Лекция
Это продолжение увлекательной статьи про теория привязанности.
...
быть более значимым, чем сам контент.[56] Однако, к сожалению, нет достоверного метода измерения привязанности в дошкольном или в раннем подростковом возрасте (примерно от 7 до 13 лет).[57] Некоторые исследования старших детей определили дальнейшие классификации привязанности. Мэйн и Кэссиди заметили, что дезорганизующее поведение в младенчестве может проявиться в ребенке через заботливо-контролирующее или карательное поведение в целях управления беспомощным или угрожающе-непредсказуемым значимым взрослым. В этих случаях поведение ребенка организовано, но само поведение рассматривается исследователями как «дезорганизующая» форма (D), так как иерархия в семье уже не подчиняется родительскому авторитету.[58]
Патриция Маккинси Криттенден разработала классификацию новых форм избегающего и амбивалентного поведения привязанности. К ним относятся уход и карающее поведение, также выделенные Мэйн и Кэссиди (А3 и С3 соответственно), а также другие паттерны, такие как компульсивное согласие с пожеланиями угрожающего родителя (формат А4).[59]
Идеи Криттенден, разработанных из предложения Боулби о том, что «при определенных неблагоприятных обстоятельствах, тянущихся из детства, избирательное исключение информации может быть адаптивным. Однако, когда в подростковом и зрелом возрасте ситуация меняется, постоянная изоляция определенных форм информации могут стать неадекватной».[60]
Криттенден предложила, что основными компонентами опыта опасности человека являются два вида информации:[61]
1. «Аффективная информация» — эмоции, спровоцированные зарядом опасности, такие как гнев или страх. В детстве эта информация будет включать в себя эмоции, спровоцированные необъяснимым отсутствием фигуры привязанности. Где бы ребенок не сталкивался с бесчувственным или отвергающим родителем, единственной стратегией сохранения доступности фигуры их привязанности — это попытаться исключить из сознания или поведения любую эмоциональную информацию, которая может повлечь за собой отвержение.
2. Причинные или другие последовательно упорядоченных знания о потенциале безопасности или опасности. В детстве это включает знания о поведении, которые указывают на способность фигуры привязанности стать надежным убежищем. Если знания о формах поведения, которые указывают на способность фигуры привязанности быть надежным убежищем подвергается сегрегации, то ребенок может попытаться удержать внимание значимого взрослого с помощью цепкого или агрессивного поведения, или чередуя оба способа. Такое поведение может увеличить доступность фигуры привязанности, который иначе выглядит непоследовательной или вводящей в заблуждение ребенка, обуславливая для него ненадежность защиты и безопасности.[62]
Криттенден предполагает, что оба вида информации можно отделить от сознания или поведенческого выражения как «стратегию» поддержания доступности привязанности (см. выше раздел о дезорганизующей/дезориентированной привязанности для различия «типов»): «Стратегии типа А, согласно гипотезе, должны были основываться на уменьшении ощущения угрозы, чтобы также уменьшить ответную реакцию. Стратегии типа С предположительно должны основываться на усилении восприятии угрозы с целью усиления той же ответной реакции.»[63] Тип стратегии А отсекает эмоциональную информацию о чувстве угрозы, а тип С — временно-упорядоченные знания о том, как и почему доступна фигура привязанности. Напротив, стратегии типа В эффективно используют оба вида информации без особых искажений.[64] Например: малыш может впасть в зависимость от истерических стратегий типа C с целью поддержания наличия фигуры привязанности, чье непостоянное присутствие привело ребенка к недоверию или искажению причинно-следственной связи их собственного поведения. Это может привести значимого взрослого к более четкому представление об их потребностях и к адекватному реагированию на их поведение привязанности. Получая опыт более надежной и предсказуемой информации о наличии значимого взрослого, ребенку больше не нужно будет использовать насильственные методы с целью поддержания доступности их значимого взрослого, и они смогут развивать надежный тип привязанности к нему; так как дети будут верить, что их потребности обязательно будут услышаны.
Исследование, основанное на данных лонгитюдного исследования Национального института здоровья ребенка и развития человека изучение раннего детства и Миннесотского исследования риска и адаптации от рождения до совершеннолетия, и кросс-секционных исследований, показывает связь между ранними типами привязанности и отношениями со сверстниками, как в количественном, так и качественном масштабе. Лион-Рут, например, выяснил, что «за каждый дополнительный вывод поведения, демонстрируемого матерями в отношении сигналов привязанности своего ребенка в процедуре „Незнакомой ситуации“, вероятность обращения к специалистам клинического направления увеличивалась на 50 %.»[65] Помимо этого, есть обширные исследования, которые демонстрируют значимую корреляцию между структурой привязанности и деятельности детей в разных областях.[66] Ранняя ненадежная привязанность еще необязательно гарантирует трудности, но если подобное родительское поведение будет продолжаться на протяжении всего детства, то это повлечет за собой последствия.[67] По сравнению с детьми с надежным типом привязанности, негибкость незащищенных детей во многих сферах жизни может поставить их будущие отношения под угрозу. Хотя исследователями эта связь установлена еще не полностью, есть и другие факторы, помимо привязанности; например, дети с надежным типом имеют больше шансов стать социально компетентными, чем их неуверенные в себе сверстники. Отношения, которые сформировались с другими детьми, влияют на приобретение социальных навыков, интеллектуальное развитие и формирование социальной идентичности. Классификация статуса среди сверстников (популярный, незамеченный или отверженный) была создана для планирования последующей коррекции.[56] Незащищенные дети, а именно с избегающим типом, особенно подвержены риску в семье. Их социальные и поведенческие проблемы улучшаются или ухудшаются в зависимости от воспитания. Ранняя надежная привязанность имеет длительный защитный эффект.[68] Как и в случае с привязанностью к родительской фигуре, последующий опыт может изменить ход развития.[56] Исследования показали, что младенцы с высоким уровнем риска расстройств аутистического спектра могут выражать надежную привязанность не так, как младенцы с низким риском этого расстройства.[69] Поведенческие проблемы и социальная компетентность у детей с ненадежным типом, усиливаются или ослабевают в зависимости от качества воспитания и степени риска в семейной среде.[68]Некоторые авторы ставят под сомнение идею, что таксономия категорий имеет принципиальное значение для развития отношений привязанности. Экспертиза данных от 1,139 детей 15-месячного возраста показал, что вариации паттернов привязанности был непрерывны, а не сгруппированы.[70] Эта критика поднимает важные вопросы для типологии привязанности и механизмов, стоящих за конкретными типами. Однако, она имеет относительно небольшое значение для самой теории привязанности, которая «не только не требует, но и не предсказывает различные паттерны привязанности.»[71] Есть некоторые доказательства того, что гендерные различия в паттернах привязанности адаптивного значения начинают проявляться в дошкольном возрасте. Ненадежная привязанности и ранний психосоциальный стресс указывают на наличие средовых рисков (например, нищета, психические заболевания, нестабильность, статус меньшинства, насилие). Средовой риск может привести к ненадежной привязанности, а также способствующих стратегии раннего воспроизводства. Разные репродуктивные стратегии имеет разное адаптивное значение для мужчин и женщин: мужчины, как правило, имеют тенденцию принимать избегающую стратегию, тогда как ненадежные женщины, как правило, принимают тревожную/амбивалентную стратегии, если они находятся в очень высокой опасности средового риска. Адренарх предполагает, что эндокринные механизмы, лежат в основе реорганизации ненадежной привязанности в дошкольном возрасте.[72]
Детство и юность позволяют внутренней рабочей модели стать полезной для формирования привязанности. Эта внутренняя рабочая модель относится к индивидуальному личностному состоянию, которая, на основе детских и юношеских впечатлений, развивается в отношении привязанности в целом и исследует, какую роль эта привязанность играет в динамике взаимоотношений. Суть внутренней рабочей модели состоит в том, что те дети, которые ее развивает, имеют больше стабильных привязанностей, чем те, кто полагаются только на свое состояние.
Возраст, уровень когнитивного развития и постоянно получаемый социальный опыт развивают и усложняют внутреннюю рабочую модель. Поведение, привязанности утрачивает некоторые свойства, характерные для дошкольного периода, и начинает трансформироваться согласно возрастным тенденциям. Дошкольный период предполагает использование переговоров и торга.[73] Например, четырехлетних детей не огорчает разлука, если близкие люди уже согласовали с ними общий план по разделению и воссоединению.[74]
Влияние сверстников становится более важным в дошкольном возрасте, и это влияние отличается от родительского.
В идеале, эти социальные навыки встраиваются во внутреннюю рабочую модель, которая будет использоваться для взаимодействия с другими детьми, а позже и со взрослыми сверстниками. Когда дети переходят в школу (примерно в шесть лет), большинство из них разрабатывают особую форму сотрудничества с родителями, при которой каждый партнер готов пойти на компромисс для поддержания гармоничных отношений.[73] По достижении школьного возраста, цель поведенческой системы привязанности меняется от близости фигуры привязанности к ее наличию. В целом, ребенок доволен большей самостоятельностью, при условии, что контакт—или возможность физического присутствия, если нужно—имеется. Поведение привязанности, такое, например, как цепляние и преследование, снижается, а самостоятельность ребенка повышается. К школьному возрасту (с 7 до 11), может быть сдвиг в сторону взаимной регуляции взаимодействия, при котором значимый взрослый и ребенок договариваются о методах поддержания коммуникации и степени контроля по мере того, как ребенок переходит к большей степени независимости.[73]
Теория привязанности была распространена на взрослые романтические отношения в конце 1980-х учеными Синди Хазан и Филиппом Шейвером. У взрослых были выявлены четыре стиля привязанности: надежный, тревожно-озабоченный, пренебрежительно-избегающий и замкнуто-фобический. Эти стили примерно соответствуют классификации у детей: надежный, тревожно-амбивалентный, избегающий и дезорганизованный/дезориентированный.
Взрослые с надежным типом привязанности, как правило, имеют положительное мнение о себе, своих партнерах и их отношениях. Они чувствуют себя комфортно в близости и независимости, легко балансируя между ними. Тревожно-избегающие взрослые стремятся к высокому уровень близости, принятия и отзывчивости партнеров, становясь чрезмерно зависимыми. Они, как правило, недоверчивые, имеют менее положительные мнения о себе и своих партнерах, и может проявлять высокий уровень эмоциональной экспрессивности, беспокойства и импульсивности в отношениях. Пренебрежительно-замкнутые взрослые, хотят высокого уровня независимости, что часто проявляется в избегании привязанностей вообще. Они считают себя самодостаточными, неуязвимыми для чувственной привязанности; и не нуждаются в близких отношениях. Они склонны подавлять свои чувства, борясь с отвержением отдаляющихся партнеров, о которых они часто имеют плохое мнение. Замкнуто-фобические взрослые имеют смешанные чувства о близких отношениях, одновременно желая и ощущая дискомфорт от эмоциональной близости. Они, как правило, не доверяют своим партнерам и считают, что сами по себе ничего не стоят. Как и пренебрежительно-замкнутые взрослые, замкнуто-фобические взрослые избегают близости, подавляя свои чувства.[75][76][77][78]
Стили привязанности в романтических отношениях взрослых примерно соответствуют стилям привязанности у младенцев, но взрослые могут провести линию между разными внутренними рабочими моделями для различных отношений.
Были изучены два основных аспекта взрослой привязанности. Социальными психологами, которые интересуются романтической привязанностью, были изучены организация и устойчивость модели мышления, которая лежит в основе стилей привязанности.[79][80]Психологов, изучающих развитие, интересует индивидуальное мышление в отношении привязанности, и они обычно исследуют, какую роль играет привязанность в динамике отношений, и как она влияет на их результат. Организация моделей мышления является более стабильной, в то время мышления индивидуумов в отношении привязанности колеблется больше. Некоторые авторы предположили, что взрослые не имеют единый набор рабочих моделей. Однако, на самом деле, на определенном уровне у них есть набор правил и предположений о отношениях привязанности в целом. На другом уровне они содержат сведения о конкретных отношениях или значимых событиях. Информация на разных уровнях не должна быть последовательной. Люди, следовательно, могут использовать разные внутренние рабочие модели для различных отношений.[80][81]
Есть много способов измерения взрослой привязанности, наиболее распространенным из которых является самостоятельное анкетирование и кодируемое интервью, основанное на «Интервью взрослой привязанности». Различные меры были разработаны прежде всего как исследовательские инструменты для разных целей и межличностных сфер, например, романтических отношений, родительских отношений или отношений со сверстниками. Некоторые классифицируют мышление взрослых в отношении привязанности и ее паттернов по отсылке на детские переживания, а другие -оценивают взаимосвязь поведения и ощущения безопасности в отношении родителей и сверстников.[82]
На Боулби повлияли ранние идеи психоаналитической школы объектных отношений, в частности идеи Мелани Кляйн. Однако, он был глубоко не согласен с распространенным психоаналитическим убеждением, что ответные реакции младенцев относятся к их фантазийной внутренней жизни, а не к реальным событиям. В то время как Боулби формулировал свою собственную концепцию, он находился под влиянием случаев нарушенного и делинквентного поведения детей, например, таких, о которых Уильям Гольдфарб писал в 1943 и 1945 годах.[83][84]
Время молитвы в приюте Дома Пяти Углов, 1888. Гипотеза материнской депривации была опубликована в 1951 году и вызвала в детских приютах настоящий переворот.
Современник Боулби Рене Спитц наблюдал горе разлученных детей, предполагая, что эти «психотоксические» результаты были достигнуты из-за неадекватных переживаний в раннем уходе.[85][86] Также сильное влияние оказала работа социального работника и психоаналитика Джеймса Робертсона, который снимал последствия разделения детей в больнице. Вместе с Боулби они сотрудничали при создании документального фильма 1952 года «Двухлетний ребенок попадает в больницу», который сыграл важную роль в кампании по снятию ограничений на посещение родителей в больницах .[87]
В его монографии 1951 года для Всемирной организации здравоохранения, Материнская забота и психическое здоровье, Боулби выдвинул гипотезу, что «младенец и маленький ребенок должен испытывать теплые, близкие, и непрерывные отношения с матерью, в котором оба находят удовлетворение и удовольствие», и недостаток которого может иметь серьезные и необратимые последствия для психического здоровья. Данная работа была также опубликована в изданиях «Уход за ребенком» и «Развитие любви» и стала общественным достоянием. Теория была очень влиятельной, однако одновременно весьма спорной.[88] В то время не было достаточного количества эмпирических данных и исчерпывающей теории для того чтобы серьезно учитывать такие результаты.[89] Тем не менее теория Боулби вызвала яркий интерес к природе ранних отношений и дала сильный импульс, (по словам Мэри Эйнсворт), «большой объем исследований» в чрезвычайно трудной, сложной области.[88] Работы Боулби (и фильмы Робертсона) вызвали настоящую революцию в разных сферах больницы: в правилах посещения родителей, в обеспечении игровых потребностей детей, их образовательных и социальных нужд, а также в работе приютов. Со временем детские дома были заброшены в пользу приемных семьей в большинстве развитых стран.[90]
После публикации «Материнской заботы и психического здоровья», Боулби искал новые объяснения в области эволюционной биологии, этологии, психологии развития, когнитивной науки и теории систем управления. Он сформулировал новаторское утверждение, что механизмы, лежащие в основе эмоциональной связи ребенка с значимым взрослым появились в результате эволюционного давления. Он задался целью разработать теорию мотивационного и поведенческого контроля, основанную на научном подходе, а не на фрейдистской модели психической энергии. Боулби утверждал, что недостаток сведений и теории не помешал ему уловить причинно-следственную связь в его работе «Материнская забота и психическое здоровье».[91]
Изучение малышами окружающей среды будет эффективнее, если значимый взрослый находится рядом; тогда система привязанности ребенка будет в спокойном состоянии, и он сможет полностью посвятить себя исследованию мира.
Этология
Внимание Боулби было впервые обращено к этологии, когда он читал черновое издание Конрада Лоренца 1952 года (хотя Лоренц публиковал более ранние работы).[92] Другими не менее важными и повлиявшими на него этологами были Николаас Тинберген и Роберт Хайнд.[93] Впоследствии Боулби сотрудничал с Хайндом.[94] В 1953 году Боулби утверждал, что «настало время для объединения психоаналитических концепций с этологическими и использования той богатой жилы для исследования, которую этот союз предполагает».[95] Конрад Лоренц исследовал феномен «импринтинга», поведения, характерного для некоторых птиц и млекопитающих, который включает в себя быстрое изучение узнавания молодыми особями представителя своего или близкого вида. После узнавания идет тенденция следовать.
Выкормленный в неволе лосенок развил привязанность к своему воспитателю.
Некоторые виды обучения возможны только в ограниченном возрастном диапазоне, известном как критический период. Боулби не применял понятие импринтинга во всей его полноте по отношению к человеческой привязанности. Однако он считал, что поведение на основе привязанность лучше всего объяснить как инстинктивное, которое, в сочетании с опытом, приводит к социальным взаимодействиям.[96] С течением времени стало очевидно, что у импринтинга и теории привязанности больше различий, и поэтому аналогия была отвергнута.[22] Этологи выразили обеспокоенность по поводу адекватности некоторых исследований, на которых была основана теория привязанности, в частности, распространение результатов исследования животных на человека.[97][98] Щур, обсуждая использование Боулби этологических концепций (до 1960 года), отметил, что понятия, используемые в теории привязанности, не поспевают за изменениями в самой этологии.[99] Этологи в 1960-х и 1970-х годах ставили под сомнение и расширили типы поведения, используемые в качестве признаков привязанности.[100] Обзорные исследования детей раннего возраста в естественных условиях, позволяют наблюдать другое поведение, которое может указывать на привязанность; например, оставаясь в пределах досягаемости матери (и без усилий с ее стороны), ребенок собирает мелкие предметы и приносит именно к матери.[101] Несмотря на то что этологи, как правило, соглашались с Боулби, они требовали большее количество данных, возражая тому, что «субъект привязанности нельзя измерить».[102] Роберт Хайнд считал «поведенческую систему привязанности» уместным термином, поскольку он относится к системе контроля, которые определяет взаимосвязь между различными видами поведения."[103]
Психоанализ
Эвакуация улыбающихся японских школьников во время Второй Мировой Войны из книги «Путь к катастрофе»
Психоаналитические концепции повлияли на видение привязанности Боулби, в частности, наблюдения Анны Фрейд и Дороти Берлингэм за маленькими детьми, отделенными от значимых взрослых во время Второй Мировой Войны.[104] Однако, Боулби отвергал психоаналитические трактовки ранней младенческой связи, в том числе «теории влечений», в которой мотивация для привязанности является производным от удовлетворения голода и либидо. По его мнению, у него не получилось увидеть привязанность саму по себе как психологическую взаимосвязь, а не как производное от инстинкта кормления или сексуальности.[105]На основе идей первичной привязанности и неодарвинизма, Боулби определил фундаментальные недостатки в психоанализе: слишком большой акцент на внутренних опасностях, а не на внешней угрозе; взгляд на развитие личности исключительно по типу линейной регрессии. Боулби утверждал, что возможно несколько линий развития, и финальный исход зависит от взаимодействия организма и окружающей среды. В привязанности это будет означать, что, хотя развивающийся ребенок и имеет тенденцию к формированию привязанности, характер этой привязанности зависит от среды в которой он находится.[106]
С раннего развития теория привязанности подвергалась критике из-за отсутствия конгруэнтности с различными ветвями психоанализа. Решения Боулби оставили его открытым для критики со стороны авторитетных мыслителей, работающих над аналогичными проблемами.[107][108][109]
Внутренняя рабочая модель
Философ Кеннет Крейк отмечает способность мышления предсказывать некоторые события. Он подчеркнул значение выживания и естественного отбора для этого умения. Эта внутренняя рабочая модель позволяет человеку опробовать альтернативы мысленно, используя знания о прошлом, одновременно реагируя на настоящее и будущее. Боулби применял идеи Крейка к привязанности, в то время как другие психологи применяют эти концепции к восприятию и познанию взрослого человека.[110]
Внутренняя рабочая модель младенца развилась как реакция на его опыт поиска близости. Если значимый взрослый поощряет такое поведение и предоставляет доступ к себе, то тогда ребенок развивает надежный тип; если же он постоянно отвергает младенца, то развивается избегающий тип; и если воспитатель непоследователен в своих реакциях, то вырабатывается амбивалентный тип привязанности.[111]
Развитие
В 1970-е года проблемы восприятия привязанности как характеристики личности, а не как типа поведения, привело некоторых авторов к выводу, что поведение привязанности было лучше всего понято с точки зрения их функционирования в жизни ребенка.[112] Считалось, что концепция «надежной базы» — это центральное понятие теории привязанности; которое структурировано и организовано.[113] Поэтому далее с помощью кросс-культурных исследований было эмпирически доказано, что привязанность выражается одинаково у всех людей.[114] Исследования показали, что хоть и существуют культурные различия, три основные типа привязанности: надежный, избегающий и амбивалентный, можно найти в любой культуре.
Исследования показывают, что распределение привязанности совпадает в разных культурах, хотя манера, в которой она выражается, может отличаться.
В результате исследований было выявлено, что выбор надежного типа привязанности встречается у большинства детей в различных культурах. Это логически вытекает из того факта, что теория привязанности помогает детям адаптироваться к изменениям внешней среды, путем выбора оптимальной стратегии поведения.[115] Тот путь, которым выражается привязанность, отображает культурные различия, которые необходимо оценить, прежде чем проводить исследования, например дети народа гусииприветствуют друг друга рукопожатием, а не объятиями. Дети гусии, которые имеют надежный тип привязанности ищут и ждут этого контакта. Существуют также различия в распределении ненадежных стилей привязанности на основе культурных различий в практике воспитания детей.[115] Ученый Майкл Раттер в 1974 году изучал важность определения различий между последствиями депривации привязанности и интеллектуальной отсталости у детей, и недостаточным уровнем развития эмоционального роста детей.[116] Раттер сделал вывод, что необходимо выявить и диффреренцировать четкую границу между материнскими свойствами, и прогресс в данной области продолжится.
Самой большой проблемой для универсальности теории привязанности пришла из исследований, проведенных в Японии, где концепция амаэ играет важную роль при описании семейных отношений. Аргументы вращались вокруг целесообразности использования протокола «Незнакомой ситуации», где амаэ практикуется. В конечном итоге исследования подтвердили универсальность теории привязанности.[115] Последнее исследование 2007 года, проведенное в Саппоро в Японии, дало в результате распределение привязанности, которое соответствовало международным нормам, используя шестилетнюю балльную систему Мэйна и Кэссиди для определения типа привязанности.[117][118]
Критики в 1990-е годы, такие как Дж. Харрис, Стивен Пинкер и Джером Каган были приверженцами детского детерминизма (природа против воспитания) и подчеркивали влияние позднего опыта на личность.[119][120][121] На основе работы Стеллы Чесс по темпераменту , Каган отверг почти все предположения, на основе которых была основана этиологическая теория привязанности. Каган утверждал, что наследственность важнее, чем преходящие последствия ранней среды. Например, ребенок с непростым характером уже по своей сути не вызывает чувствительных поведенческих ответов от значимого взрослого. Дискуссия породила большое число значительных исследований и анализ данных, а также лонгитюдных. Последующие исследования не подтверждают аргумент Кагана, возможно, предполагая, что это именно поведение значимого взрослого формирует стиль привязанности ребенка, хотя выражение стиля зависит от темперамента этого ребенка.[122] Харрис и Пинкер высказали предположение, что влияние родителей было сильно преувеличено, и утверждали, что социализация играет основную роль в среде сверстников. Х. Рудольф Шаффер сделал вывод, что родители и сверстники выполняют разные функции и имеют свои особенные роли в развитии ребенка.[123]
Психоаналитики/психологи Питер Фонаги и Мэри Таргет пытались привести теорию привязанности и психоанализ к более тесному сотрудничеству посредством такого метода когнитивной науки как ментализация. Ментализация, или теория сознания, это способность человека угадывать с определенной точностью, какие мысли, эмоции и намерения лежат в основе поведения, такого, например, как выражения лица.[124] Они также предполагали, что связь между теорией разума и внутренней рабочей моделью могут открыть новые области исследования, ведущие к изменениям в теории привязанности.[125] С конца 1980-х наблюдается сближение теории привязанности и психоанализа, которое началось с помощью общих принципов, разработанных вложений исследователей теории привязанности; а также по причине смене центрального объекта психоанализа. В свою очередь, модели объектных отношений, которые подчеркивают необходимость автономии во взаимоотношениях, стали доминирующими по причине растущего признания психоанализом важности развития ребенка в контексте отношений и внутренних репрезентаций. Психоанализ также признал влияние на ребенка ранней окружающей среды и детской травмы. Психоаналитический и клинический подходы к исследованию системы привязанности объединились и признали необходимость оценки результатов вмешательства.[126]
Одним из направлений исследований привязанности были трудности детей, чья история привязанности была бедной, в том числе с опытом нахождения в условиях жесткого воспитания без родителей. Обеспокоенность последствиями воспитания была особенно высока в период конца 20-го века..[127] В результате такого воспитания, фокус обучения специалистов по уходу за детьми сместился и стал включать необходимость восстановления отношений исключительно при помощи медицинского персонала. Условия естественного эксперимента позволяют обширные исследования вопросов привязанности, такие как наблюдения за тысячами румынских сирот, усыновленных в западные семьи после падения режима Николае Чаушеску. Команда Английских и Румынских Исследователей Усыновленных под руководством Майкла Раттера, наблюдала за некоторыми детьми вплоть до подросткового возраста, пытаясь разгадать влияние ненадежной привязанности, усыновления, установления новых отношений, физиологических и медицинских проблемы, связанные с условиями ранней окружающей среды. Исследования этих детей, чьи начальные условия были ужасными, тем не менее, дали повод для оптимизма, который, кстати был характерен для многих таких детей. Исследователи отметили, что отделение от знакомых людей является лишь одним из многих факторов, которые могут определять качество развития.[128] И хотя более уровень риска образования ненадежных типов привязанности у этих детей был выше, по сравнению с детьми, выросшими в нормальной среде, 70 % из позднее усыновленных детей не имели выраженных или тяжелых расстройств поведения привязанности.[66]
Авторы, изучающие привязанность в незападных культурах отмечали связь теории привязанности с Западной семьей и паттернами воспитания детей с характерным временем Боулби.[129] С изменением детского опыта воспитания, меняется и сама структура привязанности. Например, изменения в отношении к женской сексуальности значительно увеличило число детей, живущих со своими незамужними матерями или находящихся на попечении вне дома, пока их мамы на работе. Эти социальные изменения сделали усыновление для бездетных пар более трудным в их собственных странах. Наблюдается увеличение числа удочерения взрослых детей и усыновления из третьего мира. Усыновление и рождение в однополых парах также участилось и приобрело правовую защиту, особенно по сравнению с их статусом во времена Боулби.[130] Был поднят вопрос о том, что диадическая модель характеристик теории привязанности не может справиться со сложностью реального социального опыта, так как младенцы часто имеют несколько разных типов отношений в семье и в детских учреждениях.[131] Есть предположение, что эти отношения влияют реципрокно друг на друга, по крайней мере в семье.[132]
Принципы теории привязанности были использованы для объяснения социального поведения взрослых, включая продолжения рода, социального доминирования, внутригрупповой идентификации,[133] коалиций и справедливости.[134] Эти объяснения были использованы для разработки родительских тренингов по воспитанию, и стали особенно успешны в разработке программ против жестокого обращения с детьми.[135]
В то время как многие исследования подтвердили основные положения теории привязанности, они были неубедительными для выявления связи между самой привязанностью и поздней депрессией.[136]
Помимо лонгитюдных исследований, также проводилсь психофизиологические исследования по биологической основе привязанности.[137] Эти исследования начали включать нейрофизиологическое развитие,[138] генетику поведения и понятие темперамента.[122] Вообще, темперамент и привязанность представляют собой отдельные аспекты развития, но они оба определяют финальный диапазон межличностного и внутриличностного развития.[122] Некоторые типы темперамента могут делать некоторых людей более подверженными стрессу от непредсказуемых и враждебных отношений со значимыми
продолжение следует...
Часть 1 Теория привязанности в детском и юношеском возрасте
Часть 2 Изменения привязанности в детском и подростковом возрасте - Теория привязанности
Часть 3 Практическое применение - Теория привязанности в детском и юношеском возрасте
Информация, изложенная в данной статье про теория привязанности , подчеркивают роль современных технологий в обеспечении масштабируемости и доступности. Надеюсь, что теперь ты понял что такое теория привязанности, привязанность и для чего все это нужно, а если не понял, или есть замечания, то не стесняйся, пиши или спрашивай в комментариях, с удовольствием отвечу. Для того чтобы глубже понять настоятельно рекомендую изучить всю информацию из категории Межличностные отношения
Ответы на вопросы для самопроверки пишите в комментариях, мы проверим, или же задавайте свой вопрос по данной теме.
Комментарии
Оставить комментарий
Межличностные отношения
Термины: Межличностные отношения