принятому определению стереотипии в нашем
исследовании: «генерирования и отбора правил», а также «динамической корректировки
контроля» [Barch et al., 2009]. Связь стереотипий с фронтальными дисфункциями
подтверждает также отрицательная нагрузка на этот фактор переменных Понятийный
индекс, Парадоксальность (-0,384), Метафоричность (-0,259) и положительная –
Атактических замыканий (0,305). Все эти параметры отражают расстройства умственных
операций, функционально в большой степени связанных с префронтальными и
премоторными отделами лобных долей [Fuster, 2003; Joseph, 2011].
Фактор Персеверации. Персеверации в нашей системе оценивания были связаны с
теми регуляторными расстройствами мышления, которые, в отличие от стереотипий,
порождались не повторением неуместных алгоритмов решений (нарушения операторов
мысли), а вторжением в ход мыслей непроизвольных словесных персевераций (нарушения
операндов мысли). Примечательно, что раздельное оценивание переменных Стереотипии
и Персеверации, отсутствующее в зарубежных руководствах [Johnston, Holzman,1979;
Harrow, Quinlan, 1985; Andreasen, 1986], оказалось в нашем исследовании оправданным,
поскольку обе эти переменные, хотя и сочетались друг с другом иногда в каких-то
факторах, но в некоторых вариантах ФА они с ведущими нагрузками попадали в разные
факторы. Такой двойственный характер взаимосвязи двух переменных вполне объясним в
рамках их нейропсихологических корреляций. Обе дисфункции, с одной стороны, связаны
с дефицитом фронтального контроля над непроизвольными повторами умственных
действий (стереотипий) или непроизвольными ассоциациями (персеверации) [Crider, 1997;
Walsh, 2001; Minzenberg et. al., 2009]. А с другой стороны, инертность стереотипов
мышления, или алгоритмов умственных действий соотносится с расстройствами премоторных и префронтальных регионов коры, а словесные персеверации – с
патологической активностью речевых (височных) кортикальных областей. И это может
обусловливать известную морфофункциональную специфику обоих нарушений. Так,
R.Joseph отмечает, что персевераторные ответы могут возникать при поражениях,
расположенных далеко за пределами орбитальной области лобных долей полушарий.
Например, персеверации речи (среди которых есть несколько подтипов), могут
наблюдаться при афазиях височного происхождении [Joseph, 2011].
Фактор Блокирование. По принятому в литературе определению этот параметр
оценивает расстройства управляемого хода мыслей, когда испытуемый неожиданно
умолкает при высказывании своего суждения, а потом не может продолжить свою мысль,
т.к. не помнит, о чем говорил [Andreasen,1986]. В нашей системе оценивания сюда
относились также и те прерывы высказывания, которые пациенты объяснить не могли или
даже не пытались, игнорируя просьбы и вопросы экспериментатора. Совершенно
очевидно, что такое расстройство не касается напрямую структурных нарушений
мышления. Вполне вероятно, что за блокированием мыслей при шизофрении стоят
расстройства кататонического типа (остановки или обрыва мыслей), описанные еще
классиками психиатрии [Крепелин, 1910; Блейлер, 1920]. Примечательно то, что этот
параметр всегда сочетался с расплывчатостью в одном факторе, где оба параметра имели
самые большие нагрузки (см. таблицы Е4 и Е5, Приложения Е).
Фактор Пресыщаемость. Данный параметр, по-видимому, определяется
мотивационными расстройствами мышления (в «Исключении предметов» и
«Классификации предметов»), т.к. оенивал количество внешних стимуляций умственной
активности испытуемого, необходимых для завершения задания или ответа на вопросы,
при отказах от них из-за потери интереса или нежелания преодолевать затруднения. Как
известно, ангедония, как и снижение мотивации в достижении успеха характерны для
шизофрении [Крепелин, 1910; Блейлер, 1920; Meehl, 1969; Berlin, Givry-Steiner, Lecrubier
et al., 1998; Crespo-Facorro, Paradiso, Andreasen, 2001]. Очевидно, что фактор
Пресыщаемость отражает эмоционально-мотивационные нарушения регуляции
мышления, а не его структурные расстройства. Такую трактовку содержания этого
фактора подтверждает и его параметрический состав. В разных версиях факторного
анализа в фактор Пресыщаемость входили с положительной слабой или умеренной
нагрузкой соскальзывания, атактические замыкания, Некорригируемость, неточность
обобщения, что частично согласуется с идеями Б.В. Зейгарник (1986) о возможном
влиянии на расстройства мышления эмоционально-мотивационного дефицита умственной
деятельности. Вероятность такого эффекта, наряду с его неоднозначностью и противоречивостью, отмечают и зарубежные исследователи [Hellman, Kern, Neilson, Green, 1998; Barch, 2005].
Мотивационные нарушения, по всей видимости, способны снижать активность
умственных процессов, но не вызывать конкретные формы расстройств мышления. Так, в
фактор Пресыщаемость, действительно, в разных версиях ФА с отрицательной и слабой
нагрузкой входят параметры, связанные с активностью умственных процессов
(количество версий ответа, сверхвключаемость), а также переменные абстрактного и
творческого мышления, для которых характерно повышенное потребление
энергоресурсов психики (индекс абстрактности/конкретности, псевдоабстрактность
образов, формализм и нестандартность).
Многие авторы связывают ангедонию и расстройства мотивации в деятельности
больных шизофренией с аномалиями дофаминовой фронто-стриатной
продолжение следует...
Часть 1 Тема 5. Ошибки мышления . Теория мышления Л.М. Веккера, Проблемы которые вызывают у индивида
Часть 2 Проблемы которые вызывают у индивида ошибки мышление - Тема 5.
Часть 3 - Тема 5. Ошибки мышления . Теория мышления Л.М. Веккера,
Часть 4 - Тема 5. Ошибки мышления . Теория мышления Л.М. Веккера,
Как ты считаеешь, будет ли теория про ошибки мышления улучшена в обозримом будующем? Надеюсь, что теперь ты понял что такое ошибки мышления, причины ошибок мышления, факторы нарушения операторов мысли, теория мышления л.м. веккера, теория веккера и для чего все это нужно, а если не понял, или есть замечания, то не стесняйся, пиши или спрашивай в комментариях, с удовольствием отвечу. Для того чтобы глубже понять настоятельно рекомендую изучить всю информацию из категории Психология ошибок и иллюзий
Ответы на вопросы для самопроверки пишите в комментариях, мы проверим, или же задавайте свой вопрос по данной теме.
Комментарии
Оставить комментарий
Психология ошибок и иллюзий
Термины: Психология ошибок и иллюзий