Эмоции у животных

Привет, сегодня поговорим про эмоции у животных, обещаю рассказать все что знаю. Для того чтобы лучше понимать что такое эмоции у животных , настоятельно рекомендую прочитать все из категории Сравнительная психология и Зоопсихология.

Животным в той же степени, что и людям свойственно проявление эмоций, однако список эмоций у животных беднее.

Чем более развитый организм, чем выше его эволюционная ступень, тем больше у него эмоций, тем они сложнее. Эмоции развиваются в первую очередь у стадных животных, поскольку выполняют в первую очередь коммуникативную функцию. Эмоции у обезьян вполне развиты, у них живая мимика и богатый интонационный арсенал, а вот эмоции например у лося весьма скудны, поскольку он, как преимущественно одиночное животное, общается преимущественно с соседней осиной. Кошки, собаки и лошади, особенно живущие вместе с человеком - профессора психологии.

Эмоции животных - не реакции, а активные средства общения и влияния

Эмоции животным служат, а не просто у животных появляются, как реакции. Считать, что высокоорганизованные животные не используют эмоции - не верно, они их активно используют, и еще как!

Любая лошадь, например, уже издали оценивает вас: вашу пластику и мимику и мгновенно определяет - зачем вы к ней идете, умеющий вы или начинающий, боитесь ее или нет. Если вы не дай бог боитесь - лошадь встретит вас яростью(или страхом- если лошадь не злая) и будет самозабвено злиться (или бояться вас) до тех пор, пока вы не уйдете из ее денника. Если вы на место себя позовете уверенного человека, знающего лошадей - можете проверять - лошадь злиться перестает почти тут же, все страшилки немедленно растворяются.

Все то же самое касается голода, жажды, усталости - если лошади рядом с вами неинтересно, она вспоминает о том, что она голодная и под это дело сруливает от вас грызть ближайший сухой куст. Если вы попробуете объяснить ей, что это неправильно - получите ленивое животное, мечтающее, чтобы от него отстали. Будете злиться - получите упрямого осла, ни в какую не желающего сдвигаться с места. Рискнете ударить - получите животное предельно напуганное и совершенно не понимающее, в чем дело, либо агрессивное и злое.

Напуганная кошка

Агрессивная кошка

Введение

Считается, что все или почти все поступки животных объясняются инстинктами. Если же говорить об эмоциях животных, то диапазон их вроде бы неширок: испуг и страх, раздражение и гнев. А чувства доброты, печали, ненависти и сострадания? Свойственны ли они животным? Или, оценивая какие-то их реакции, мы невольно хотим увидеть в необычном проявлении чувства, свойственные нам самим?

В данной работе мы будем опираться на исследования таких ученых как Шеррингтон, Ланге, Хебб, Джеймс, Мак-Фарленд, Жане, Гриффин и др.

Актуальность данной темы заключается в том, что эмоции и чувства наименее разработанная область зоопсихологии, поскольку на пути их исследования стоят принципиальные трудности.

Цель работы: раскрыть факты, свидетельствующие о наличие эмоций у животных и показать роль эмоций в их жизни.

Исходя из данной цели, были поставлены следующие задачи:

1. Изучить и проанализировать литературные источники, а также материалы Всемирной сети Интернет, посвященные данной теме.

2. Показать роль эмоций в жизни животных.

3. Раскрыть факты, свидетельствующие о наличие эмоций у животных.

Глава I. Роль эмоций в жизни животных

Анализ литературы, посвященной данной теме, показывает, что старые антропоцентричные теории приписывают способность чувствовать исключительно человеку, однако новые эксперименты доказывают, что высшие животные любят, получают удовольствие и чувствуют себя подавленными, так же, как и мы.

Эмоция, как и другие виды психической деятельности, возникла и развилась в процессе эволюции. Следовательно, на каком-то этапе эволюции она явилась важным приспособительным фактором.

Жизнь животных, в том числе и предков человека, отличается одной важной особенностью: неравномерностью нагрузок. Периоды крайнего, максимального (а может, и сверхмаксимального) напряжения чередуются с периодами относительного покоя и расслабленности.[1]

В этом, по-видимому, одно из существенных отличий животных от представителей растительного царства. Растения добывают питание с помощью листьев и корневой системы более или менее непрерывно. Если и существуют колебания, то они обусловлены фотопериодичностью, сезонностью, то есть приспособлением обменных процессов к каким-то внешним ритмам. Но зато растение навеки приковано к месту своего обитания. А способность свободного перемещения в пространстве есть свойство высших проявлений жизни, и оно связано с апериодичностью, с кратковременностью и неравномерностью действия раздражителей, с «импульсным» характером нагрузок и питания. Если растение питается почти непрерывно, то у животного периоды приема пищи и особенно воды чрезвычайно непродолжительны. Они составляют очень малую часть «распорядка дня» животного.

Во время охоты и преследования добычи, в схватке с сильным хищником, угрожающим жизни, или в момент бегства от опасности от животного требуется большое напряжение и отдача всех сил. Критерии экономности здесь оказываются несостоятельными. Животному требуется развить максимальную мощность в критической для него ситуации, пусть даже это будет достигнуто за счет энергетически невыгодных, неэкономичных процессов обмена веществ.

Ситуация сравнима с работой двигателя военного корабля. Мощность его, допустим, 30 тысяч лошадиных сил, но конструкция предусматривает возможность форсирования до 50 тысяч лошадиных сил. При этом происходит быстрое изнашивание двигателя и непомерно большое расходование топлива. Поэтому в обычном походе такое форсирование двигателя не допускается. Однако в бою, когда речь идет о жизни и смерти, оно абсолютно необходимо. В чрезвычайных обстоятельствах физиологическая деятельность животного также переключается на работу в «аварийном режиме». В этом переключении и состоит первоначальная физиологическая и адаптивная роль эмоций. Поэтому эволюция и естественный отбор закрепили в животном царстве это психофизиологическое свойство.[2]

Возникает вопрос: почему в процессе эволюции не развились организмы, которые постоянно работали бы на таких «повышенных мощностях»? Ведь им не нужен был бы механизм эмоций для приведения организма в боевую готовность, так как они всегда находились бы в состоянии «алертности». Ответ ясен из сказанного выше. Состояние боевой готовности связано с очень высокими энергетическими затратами, с неэкономным расходованием питательных веществ. Таким животным понадобилось бы огромное количество пищи, и большая ее часть пропадала бы зря, расходовалась бы впустую. Для живого организма это невыгодно: лучше обладать низким уровнем обмена веществ и умеренной силой, но при этом иметь «аварийные механизмы», которые в надлежащий момент переключат организм на функционирование в ином, более интенсивном режиме, то есть позволяют развивать более высокую мощность, когда в этом есть действительная необходимость.[3]

Существует и другая функция эмоций – сигнальная.

Эмоция голода заставляет животное искать пищу задолго до того, как истощатся запасы питательных веществ в организме.

Эмоция жажды гонит животное на поиски воды, когда запасы жидкости в организме еще не исчерпаны, но уже оскудели, стали ниже некоторого «сигнального» уровня.

Боль сигнализирует животному, что его живые ткани повреждены и находятся под угрозой гибели.

Ощущение усталости и даже изнеможения появляются значительно раньше, чем подходят к концу энергетические запасы в мышцах. И если усталость снимается могучей эмоцией страха или ярости, то организм животного после этого в состоянии проделать еще весьма значительную работу.

Значит, усталость лишь сигнализирует животному об израсходовании части его энергетических ресурсов и накоплении продуктов их распада.

Как видим, роль эмоций в жизни животных огромна. В этом состоит биологическая целесообразность эмоций как механизма уравновешивания, приспособления к окружающей среде.

Слово «целесообразность» не должно сбивать с толку и внушать ложный вывод, что эмоции были якобы созданы специально для какой-то цели. Просто наличие эмоционального механизма оказалось выгодным для животного, и естественный отбор, действуя с непреодолимой силой на протяжении многих поколений, закрепил это свойство как важное и полезное.[4] Но в отдельных конкретных ситуациях эмоции могут быть и вредными, приходя в противоречие с жизненными интересами животного. Так, эмоция ярости помогает хищнику, удесятеряя его силы в момент преследования добычи. Но эта же эмоция ярости зачастую приводит его к гибели, лишая осторожности и осмотрительности. Здесь осуществляется закономерность, которая присуща любому биологическому механизму приспособления: в общем итоге механизм этот способствует выживанию вида, но в частных проявлениях – не всегда полезен, а иногда и вреден.[5]

Глава II. эмоции у животных

Здоровые животные, бегая, прыгая и играя, чувствуют удовольствие и всем своим видом показывают, что они счастливы. Наблюдатели за дельфинами видели, как плавая синхронно, прыгая и плавая наперегонки, дельфины выражают радость бытия. Очевидно, что многим животным нравится играть, и они используют любую возможность для игр с себе подобными. Можно объяснить с эволюционной точки зрения то, что щенкам нравится играть, потому что это помогает им развить навыки, которые впоследствии им пригодятся. Тем не менее, очевидно, что они зачастую играют просто из удовольствия играть. Игривое животное старается вовлечь в игру другое, находящееся поблизости. Если другое животное отказывается, ищут другого товарища для игр. Если такого нет, животные способны играть с любой вещью, и даже со своим собственным хвостом. Иногда радость игры заражает других, и вся стая включается в игру. Этолог Марк Бекофф наблюдал веселые прыжки лося на снегу, который прыгал, как акробат, без устали и с видимым удовольствием от прыжков. Несмотря на то, что было полно свежей и сочной травы совсем недалеко, он предпочитал развлекаться на снегу. Даже буйволы любят скользить на льду, издавая радостное мычание.[6]

Слоны могут жить около 60-ти лет, в течение которых у них 6 раз сменяются зубы. Потеряв последний зуб (не позднее 65 лет), они не могут есть и умирают от голода. Слоны живут в матриархальных семьях, состоящих из нескольких взрослых самок и их детенышей, самая старая самка в стаде является матриархом. Но их социальные отношения выходят за рамки семейного клана. Когда две знакомые друг другу семьи встречаются в саванне, они приветствуют друг друга с явным удовольствием, шевеля ушами, трогая друг друга клыками и издавая громкие звуки своим хоботом. Матриархи здороваются друг с другом, и каждый индивидуум с радостью приветствует всех знакомых из другой семьи. Цинтия Мосс, которая провела 30 лет, наблюдая за семьей диких слонов в Амбросели (Кения), пишет: «Я все еще прихожу в возбуждение каждый раз, когда вижу одну из церемоний семейных приветствий». ‘Даже тогда, когда я выступаю сугубо как ученый, у меня не появляется сомнений в том, что слоны радуются, видя снова друг друга. Может быть, это не то же самое, что и человеческая радость, и не может быть приравнена, но это слоновья радость и она выполняет очень большую роль в их социальной системе»[7]

Крысы, так же как и люди, выделяют допамин, когда приходят в возбуждение. В людях эмоциональное состояние связано с присутствием определенных нейропередатчиков (молекул, которые служат для сообщения одних нейронов с другими через синапсис). В частности, наши состояния возбуждения и удовлетворения характеризуются тем, что в теле присутствуют большие дозы допамина. Невролог Стивн Силвей обнаружил, что, когда крысы играют, их мозг выделяет большие дозы допамина. Они находят игру возбуждающей, и даже предвосхищают ее: они более активны и возбуждены, когда их несут в место игр. Тем не менее, если им ввести вещество, блокирующее допамин, это поведение прекращается. Другой невролог, Яаак Панскепп, обнаружил, что крысы, играя, также производят эндорфин, как и мы. Гормон окситоцин, который играет роль в сексуальном поведении и в привязанности среди людей, также присутствует в полевых кротах, ухаживающих друг за другом и образующих семью.[8]

В действительности, любовь между животными, которые не являются людьми, не сводится к брачным играм и совершению полового акта. Есть также моменты нежности, избрания партнера, создание постоянных отношений. Об этом говорит сайт https://intellect.icu . Вороны «влюбляются» и создают долговременные пары, как уже описал В.Хейнрих. Также В.Вюрсиг описал брачные игры среди китов около полуострова Вальдес, в Аргентине. Во время брачных игр самец и самка дотрагиваются друг к другу своими плавниками, поглаживают друг друга, переплетают хвосты, плавают вместе, выпрыгивают из воды одновременно. Матери, перевернувшись на спину, поднимают детенышей на живот. Киты даже приглашали наблюдателей присоединиться к игре, что было уже небезопасно, и поэтому мы должны были удалиться на большой скорости. Во всяком случае, видя их ухаживания и постоянные игры, казалось, что они очень веселятся.[9]

Кроме радости, животные чувствуют жалость, депрессию и даже скорбь. Этологи, которые провели много времени со слонами, как Цинтия Мосс и Джойс Пул, научились узнавать многочисленные эмоции, даже удивительное понимание смерти и выражение скорби по случаю потери членов семьи слонов.

Когда слон умирает, все стадо скорбит несколько дней. Согласно Цинтии Мосс, «кажется, что они имеют понятие о смерти. Возможно, это является самой удивительной характеристикой. В отличие от других животных, слоны узнают трупы и скелеты. Они не уделяют внимания останкам других животных, но всегда реагируют, видя труп слона». Видя останки слона, вся семья останавливается, их тела напрягаются. Сначала они приближают свои хоботы, чтобы обнюхать останки, потом щупают и передвигают кости, особенно череп, как будто они стараются узнать умершего. В некоторых случаях они узнают по останкам умершего, и бросают землю и листья на останки.

Когда слон агонизирует, его близкие находятся рядом. Когда он умрет, прежде всего, они постараются оживить его, потом, когда они смиряются с неизбежностью, слоны остаются рядом с телом, с нежностью трогая его хоботами. После многочисленных наблюдений этого поведения, Пул утверждает, что «нет никакого сомнения, что слоны переживают очень глубокие чувства и имеют какое-то представление о смерти».

Смерть слона воздействует на все стадо. Если речь идет о детеныше, его мать несколько дней подряд скорбит рядом с трупом, и даже пытается его переносить при помощи хобота и клыков. Другие взрослые члены группы остаются рядом с ней и замедляют ход, они могут оставаться несколько дней рядом с умершим детенышем, склонив головы и свесив уши, молчаливые и подавленные. Маленьким слонам, которым пришлось быть свидетелями убийства своих матерей, похоже, снятся кошмары, и они с криками просыпаются. Когда погибает взрослый слон, другие слоны пытаются его поднять и не отходят от тела, пока тело не начнет разлагаться. Иногда они отгоняют от тела падальщиков и пытаются закрыть тело листьями. Смерть матриарха семьи вызывает всеобщую скорбь и может привести к распаду группы. Это поведение помогают охотникам и браконьерам убивать слонов. Если они убивают одного представителя стада, можно покончить со всем стадом, потому что остальные не только не убегают, но и стараются остаться рядом с убитым.[10]

Английский приматолог Джейн Гудейл, которая провела много лет среди шимпанзе, смогла наблюдать в них эмоции и чувства различного характера, самое крайнее любопытство и самая крайняя нежность, самая разрушительная агрессия и скорбь по поводу потери близкого члена семьи. Один пример: Флинт, молодой и здоровый шимпанзе, был очень зависим сентиментально от своей матери, матриарха Фло, которая умерла в возрасте 50-ти лет. Флинт очень переживал, и был в не состоянии принять ее смерть. Он отказался оставить труп матери, долгое время сидел рядом, держа ее за руку и издавая жалобный стон. Флинт оставлял труп только на ночь, чтобы забраться в гнездо, где он был рядом с матерью в ту последнюю ночь, когда она умерла. Он оставался в гнезде, неотрывно глядя на труп. Он был так удручен, что даже отвергал еду, которую ему приносили его братья и сестры. Он худел все больше. Через три недели Флинт свернулся клубочком и умер.

Не только слоны и шимпанзе скорбят. Конрад Лоренц отметил, что грусть, которую выражают гуси, очень похожа на грусть детей, и проявляется также: свешенная голова, проваленные глаза: Самки морского льва впадают в отчаяние, когда видят, как их детенышей пожирают касатки: кричат, стонут и скулят, скорбя о их смерти. Даже дельфины, парадигма радости жизни, могут умереть от стресса, как происходит с некоторыми экземплярами во время дрессировки. Это привело Рика О Барри, самого знаменитого из дрессировщиков этих животных, оставить дрессуру.[11]

Чарльз Дарвин, который в 1872 году опубликовал «Выражение эмоций в человеке и животных», совершенно не сомневался, что животные обладают чувствами. Тщательные наблюдения, проведенные им о разных способах, которыми животные, люди и не люди, выражают эмоции, включая весь репертуар нахмуренных бровей, положения ушей, формы открытия рта, движений хвоста, положение шерсти, положений тела, звуки (мурлыканье, стоны) и другие жесты, наблюдения, которые до сих пор в большей части верны. Действительно, эмоции животных очень прозрачны и мы можем определить их с легкостью, если знаем расшифровывать их знаки.

Собаки и волки выражают свои чувства посредством широкого репертуара поз и звуковых сигналов, а также лицевой мимики и запахом. Волки лают, чтобы оповестить о присутствии чужаков на территории. Собаки, когда засекают присутствие незнакомцев, начинают беспокоиться и оповещают об этом громким и продолжительным лаем. Волки воют, чтобы собрать стаю и направить ее во время охоты. Члены стаи, находящиеся вдали друг от друга, сближаются и начинают выть хором, что усиливает социальные отношения в группе перед атакой. Собаки, оставшись одни, тоже воют, собирая свою «стаю» (их человеческого хозяина). Кроме того, они скулят, когда им причиняют боль, когда они разозлены и в то же время напуганы, они угрожающе рычат. Если их агрессивность увеличивается, они подбирают губы и показывают клыки, не переставая рычать. Движения хвоста тоже очень хорошо передают эмоциональное состояние. Хвост собаки очень выразителен. Когда ей страшно, она поджимает хвост и держит его меж задних ног, не позволяя своим анальным железам выделять сигналы. Таков также жест подчинения, который принимают волки, когда проходят рядом с доминантом. И, наоборот, когда собака чувствует себя уверенно и агрессивно настроенной, она жестко поднимает хвост. Если она довольна, но неуверена (что часто бывает в присутствии хозяина), она мягко повиливает хвостом.[12]

Во время первой половины 20 века психология поведения попыталась применить позитивистский метод в изучении поведения, не рассматривая эмоции. Тем не менее, в последние годы появилось очень большое число книг по этологии и неврологии, которые отвергли исключительно поведенческую методологию и признали чувства у животных.[13]

В 1996 году Сюзан МкКарти и Джефри Массон собрали обширную этологическую документацию в книге «Когда слоны плачут», невролог Жозеф Ле Ду опубликовал «Эмоциональный мозг», строго научное исследование невромеханизмов эмоций. Панксепп начал новую веху в 1998 книгой «Affective Neuroscience: The Foundation of Human and Animal Emotions». В 2000 году появились "Infant Chimpanzee and Human Child: Instincts, Emotions, and Play Habits" (N.Ladygina-Kots and F. De Waal), сравнение чувств и детских игр шимпанзе и человека, и важнейшая антология биолога Марка Бекоффа, «The Smile of a Dolphin: Remarkable Accounts of Animal Emotions», где более чем 50 исследователей представляют результаты своих полевых исследований. Известный журнал Bioscience опубликовал в октябре 2000 г. обширное изучение об эмоциях животных, полное ссылок на многочисленные случаи ситуаций, в которых те проявляли свои чувства. До этого времени эти наблюдения игнорировались специалистами по поведению животных, которые называли их анекдотичными. Но, как указывает Бекофф, «множество анекдотов является фактом». И факты настолько многочисленны, что не могут быть игнорируемы. Согласно представлениям Джеймса Ланге, чувство возникает в результате восприятия изменений своих собственных внутренних органов. Субъективное переживание есть следствие, а не причина мышечных, висцеральных изменений. Но эту теорию простыми опытами опроверг Шеррингтон. Перерезав чувствительные пути, ведущие от внутренних органов в мозг, он прекратил связь внутренних органов с мозгом. При этом эмоциональное поведение не нарушалось. Правда, доводы Шеррингтона тоже вызвали возражения. Автор книги «Организация поведения» Дональд Хебб считает, что опыты Шеррингтона ничего не доказали, так как в них речь идет об эмоциональном поведении, а не о субъективном переживании. Точка зрения Хебба кажется ошибочной, потому что он неправомерно отрывает эмоциональное поведение животных от эмоционального переживания. На самом деле первое служит вполне адекватным показателем второго. Кэннон экспериментально доказал роль зрительных бугров (таламуса) в формировании эмоций и показал, что эмоциональное переживание возникает при раздражении этих бугров. Бэрд дополнил теорию Кэннона, указав, что субъективное переживание возникает лишь при распространении возбуждения с таламуса на кору головного мозга. В последние годы Линдслей привлек к объяснению эмоций еще и ретикулярную формацию (сетевидное образование стволовой части мозга), а Пейпез – лимбическую систему.[14]

Так как животные чувствуют удовольствие и боль, мы можем поставить себя на их место и понять их эмпатически, мы можем сочувствовать им, хотя мы не можем сочувствовать грибу, камню или машине, так как те, не имея нервной системы, не имеют эмоций. Известно, что женщины, в среднем, лучшие наблюдатели, чем мужчины, и более тонко понимают оттенки чужих эмоций. Поэтому неудивительно широкое присутствие женщин среди профессиональных этологов, как приматологи Джейн Гудейл, Диана Фоссей и Бируте Гальдикас, или уже упоминавшиеся Цинтия Мосс и Джойс Пул, изучающие слонов. Женщины проявляют большее сочувствие, большее понимание и нежность к животным и их страданиям. Кроме того, они чаще принимают участие в движениях по защите животных.

В Швеции свиньи, коровы и куры защищены законом.

Французская писательница Маргерит Йорсенер написала большую часть международной декларации прав животных. Шведская писательница Астрид Линдгрен была движущей силой движения, которое привело парламент ее страны провозгласить законы, призванные защитить права коров, свиней и кур. Даже в испанской королевской семье Королева более чувствительна к страданиям животным, чем Король, который нередко присутствует на публичном истязании быков на корридах.

Возрастающее признание учеными эмоций животных и их способности чувствовать удовольствия и муки являются движущей силой, которая приводит в наши дни к моральной революции, затрагивая все аспекты нашего отношения к природе. Очень показателен тот факт, что престижный университет США, Принстон, призвал возглавить новую кафедру этики Питера Сингера, известного защитника прав животных.

Во всяком случае, развивая только искусственный, абстрактный, виртуальный мир мы ставим под угрозу наши корни, связывающие нас с жизнью и чувством реальности.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Обобщая все вышеизложенное, следует отметить, что задачи, поставленные в данной работе – выполнены.

Изучено и проанализировано семь основных литературных источников, посвященных заявленной теме; кроме того, в процессе работы были проработаны материалы, взятые из Всемирной сети Интернет.

В первой главе работы показана роль эмоций в жизни животных.

Во второй – раскрыты факты, свидетельствующие о наличие эмоций у животных.

В качестве основного вывода данной работы следует отметить, что фактов и наблюдений, говорящих о богатой палитре эмоций в животном мире, множество. И, в конечном счете, дело сводится к обобщению этих фактов, к научным умозаключениям. Разумеется, из одних и тех же фактов нередко делаются самые различные выводы. Увы, не последнюю роль играет здесь и известный афоризм: «Результат зависит от точки зрения». От утвердившихся взглядов, от общепринятого мнения. А порой и от ложной исходной позиции ученого. «Нет ничего опасней для новой истины, как старое заблуждение». Наверное, эти слова Гете всегда будут справедливы в познании мира. В основе психической деятельности животных, бесспорно, лежит механизм рефлекса – инстинктивная ответная реакция организма на какие-то воздействия. Но разве мы не видим во многих случаях того, что выходит за рамки инстинкта? Нередко на этот вопрос следует привычный отрицательный ответ. Необычный факт отвергается только потому, что противоречит традиционному взгляду. А сомнения остаются, поскольку утвердившиеся объяснения необычных случаев поведения животных далеко не всегда убеждают.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Годфруа Ж. Что такое психология. В 2-х т. Т. 1. М.: Мир, 1996. – 496 с.

2. Джеймс В. Психология. – СПб.: Знание, 1916. – 240 с.

3. Ланге Г. Душевные движения. – СПб.: Питер, 1996. – 180 с.

4. Лурия А. Р. Лекции по общей психологии. – М.: Мир, 1977. – 320 с.

5. Мак-Фарленд Д. Поведение животных. – М.: Мир, 1988. – 517 с.

6. Палмер Д., Палмер Л. Эволюционная психология. Секреты поведения Homo Sapiens. – СПб.: Прайм-Еврознак, 2003. – 384 с.

7. Таранов П. С. Универсальная энциклопедия аргументов. Спорные истины. В 2-х т. Т. 2. – Висагинас: Альфа, 2000. – 656 с.

 

Работая в приматологических центрах, я не раз наблюдала, как самки павианов или макаков продолжали долго носить на руках умершего детеныша, явно встревоженные его необычным поведением. И только когда трупик начинал разлагаться, матери переставали реагировать на него как на собственное дитя и бросали во время дневного перехода. Даже человекообразные обезьяны, по-видимому, не достигают полностью уровня интеллектуального развития, необходимого для понимания феномена смерти. Классический случай, когда после гибели вожака группы горных горилл двое его сыновей в течение суток оставались рядом с трупом отца, пытались заставить его шевелиться, чистили шерсть (характерное проявление привязанности и дружбы у обезьян), но затем ушли и присоединились к своим сородичам. 

Разумеется, крайние проявления скорби, депрессивные реакции, связанные с утратой близких и осознанием феномена смерти, в оформленном виде наблюдаются только у человека. Да и то способность постичь необратимость произошедшего приходит лишь в определенном возрасте: маленькие дети не понимают, куда ушла любимая бабушка и почему так долго не приходит.

Однако отдельные эпизоды из жизни животных позволяют думать, что в исключительных случаях привязанность между индивидами может быть столь высокой, что они не в состоянии перенести тяжесть утраты. В 1979 году известная английская исследовательница Джейн Гудолл рассказала миру трогательную историю самки шимпанзе по имени Фло и ее сына Флинта. По мнению Гудолл, пятилетний подросток умер от горя через три недели после кончины матери. Тогда многие коллеги Гудолл сочли подобные выводы вопиюще ненаучными. «Скорбь по поводу смерти родителей не может быть причиной смерти у животных», – решительно заявляли они.

Интересно, что на бытовом уровне эмоциональность животных мало у кого вызывала сомнения. Владельцы собак хорошо знают, что даже в пределах одной породы можно встретить особей более сообразительных, спокойных и любопытных или же агрессивных, напористых, стремящихся к доминированию. Собаки привязчивы к хозяевам, и разлука вызывает у них психологический стресс сродни отделению ребенка от матери. У моей собаки Пелагеи – большого пуделя – налицо все классические признаки депрессии, когда я нахожусь в отъезде: теряет аппетит, становится вялой и апатичной, неохотно отправляется на прогулку (обычно приглашение погулять вызывает бурю восторга). Собаку даже тошнит, ее прошибает понос. Вселенская скорбь в глазах Пелагеи не раз приводила в ужас мою свекровь: добрая женщина всякий раз была уверена, что собака смертельно заболела и ее нужно срочно везти к ветеринару.

Парадокс в том, что говорить об эмоциях у животных долгое время отказывались именно этологи – специалисты по поведению. Эмоции – принадлежность внутреннего мира индивида, а этологические методы не позволяют непосредственно в него проникнуть. Однако в наши дни взгляды Чарльза Дарвина и Джейн Гудолл находят все больше сторонников и подкрепляются исследованиями в области этологии и нейрофизиологии. С точки зрения современных наук о поведении высшие млекопитающие – это мыслящие существа, обладающие различным темпераментом, личностными характеристиками, индивидуальным опытом и интеллектуальными способностями. Ведущие британские специалисты в этологии и когнитивной психологии Филиппо Аурели и Эндрю Уайтен полагают, что невозможность напрямую судить о субъективном опыте животных не должна служить преградой для изучения их эмоциональной сферы. Современные методы биотелеметрии, методики сканирования активности мозга (ядерно-магнитный резонанс, позитронно-эмиссионная томография) позволяют связать активность определенных структур мозга с соответствующими эмоциональными реакциями и эмоциональной памятью.

 

И здесь оказывается неоценимой информация, накопленная при изучении человеческих эмоций. Она дает точные представления о том, какие участки мозга возбуждаются в состоянии гнева, страха, горя или радости. Большинство структур мозга, задействованных в демонстрации базовых эмоций, у человека и других млекопитающих – в первую очередь у приматов – сходны.

Эмоциональные переживания (гнев, страх, радость) связаны с лимбической системой и корой головного мозга. Лимбическую систему иногда называют «животным мозгом» – ее составные части в целом сходны у всех млекопитающих. Важную роль в продуцировании эмоции играют также некоторые структуры ствола и коры головного мозга. Лимбическая система включает в себя часть ядер передней области таламуса и гипоталамус. А одна из составляющих лимбической системы – миндалина – непосредственно отвечает за реакции страха, тревоги и агрессии у животных.

Важную роль в эмоциональных реакциях играет особая структура, расположенная внутри моста и ствола головного мозга – ретикулярная формация. Это своеобразный фильтр, пропускающий только новую и необычную информацию. В ретикулярной формации находится «голубое пятно» – плотное скопление тел нейронов, нервных клеток мозга. На их уровне эмоциональные реакции провоцируются вследствие выделения особых веществ – нейромедиаторов. Медиатором нейронов «голубого пятна» служит норадреналин. Он оказывает мощное воздействие на эмоциональное состояние человека и обезьян: недостаток норадреналина порождает депрессию, а избыток приводит к стрессовым состояниям.

В ретикулярной формации также находится «черное пятно», нейроны которого выделяют нейромедиатор дофамин, играющий важную роль в возникновении у человека и обезьян приятных ощущений и чувства эйфории.

Сходство эмоциональных реакций человека и обезьян столь велико, что все психотропные препараты сначала испытывают на обезьянах. И, например, диазепам снижает чувство страха у детенышей резусов, содержащихся в изоляции, а небольшие дозы морфина снижают у них стресс при отделении от матери. Такой медикамент, как налоксон, наоборот, усиливает страх и тревогу.

Социальная среда – основное условие для развития эмоций у млекопитающих. Чем сложнее социальная система, чем более разветвлены сети индивидуальных связей, тем богаче и разнообразнее реакции. Эмоции служат важнейшим индикатором состояния животного и надежным сигналом к действию для окружающих его сородичей. Важнейшая функция эмоций – укрепление и регуляция социальных отношений в группе. Информацию об эмоциональном состоянии сородича окружающие члены группы «считывают» по его выразительным движениям – позам, мимике, вокализации. Вот почему мимика приматов, ведущих одиночный ночной образ жизни (лори, галаго, мышиные лемуры), значительно беднее, чем мимика мартышек, павианов или шимпанзе – животных дневных и организованных в сложные социальные объединения.

Все общение обезьян словно пронизано эмоциональными сигналами. Позы и гримасы позволяют не только выражать (и понимать) любовь, привязанность, угрозу, помогают примиряться после конфликта, приглашать к игре, но и способствуют формированию отношений доминирования-подчинения... Если вожак бурых макаков начинает скалиться, это позволяет другим членам группы вовремя среагировать и на всякий случай держаться в отдалении. И наоборот: умиротворенное почмокивание свидетельствует о дружественном расположении, создает ощущение эмоционального комфорта у партнера, снижает стресс.

 

Эмоции – это не просто спонтанные реакции, а эффективные регуляторные программы, позволяющие животным лучше адаптироваться во внешней среде.

Обезьяны способны сопереживать: наблюдения за бонобо, шимпанзе, гориллами показывают, что они в состоянии (по крайней мере, в зачаточном виде) поставить себя на место другой особи и предсказать ее возможную реакцию. Британский исследователь Роберт Данбар показал, что у приматов рост неокортекса – коры больших полушарий – относительно размеров всего мозга напрямую связан со сложностью социальной организации. А его коллега Ричард Берн установил, что зачатки самосознания и знаний о психологическом состоянии сородича позволяют обезьянам мастерски манипулировать окружающими – притворяться больными, делать вид, что происходящее им безразлично, подавать ложные эмоциональные сигналы тревоги или демонстрировать ложное благорасположение. Описаны случаи, когда молодые самки из гарема стареющего самца павиана-гамадрила, прячась за скалой или другим укрытием, спаривались с молодыми самцами, подавляя громкие возбужденные крики, типичные в сексуальном контексте.

Известный приматолог Франс де Ваал, описывает, как один из подчиненных самцов шимпанзе в зоопарке регулярно поднимал «ложную тревогу», чтобы избежать агрессии со стороны более высокорангового самца (обычно такие действия шимпанзе производили, когда в их вольер заходили служители). Джордж Таннер и Ричард Берн приводят примеры случаев, когда шимпанзе и гориллы прикрывали ладонью нижнюю часть лица, чтобы не выдать своего эмоционального состояния и тем самым ввести в заблуждение партнеров. Точно так же часто поступают шахматисты...

Эмоциональное состояние у приматов передается в первую очередь с помощью мимики. В передаче информации на близкие расстояния ведущую роль играет именно она. Голландский приматолог Ян ван Хоф доказал, что внешние проявления радости и счастья (улыбка и смех) у человека представляют собой эволюционные производные от мимики открытого рта и обнаженных зубов у обезьян. Наша улыбка соответствует беззвучно обнаженным зубам у макаков-резусов, яванских макаков или маготов, а смех, видимо, мимике открытого расслабленного рта, которую демонстрируют все виды обезьян во время социальной игры или игровой борьбы. Такую демонстрацию часто называют игровым лицом – рот широко открыт, зубы полностью спрятаны за губами (например, у бурых макаков). Игровое лицо часто сопровождается прерывистым, в ритме стаккато дыханием. Я неоднократно наблюдала игровое лицо как производное ритуализованной угрозы у шимпанзе, когда тем удавалось «удачно подшутить» над людьми. Шимпанзе из Колтушского филиала института физиологии Санкт-Петербурга постоянно следили за мною и моей аспиранткой Лилей и бурно радовались, если им удавалось застать нас врасплох и метко запустить в нас кусочком экскрементов. Радость была неподражаемой – игривое лицо и характерные сопящие звуки сопровождались хлопаньем в ладоши и притопыванием. Точь-в-точь как уличные сорванцы, запустившие камнем в окно сварливой соседки.

 

 

Гримаса страха – сомкнутые, широко обнаженные зубы в сочетании с застывшей защитной позой (например, у резусов или яванских макаков) обычно присутствует в ситуациях социальной напряженности. Тот, кто демонстрирует гримасу страха, занимает отчетливо подчиненное положение. У некоторых видов (макаки магот, шимпанзе) беззвучно обнаженные зубы могут также служить для умиротворения и являться сигналом к примирению. Как показали французские исследователи Бернар Тьери и Одиль Петит, у тонкинских макаков эта мимическая демонстрация вообще никак не связана с доминированием и подчинением. После конфликта один из бывших противников приближается к другому, обнимает его и показывает обнаженные зубы, постепенно данная демонстрация начинает приобретать игровой характер и преобразуется в открытый рот с обнаженными зубами.

Сравнительный этологический анализ показывает, что разные виды могут демонстрировать одну и ту же мимику в разных ситуациях. У тонкинских макаков улыбка (беззвучно обнаженные зубы) и смех (расслабленный открытый рот) появляются в том же контексте, что и у людей. Но, по мнению Яна ван Хофа, изначально обнаженные зубы свидетельствовали о страхе и применялись для умиротворения нападающих. В дальнейшем у видов с толерантными социальными отношениями этот знак подчинения стал использоваться и в целях умиротворения, утешения, а также в игровом контексте.

Работы современных специалистов-этологов, нейрофизиологов и психологов позволяют выделить четыре важные функции эмоций у животных: фильтрация и усиление жизненно важных сигналов, получаемых из окружающей среды; информирование окружающих о внутреннем состоянии индивида; участие в регуляции социальных взаимодействий; регуляция поведенческих ответов индивида. Эти функции, присущие эмоциям у обезьян, закрепились в процессе эволюции у человека.

На этом все! Теперь вы знаете все про эмоции у животных, Помните, что это теперь будет проще использовать на практике. Надеюсь, что теперь ты понял что такое эмоции у животных и для чего все это нужно, а если не понял, или есть замечания, то не стесняйся, пиши или спрашивай в комментариях, с удовольствием отвечу. Для того чтобы глубже понять настоятельно рекомендую изучить всю информацию из категории Сравнительная психология и Зоопсихология