4 Этикет в эпоху античности

Привет, сегодня поговорим про этикет в античности, обещаю рассказать все что знаю. Для того чтобы лучше понимать что такое этикет в античности , настоятельно рекомендую прочитать все из категории Этикет.

Нравственное сознание (как личности, так и народа в целом) отражается не только в религии, но и в светской форме морализаторства – этической науке. Религия и этика – это два пласта, две разновидности теоретического уровня нравственного сознания, которые взаимопроникают, взаимообуславливают друг друга. Рассматривая различные религиозные доктрины, изучая этические концепции различных эпох можно узнать многое о нравах и этикетных нормах, свойственных тому или иному народу.

Каждый народ сформировал свои правила поведения, которые при всем их многообразии и постоянной изменчивости имеют общие черты. На стиль жизни, быта, общения людей оказывают влияние многие факторы: и природные условия, и климат, и экономические процессы, и вся предшествующая история, и перспективы развития народа и страны.

Народы, живущие по соседству, часто имеют не только схожие природно-климатические зоны, но и некоторую, до известной степени, общую историю. Взаимовлияние, взаимопроникновение культур происходит через торговые, научные, производительные и другие связи в мирных условиях, и через прямую агрессию и оккупацию в период войн, междоусобиц. Чем ближе живут народы друг к другу на географическом пространстве, тем больше сказывается и на них временное, культурное пространство. Не случайно, поэтому, принято говорить о цивилизации Запада и о цивилизации Востока – как о двух наиболее крупных культурно-исторических образованиях в истории человечества.

Каждая из этих цивилизаций имеет долгую историю. Каждая выработала свои традиции – и в сфере производства, и в сфере искусства, и в религии, и в воспитании, и в быту, и в образе мышления как таковом. И, конечно, у каждой цивилизации есть свои нормы поведения и общения людей между собой, свои представления о том, как человек должен одеваться, говорить, двигаться “на людях”. То есть, попросту говоря, у каждой цивилизации есть свой этикет.

С самых первых шагов человечество, чтобы выжить в борьбе с суровой природой, должно было объединить свои усилия. Личные интересы каждого нужно было согласовать, а порой и подчинять интересам племени, поэтому уже в первобытном обществе в процессе совместного труда вырабатывались определенные требования, нормы поведения, которым следовали все члены общества.

Основные правила этикета древнего человека.

• 1.Приветствовать друг друга;
• 2.Защищать слабых членов рода;
• 3.Оказывать знаки почтения старикам;
• 4.Быть гостеприимным;
• 5.Совершать погребальные ритуалы.

Под Западной цивилизацией принято подразумевать Старый Свет – Европу. Европейский этикет, явление достаточно единое, однородное. Но это единство образовалось не сразу. Первоначально этикетные формы носили явный отпечаток народных традиций, затем приобрели сословный характер, что позволяет говорить не о “французском” или “английском” этикете, а об этикете “дворянском” или “буржуазном”, этикете “двора” или “этикете простолюдинов”.

Становление и развитие этикета, его различные нормы и правила, изменение этикета с течением времени нашли свое отражение и в фольклоре, и в произведениях литераторов, мыслителей, философов различных эпох.

Ранее уже отмечалось, что этикет как составная часть внешней культуры человека, как свод некоторых этических принципов неразрывно, ограниченно связан с понятием эстетического, прекрасного. Сложная система взаимоотношений этического и эстетического, которая характеризуется не только единством, но и, подчас, противоречивостью, сложилась исторически. Эта взаимосвязь отражена в истории философской мысли, где этические и эстетические концепции слиты, подчас, воедино, и невозможно рассказывать об эволюции нравов без того, чтобы не упомянуть теорий о красоте.

Рассмотрим представление о красоте в античности.

Самые ранние, впервые письменно зафиксированные нормы поведения появились на территории Месопотамии. Литературные тексты Древнего Шумера позволили выделить “первые моральные идеалы”. По мнению шумеров, высокие моральные качества были божественным предначертанием. Бог солнца Уту и богиня истины, правосудия и милосердия Нанше следили за соблюдением норм поведения: “В первый день каждого нового года Нанше судила людей за содеянное. Гнев ее вызывают:

• тот, кто идет путем порока, тяготеет к произволу...
• тот, кто не выполняет установленные правила, нарушает договоры...
• тот, кто взирает благосклонно на места погибели...
• тот, кто подменяет тяжелую гирю легкой гирей...
• тот, кто подменяет большую меру малой мерой...
• тот, кто, съев нечто ему не принадлежащее, не говорит: “Я это съел”...
• тот, кто выпил и не говорит: “Я это выпил”...

В Древней Греции и этические, и эстетические нормы являются свойствами самого бытия, космоса, мира богов, природы и людей. Образцом поведения через мифотворчество объявляются поступки богов, которые не осмысливаются критически, и, поэтому, всегда носят двойственный, противоречивый характер. Например, Аполлон прекрасен. Прекрасен и хитроумен Гермес. А если он и обманывает Аргуса – то это отнюдь не мешает ему быть образцом поведения и воплощением космической гармонии.

Из глубины веков пришло понимание красоты как неотъемлемого качества самой жизни, самого мира природы и вещей. Но уже в эпосе Гомера впервые появляется новое понимание красоты: красота не столько самих вещей, сколько красота отношений, возникающих между вещами и явлениями. Прекрасное может относиться не только к самой вещи, к производству, оно характеризует и области быта, сознания, все проявления общественной и личной жизни греков. Критерием прекрасного часто выступает его жизненное значение или связь с традициями: прекрасно то, что соответствует традициям, что способствует утверждению аристократического сознания.

Примером такого понимания красоты может служить философия Пифагора, в которой основным эстетическим законом бытия называется числовая гармония.

В текстах Эсхила (близкого по взглядам к Пифагору) категория красоты применяется для оценки отношения человека к обычаям, нравам века. Прекрасно защищать Родину, умирать, побеждая на войне, обучаться мудрости у стариков. Для грека миф был реальностью, религия – действительностью, вера сливалась с пониманием, реальное – с идеальным. Всякое расчленение добра и красоты было возможно лишь при наличии этой общей, объединяющей основы. Способность обнаруживать красоту в любых вещах и явлениях, в строении космоса и в моральном совершенстве можно объяснить условиями жизни античного общества. Целостность древнегреческого города-государства, которая в сознании отождествлялась с космосом, не допускала самоопределения личности, противопоставления реального и идеального, утилитарного – чистому наслаждению красотой.

Гераклит трактовал природу прекрасного несколько иначе – прекрасное проявляет себя в отношениях с другими явлениями. Например, самая прекрасная обезьяна безобразна по сравнению с человеком, но и прекраснейший человек безобразен по сравнению с богом; высшая, с точки зрения человека, добродетель есть лишь слабое подобие идеи бога. Относительный характер прекрасного и морального вызван, по Гераклиту, еще и различными обычаями: то, что у одних народов считается нравственным и прекрасным, у других – безнравственным и безобразным, то, что одними одобряется и восхваляется, другими осуждается. Особенно наглядно это проявляется в религиозных и семейно-брачных отношениях.

Идеи относительности, релятивности, прекрасного развиваются и в учениях софистов. Об этом говорит сайт https://intellect.icu . Мораль видоизменяется вместе с изменяющимися условиями жизни.

В эту эпоху ( V век до нашей эры) также развиваются идеи о самоценности красоты и независимости морали от воли богов. Яркой фигурой среди тех, кто отстаивал эти идеи, был Сократ. В обвинении, которое выдвинули против него на суде, была характерная фраза: “Сократ погрешает и преступает меру должного...”. Сократ, конечно, не

был первым, кто начал потрясать основы (имеется в виду основы древнегреческого понимания красоты как явления, изначально присущего самому космосу). Просто личность Сократа была очень яркой, а его вклад в развенчание признанных богов, традиций и обычаев является уникальным. Этика Сократа построена на новом принципе: истинная польза и истинное блаженство связаны с активностью, деятельностью самой личности. Нравственное объявляется результатом познания, добродетель – внутренним свойством человека.

Платон рассматривает личность, ее культурный и моральный облик, как продукт развития общества и государства. В политике и искусстве Платон защищал традиции прошлого, не принимал новых веяний. Пристрастие к традициям Платона вызвано его верой в незыблемость моральных основ аристократического государства. Анализ природы прекрасного и нравственного (что в Древней Греции называлось единым словом “калокагатия”), проделанный Платоном во многих его трудах, приводит его к глобальному назидательному выводу: “Прекрасное – трудно. Это я, кажется, узнал!”

Аристотель в своем учении о человеке рассматривает добродетели как качества, которые приобретаются в процессе человеческой жизни и деятельности. Добродетели оказываются средством к достижению цели (но высшей целью у Аристотеля, высшей человеческой добродетелью, является созерцание, которое любят ради него самого). Человек, живущий по принципу калокагатии, выступает мерилом истины, добродетели и красоты.

В дальнейшем, с упадком античной культуры, переосмысливаются и нормы поведения человека в обществе. Киренаики в Греции провозгласили единственной целью человеческого существования – наслаждение, отрицая все другие нормы и принципы бытия. Римский поэт Овидий, развивая эти идеи в своем “Искусстве любви”, говорил: “Всякий думает о своем наслаждении”. “Говорить ли мне о том, что добродетель всюду у нас смешана с пороком? Дружба, верность – только пустые звуки... Старайся нравиться мужу своей возлюбленной. Ничто не облегчит тебе так достижение твоей цели, как дружба мужа”. Овидий не отказывает в советах и женщинам: “Что делать женщине, если ее возлюбленный более легкомысленен, чем она? Быть может, и она может иметь несколько возлюбленных? Это кажется нам невероятным, но это сущая правда”. Овидий воспевает утехи любви, напоминая о бренности жизни: “Годы проходят, как вода. Ушедший поток не вернется к своему источнику. Прожитый час прошел безвозвратно”.

Однако есть неизбежная логика поведения “ловца удовольствий”: его пресыщенную чувственность могут подстегнуть лишь все более утонченные наслаждения, что, в конце концов, ведет к извращенности. В “Сатириконе” Петрония мелькает непрерывный калейдоскоп извращенной, опустошающей чувственности – каждое следующее наслаждение подхлестывает, как удар кнутом, заставляет быть изобретательным в поиске наслаждений. Поэт Эвмолл говорит: “Все позволенное – противно, и вялые, заблудшие души стремятся к необычному...” Эпикур, напротив, воспевает безмятежность духа, которая достигается добродетелями, и, прежде всего, мудростью.

Наиболее категоричны в противопоставлении внутреннего и внешнего мира – стоики. Прекрасным и этичным для стоика может быть лишь внутренняя стойкость и красота. Все внешнее – ничтожно и преходящее. Марк Аврелий писал: “Что нужно разлагать предметы, которые кажутся нам привлекательными, выясняя их малую ценность и сбрасывая с них блестящее одеяние, которыми они украшают себя. Единственное благо – духовная свобода и добродетель, взятые “сами по себе”.

В античной литературе мы часто сталкиваемся с обычаями и правилами поведения того времени. Например, в скандинавской “Заае” довольно подробно рассказывается об обычаях застолий, и особое внимание уделяется правилам произнесения тостов.

Тем или иным нормам и правилам поведения посвящены многие, даже очень древние, трактаты и книги. Так, Гомер в “Одиссее” описывает нравы богов и героев. Их поступки и образ мыслей предлагаются в качестве образца для подражания простым смертным. Интересно, что при этом сколь-нибудь устойчивого морального кодекса еще не формулируется. Просто есть герои, они совершают героические поступки, и не задумываются над их нравственным содержанием.

Гесиод в книге “Труды и дни” также уделяет немало внимания нравам и традициям. Например, выписывает правила поведения для женщин, те нормы, которые должна соблюдать мужнина жена. И у Гесиода, в отличие от Гомера, уже есть нравственная позиция, уже есть определенные, сформулированные правила поведения людей. В основе его кодекса – труд, справедливость, бережливость, расчетливость, законность.

“Признак изящества – приличие, признак щегольства – излишество”, – так рассуждал о нормах приличия афинский оратор Исократ (436 – 338 гг. до нашей эры).

Знаменитые “семь мудрецов” Древней Греции формулируют свои этикетные нормы: “Почитай старших”, “Обуздывай гнев” (Хилон), “Спеши угодить родителям” (Фалес), “О богах говори: они есть” (Биас), “Предпочитай старые законы, но свежую еду” (Периандр), “Ничего – слишком” (Соломон) и пр.

Античная культура осознавала себя культурой городской. Эллины – даже в эпоху раздробленности – осознавали себя не только членами определенной городской общины (полиса), но и представителями одного из эллинских племен. Каждая форма сознания предполагала определенные стереотипы поведения, актуализировавшиеся в зависимости от обязательств. И в культурном контексте собственно этическое самосознание с его коренным противопоставлением “эллин-варвар” обладало повышенной актуальностью.

В период античности большое влияние на умы и души людей (граждан полиса) оказывали философы, к которым в то время относили всех, посвящающих себя умственным занятиям. Причем, влияние это распространялось не только через беседы, трактаты и публичные выступления. Предметом обсуждения и образцом для подражания становилась повседневная жизнь философа, особенности его поведения, речи и т.д. Таким образом, своего рода этикетным кодексом становились для учеников и последователей жизнь и манеры учителя.

Сознательное культивирование правил, определяющих внешние формы поведения – этикета, ряд исследователей относят к периоду античности (древняя Греция и Древний Рим). Именно в это время наблюдаются первые попытки специального обучения людей красивому поведению. Само “красивое поведение” в это время практически совпадало с добродетелями античного человека, с его представлениями о нравственности и гражданственности. Сочетание красивого и нравственного (благородного) обозначалось у древних греков понятием, как уже упоминалось, “калокагатия” (греч. “калос” – прекрасный, “агатос” – добрый). Основой калокагатии было совершенство и телесного сложения, и духовно-нравственного склада. Наряду с красотой и силой она заключала в себе справедливость, целомудрие, мужество и разумность. В этом смысле в античности не было этикета как собственно внешней формы проявления культуры человека, поскольку не было самого противопоставления внешнего и внутреннего (этикетного и нравственного).

Правила повседневного поведения лишь в самой общей форме ориентировали человека на проявление его личных добродетелей. Поведенческие нормы не указывали, как следует действовать в конкретных ситуациях, и давали только общее направление деятельности, представляя каждому максимальную свободу выбора поведения.

Главное для древних греков было – жить разумно, просто по заветам предков и законам государства, избегая излишеств и крайностей. Иначе говоря, важнейшим принципам, определявшими их стратегию поведения, были принципы “разумности” и “золотой середины” (“разумной меры”).

Нормы поведения были ориентированы на человеческую разумность, рассудительность и несли в себе заряд целесообразности. Хорошим воспитанием считалось то воспитание, которое научает человека, прежде всего, самостоятельно думать, размышлять, а, умея думать, он сам сообразит, где и как себя вести, какой вариант поведения предпочесть. Не случайно, поэтому именно в эпоху античности приобрели такую популярность диалоги как форма поиска наиболее правильного, истинного варианта ответа на поставленные вопросы. Вспомним хотя бы “Застольные беседы” Плутарха, построенные на принципах диалога, спора мудрецов, выясняющих, какое поведение человека в тех или иных жизненных обстоятельствах будет более предпочтительным. А предпочтительными оказывались те варианты поведения, которые отличались практичностью, целесообразностью, разумностью! Так, например, при обсуждении вопроса о том, “почему, поднявшись с ложа, следует немедленно убрать постель”, участники беседы пришли к выводу: “...это наставление, скорее всего, направлено против дневного сна: утром следует тотчас устранить обстановку, располагающую ко сну; отдыхать надо ночью, а поднявшись утром, работать, не уподобляясь мертвому телу: ведь от спящего человека пользы не больше, чем от мертвеца”.

Кроме того, важным считалось не внешнее оформление поступка, не его форма, а его смысл, содержание. Философ Фалес говорил: “Надобно не с виду быть пригожим, а с норову хорошим”.

В это время формируются, в частности, представления о обходительности. (Нравственный прообраз того, что позже стали называть манерами). Согласно концепции Аристотеля, она бывает трех родов: “Первый род – в обращении: например, в том, как обращаются ко всем встречным и приветствуют их, протягивая руку. Второй – когда приходят на помощь всякому бедствующему. И, наконец, третий род обходительности – когда бывают гостеприимными в застольи”. Своеобразным примером обходительности третьего рода и благородства может служить поступок Юлия Цезаря: “... когда у кого-то на обеде было подано старое масло вместо свежего и остальные гости от него отказались, он один брал его даже больше обычного, чтобы не показать, будто он упрекает хозяина в небрежности или невежливости”.

Важнейший принцип культуры античности – принцип “золотой середины”, “разумной меры” – в несколько трансформированном виде вошел в число основных принципов этикета, правил хорошего тона.

Аристотель подробно изложил его в своих трудах: “Быть достойным человеком – значит обладать добродетелями... добродетель есть некая середина между противоположными страстями.... избыток и недостаток присущи порочности, а обладание серединой – добродетели.... добродетель есть сознательно избираемый склад (души), состоящий в обладании серединой по отношению к нам, причем определенной таки суждением, каким определит ее рассудительный человек, желающий быть достойным человеком, ведь в любом деле трудно держаться середины”.

В реальной жизни античного общества этот принцип “разумной меры” не всегда удавалось соблюдать, особенно в период Римской империи. Жизнерадостность, стремление к благу и удовольствиям, присущие античному человеку, нередко перерастали в излишества в приеме пищи, увеселениях и т.п., о чем существует немало исторических свидетельств. Так, например, Светоний повествует о том, что римский император Клавдий “до еды и питья был жаден во всякое время и во всяком месте... От стола он отходил не раньше, чем, отяжелев и взмокнув, и тут же ложился навзничь, чтобы во сне ему облегчили желудок, вставив перышко в разинутый рот”. А император Вителий устраивал “пиры по три раза в день, а то и по четыре – за утренним завтраком, дневным завтраком, обедом и ужином”. Неразвитости этикетных норм способствовало и то обстоятельство, что единой формой римского самосознания было самосознание общинное. Здесь нет противостояния с варварами. Раб, при соблюдении определенных правил приписывался к римской общине. Понятие “римлянин” никогда не было этническим в собственном смысле слова.

С одной стороны, тому кто усвоил один из гражданских языков Римской империи, открывалась дорога к образованию и восприятию общей для всех римлян культурной традиции, локальные варианты которой оставались при этом весьма разнообразными. С другой стороны, вливание столь разнородных вариантов и культурных традиций размывали основы нравственных категорий и правил поведения империи, что вело к падению нравов.

В целом культура этого периода была замкнутой мужской культурой. Женщины считались существами низкими по развитию, поэтому они не допускались к культурно-политической, гражданской жизни общества. Философ Фалес (а по некоторым источникам – Сократ) даже говорил, что он “... за три вещи благодарен судьбе: во-первых, что он человек, а не животное; во-вторых, что он мужчина, а не женщина; в-третьих, что он эллин, а не варвар”.

Личностным образцом того времени был образец мужского типа поведения, благородного человека, героя, несущего в себе единство нравственных, гражданских, эстетических черт. Благородство связывалось прежде всего с аристократическим происхождением. Благородного мужчину должна была отличать красивая речь и учтивость. “Имеется в виду не какая-нибудь риторика, но речь, отличающая верхние слои общества от простонародья”. Именно культура речи на протяжении следующих столетий была одним из наиболее ярких проявлений этикетной культуры человека, своеобразной “этикеткой”, подчеркивающей его классовую и культурную принадлежность.

Учтивость проявлялась во всем: учтивый человек не стремился выйти на первый план, вел себя сдержанно, проявлял тактичность по отношению к гостям, не задавал лишних вопросов.

Благородный человек “щедр и широк по натуре, соблюдая, однако, середину между плебейским швырянием денег на ветер и мелочной привязанностью к деньгам. Сам он оказывает благодеяния, но принимать их стыдится. За благодеяние он воздает еще большим благодеянием, чтобы во всем иметь превосходство”.

Кроме того, он избегает резких движений и говорит спокойно. Он предпочитает “владеть вещами прекрасными и не приносящими пользы, ибо это свойственно человеку самодостаточному”.

Но все же главная отличительная черта благородного человека – это забота о чести, стремление к славе и почестям.

В условиях беспрерывных войн военный успех и военная доблесть оказывались естественным путем к славе. Подъем по лестнице должностей или, что, по сути, то же самое, почестей делался источником еще большей славы. Должность становилась достоянием фамилии, которая получала право хранить изображения прославленных предков. Подвиги членов фамилии делали ее “знатной”, то есть знаменитой, а слава предков обязывала потомков не только ее блюсти, но и стараться ее превзойти.

Вместе с тем безудержное стремление к первенству и славе нередко принимало извращенные и даже комические формы. Достаточно вспомнить исторический анекдот о том, как Алкивиад отрубил хвост своей собаке, чтобы привлечь к себе внимание афинян. Или трагический пример истории с Геростратом, который поджег храм Артемиды Эфесской с целью прославиться. И это ему вполне удалось, его имя стало нарицательным.

“Заботе о собственной чести неизбежно сопутствует и боязнь прослыть смешным... Незаслуженным бесчестием аристократ пренебрегает, хотя никому не позволит себя задевать, ибо спокойно сносить обиду пристало рабу....Он не выказывает свою силу над теми, кто стоит ниже его, зато держится величественно с людьми высокопоставленными”.

Отличительной чертой аристократа является презрение к физическому труду, как и любому платному занятию. Он должен избегать клейма профессионализма, и это, безусловно, роднит его с дворянами и джентльменами последующих эпох. В мирное время он любит роскошные обеды, пение, музыку, свежесть одежд, сладострастные бани и мягкое ложе.

Описанный образ представителя этого праздного аристократического класса противопоставляется типу простака (или, как его еще называли, “неотесанного”), который контрастно оттенял черты благородного человека. Ученик Аристотеля Феофраст изобразил его в своем произведении под названием “Характеры” следующим образом: “А неотесанный вот какой человек....Сапоги носит непомерно большие и выше колен, так что видна его нагота. На улицах города ничто его не удивляет и не поражает, только когда увидит быка, осла или козла, то останавливается и внимательно разглядывает. Доставая что-нибудь из кладовой, он тут же наестся и хлебнет неразбавленного вина... Завтракает на ходу, задавая корм скотине... В бане он поет и сапоги подбивает гвоздями”.

В целом в Римской империи высшие слои общества приходят к мысли о необходимости выделиться, занять особое положение в обществе и подчеркнуть его с помощью особой этикетной атрибутики в одежде, украшениях, в оформлении застолий и поведении за трапезой и т.д., закрепив все это в особых правилах приличия. Так начинают складываться основы собственно этикетного поведения.

В Древнем Риме к Юлию Цезарю обращались просто “Цезарь”. С укреплением императорской власти начали вырабатываться особые правила обращения к монарху и правила, регламентирующие жизнь двора. Византийский император Константин стал внедрять иерархические отношения среди аристократии и ввел титулы, которые были обязательны при обращении к лицам, принадлежавшим к знати. Соответственно рангу и титулу каждый придворный должен был участвовать в церемониях, выполняя строго определенные функции.

Я что-то не договорил про этикет в античности, тогда сделай замечание в комментариях Надеюсь, что теперь ты понял что такое этикет в античности и для чего все это нужно, а если не понял, или есть замечания, то не стесняйся, пиши или спрашивай в комментариях, с удовольствием отвечу. Для того чтобы глубже понять настоятельно рекомендую изучить всю информацию из категории Этикет

Ответы на вопросы для самопроверки пишите в комментариях, мы проверим, или же задавайте свой вопрос по данной теме.